Скейтагеддон

– А вы чего шушукаетесь? – Лёха нахмурился, доедая вторую сосиску в тесте и прихлебывая апельсиновый сок.

– Нормально всё. Ешь сиди, – отмахнулся Витёк.

– Я это смотреть не буду, – сквозь зубы сказал я. – Лучше бы вообще не прыгал. Теперь до конца школы не отмыться.

Я взглянул на Сашку. Её лицо выражало одно: «А я предупреждала!»

– Прорвёмся, Тима, – подбодрил меня Лёха. – Мы же с тобой!

– Спасибо, – отозвался я и улыбнулся – впервые за все эти ужасные дни. В глазах вдруг защипало, и я сделал вид, будто протираю их после налетевшего порыва ветра. Батя всегда повторяет, что из любой ситуации, даже самой плохой, надо извлечь урок. Если раньше я воспринимал его слова, как очередную нотацию, то сидя в компании друзей, которые не отвернулись от меня в самый паршивый момент моей жизни, понял, о чём говорит отец. Не будь вокруг меня Сашки, Антохи, Лёхи и Витька, то я, пожалуй, сошёл бы с ума или… Хорошо, что однажды придумали дружбу… Ну и скейт, чего уж там.

Прикончив обед, мы попёрлись назад. Я с грустью отметил, что погода стояла как никогда тёплая. Проходящие мимо ученики бросали в мою сторону полные ненависти взгляды и старались сказать вдогонку что-нибудь обидное. Отчасти я их, конечно, понимал. Если бы не мой фейл с Ястребом, то все бы высыпали во двор кататься.

Мы добрались до школы. Сашка пошла на физику, а нас ждала контрольная по матеше. Витёк раздал мне и Антохе шпоры. Лёха отказался, гордо выпятив грудь и заявив, что напишет контрошу без шпаргалок.

– Только потом не ной, что тебя обделили, когда пару схлопочешь, – ехидничал Витёк, пряча шпору под часы на руке. Для этого, кстати, он их и носит.

Но жук Лёха сдал контрольную раньше всех. Наша троица для отвода глаз провозилась с заданиями до звонка.

Мы все жили в одном дворе и после уроков, как обычно, пошли вместе домой. Занятия у нас и Сашки кончились одинаково, а потому я уговорил всех сходить и хоть одним глазком взглянуть на скейт-парк – до того по нему соскучился.

Ребята, на удивление, согласились с явной неохотой. У меня возникло ощущение, что они специально пошли, еле плетясь за мной.

– Да что с вами? – воскликнул я. – Вы же там катаетесь, а мне хотя бы просто поглядеть!

Друзья переглянулись и помрачнели. Я решительно ничего не мог понять.

– Мы тоже туда не ходим, – тихо сказала Сашка.

– Что? – не поверил я своим ушам. – Вы же сами мне говорили, что постоянно там чиллите…

– Ага, там почиллишь, – перебил меня Антоха, – «Дабл-А» с Зайцем совсем сбесились.

Витёк хлопнул меня по плечу.

– Короче, мы не хотели тебя грузить ещё больше, – сказал он. – Сразу же, как Бугров запретил в школе катать, Заяц с близнецами прискакали в скейт-парк и наехали, когда мы там были.

– Они нас в-вы-выгнали, – расстроенно пробормотал Лёха и тряхнул кудрявой головой.

– Так что теперь туда лучше не ходить, – закончила общую мысль Сашка. – Мы сейчас катаем на Театре.

Мне это всё не понравилось. Мало того, что в школе ходи да оглядывайся, так ещё и друзей выгнали из скейт-парка. Театром мы зовём площадку на пустыре позади заброшки. Как-то давно мы нашли там кучу афиш от старых спектаклей – отсюда и название. В этом месте мы катались с ребятами (ещё без Сашки), когда были совсем мелкие и боялись ходить в скейт-парк. Возвращение на заброшку означало не просто позор. Это – конец всему, что дорого и завоёвано.

– Меня это достало! – закричал я. Прохожие стали оборачиваться на нашу компашку и подозрительно приглядываться. – Ладно, они на меня гонят, но выгонять вас из парка – рили бред. Пофигу, я пойду туда и пусть что хотят, то и делают!

Я забросил на плечо рюкзак, повернулся и ускорил шаг. Лицо горело, внутри меня трясло от злости. Я сжимал кулаки, удаляясь от друзей. Нет, «Дабл-А» и Заяц должны поплатиться!

