Страница 38 из 87
Глава 10
Я побывал в нашей церкви, поставил там свечку за упокой души раба божьего Трифона, покаялся, а потом дома просто напился.
Наша станичная церковь ещё полгода назад заимела своего постоянного священника отца Михаила. И теперь все церковные службы в ней идут без задержек.
На утро Лиза мне ни слова против не сказала, лишь вздохнула участливо и выставила на стол рассол…
Васькино лицо довольно сильно припухло с одной стороны и переливалось теперь всеми цветами радуги. От жёлтого цвета и до фиолетового.
Слава богу, что хоть целое всё у него осталось, даже нос был просто разбит, а не сломан.
— А ну-ка поворотись, сынку. Какой смешной ты стал с такой рожей! Вон, даже Чубайс над тобой смеётся!
— Ну, батька… Он то вон какой здоровый был… Как дал мне, я и улетел сразу…
— А какого, извини, чёрта, ты ему под удар подставился? Увернуться, что-ли, не мог? И куда это ты так нёсся, по сторонам не глядючи, что на мужика этого налетел?
—…
— Вот теперь и ходи с такой рожей. Но, всё равно, молодец, что оружие своё не хотел отдавать…
Кстати, ты его почистил вчера?
— Не-е… Ты же вытер его…
— Ну ты и… Быстро почистить и смазать всё! Не дай бог, я хоть капельку ржавчины увижу потом!
Васька стремглав выскакивает из дома…
— Милый, а ты не сильно строго с ним? Его ж побили вчера, всё-таки… — Лиза смотрит на меня с небольшим осуждением.
— Ничего… За одного битого двух небитых дают… Умнее будет в другой раз.
Ладно, что было, то прошло. Надо и делами заниматься…
Я выхожу во двор и вижу, как наш Василий, высунув от усердия свой язык, старательно елозит по лезвию своего штыка промасленной тряпкой.
Вот-вот!.. Пусть сразу привыкает за своим оружием ухаживать…
Мы с Лизой и Васьком за сегодня вырвали не спеша картофельную ботву и собрали ту картошку, что вырвалась вместе с ботвой. А на следующий день я прицепил к лошади копалку и за полдня мы выкопали и собрали всю картошку, на которую до этого мы тратили два полных дня.
Степаныч, до этого довольно скептически отнёсшийся к этой моей приспособе, увидев такой результат, засунул свою гордость подальше и пришёл извиняться. Ну и помочь попросил.
Я не гордый. Помог конечно. Родня ж, как никак! Да и не видел он до этого таких вещей. Они просто вилами выкапывать картошку привыкли.
Зато потом мы с ним с чистой совестью могли сидеть и кушать самогонку, пока все остальные станичники мучились на поле.
Потом мы со Степанычем через пару дней после похорон этого Трифона съездили к его вдове.
Хата у неё, хоть и бедная, но двор довольно чистый и ухоженный. В углу, у небольшого сарая, в земле ковыряются несколько кур и петух. Рядом с хатой разбит огород с различными грядками. Огород тоже в полном порядке содержится. И картошка уже вся выкопана и сохнет сейчас на солнце.
Хозяйка в чёрном платке молча пропустила нас во двор, где были и все три её дочери. Старшая из них уже заневестилась, лет так шестнадцати-семнадцати на вид, да и остальные тоже скоро её догонят. Младшей уже лет одиннадцать примерно.
Все они молча сидели на лавке, сложив руки на коленях и выжидаючи глядя на нас. И все в чёрных платках.
Мы со Степанычем сняли свои фуражки, перекрестились и тот начал свои речи…
— Ты как, хозяюшка, жить здесь останешься, али уезжать собралась?
Ты на нас то злобу не держи на сердце. Мужик твой покойный со всех сторон не прав был.
Мало того, что он пьяный мальца ударил, так ещё и оружие евоное отнял! А уже за энто его могли прибить.
А ведь он ещё и руку на Его благородие поднял, убить схотел! — и Степаныч кивает на меня.
А мы с ним сегодня при полном параде к ним прибыли. Он, как вахмистр и станичный атаман, ну а я…
И я тоже при параде. Со всеми своими орденами и медалями и погонами сотника.
— Коль не выгоните, мы бы осталися туточки… Да и некуда нам уезжать-то. Ни родных не осталось, ни близких… Не сгоните нас?
— Добре… Живите конечно… Грамотные?
— Так откуда ж, батюшка? Мы жеть из крестьян будем!
— А вот тута ты не права, хозяйка! У нас намедни школа откроется. Пусть девки твои на учение ходят. Зимой всё одно дел особливо нету.
Сама-то ремёсла знаешь какие? Можеть вышивать там али кружева плесть?
— Умею немножко, да и дочки мои тоже стараются.
— А ну-ка покажь!
Вот же блин клинтон! И такой талант прозябал в деревенской избе с мужем-пьяницей!
Мы со Степанычем и сами не ожидали такого результата! Он то и вопрос свой задал просто на всякий случай. А тут ТАКОЕ!
Хозяйка вынесла нам из хаты несколько изумительных по красоте кружевных салфеток…
Я купил их все у неё, даже не торгуясь. Думаю, что моей Лизе эти салфетки должны очень понравиться!
… А уже через год нашу кружевницу Ефросинью всю завалили заказами. Даже из Владивостока и Благовещенска люди приезжали.
Она потом сошлась с нашим новым кузнецом Никифором и получилась из них прекрасная пара.
Наши станичные девки все учились у неё кружевному делу. И некоторые из них впоследствии даже превзошли свою наставницу.
Ну это я поспешил чего-то…
А сейчас я с чистой совестью отдал ей деньги, мы откланялись и отправились по домам.