Далеко, впрочем, я не ушагал.

Друзья догнали меня и схватили. Сашка держала за рюкзак, Антоха с Лёхой вцепились в руки, а Витёк встал спереди, преграждая путь.

Я вырывался, крича, что пойду в скейт-парк на разборки с Зайцем.

– Успокойся, дурик, – пыхтел от натуги, Лёха, крепче ухватив мою руку.

– Не хватало ещё, чтобы тебя там отлупили, – пыталась образумить меня Сашка.

Витёк стоял спереди, вытянув руки перед собой, и махал ими у меня перед носом.

– Да успокойся, тебе говорят! – сказал он. – Я те говорю, Заяц и остальные сами к нам прибегут мириться! Вот увидишь.

– Ага, свежо питание, – ответил я и скривил губы. – Эй, вы мне руки выкрутите!

– Не убежишь? – недоверчиво спросил Антоха.

– Нет.

Меня отпустили, я надел капюшон и развернулся в сторону дома.

– Простите, что так вас подвёл, – только и смог сказать я на обратном пути.

Ребята наперебой стали утверждать, что ничего страшного не случилось. Мол, покатаем на Театре, подумаешь. Ага, легко сказать! Но на меня вдруг навалилась такая усталость, будто я тащил на себе целую тонну. Поэтому сил спорить уже не осталось, и я молча плёлся, глядя под ноги. Друзья шли рядом и тоже молчали. Лишь Лёха бубнил себе под нос.

– Да хватит тебе, – попросил его Антоха. Лёха пнул камешек и угомонился.

Мы с Витьком живём в одном подъезде, а остальные – в подъездах дома напротив. Мы попрощались с ребятами и побрели через двор к себе. Я достал ключ от домофона – Витёк свой, как обычно, забыл – и мы зашли.

Лифт уже подъезжал, когда Витьку пришло сообщение.

– Чего там? – кивнул я, шагнув в кабину.

– Да… Тут… – замялся Витёк. – Ты езжай, мне надо тут сбегать… Потом расскажу.

Он махнул мне и бросился из подъезда. Я пожал плечами.

– Хитрит чего-то, – прошептал я и нажал кнопку седьмого этажа. Дверь лифта плавно закрылась, и кабина поехала вверх.

Глава 4

В квартире была одна мама. Отец ушёл по делам, а она готовила обед. Из кухни пахло свежими овощами. Родители у меня дизайнеры, поэтому почти всегда работают прямо из дома. Сами понимаете, что с таким надзором из-под домашнего ареста не смоешься.

– Можешь пока почитать, – сказала мама, выйдя из кухни. – Обед будет готов через полчаса.

– Угу.

Я скинул кроссовки, забросил в свою комнату рюкзак и худи и пошёл умываться. Вернувшись к себе, я вздохнул, глядя на выключенный комп. Подхватив со стола книгу, завалился на кровать.

Строчки мелькали перед глазами, но всё прочитанное вылетало из головы. Я никак не мог понять, кто на какую планету полетел и в кого каким бластером пульнули.

– Ууу, – вырвалось у меня. – Ты бы сейчас сто про убежал и погнал катать. А я тут, – пожаловался я Бэму Марджере. Он, как всегда, весело показывал язык с плаката на стене.

Пришло сообщение. Я отложил книгу и достал из кармана джинсов кнопочный телефон.

Сашка:

Ты как? Норм?

Я ещё не привык к неудобным маленьким кнопкам и ответил коротко: "ОК".

Через минуту телефон снова завибрировал.

Сашка:

Держись. Звони если чё

Я:

ОК

Мне вдруг стало так легко на душе от этих коротких строк. Мы с Сашкой частенько стали переписываться. Иногда и вовсе вечерами трындели по телефону часа по два. Правда, остальным об этом не говорили. А то, знаете же, начнётся "тили-теста". Прохода не дадут! Особенно Витёк в этом деле мастер.

Наверное, Сашка чувствовала, как мне тоскливо, и старалась поддержать. Ясен пень, она по себе знает, каково это, когда тебя дразнят. Жаль её. В этом году она отрастила челку и чаще прятала глаз. Как-то она говорила, что ей однажды сделают операцию и глаз станет нормальным. Хотя мы всегда ей говорили, что дразнят за такое только придурки. Да и она особо внимания не обращала, но вот с нового учебного года начала грузиться.

Я достал плеер, надел наушники и врубил Abrasive Wheels. Это Сашка рассказала нам про такую группу, когда мы с ней только познакомились.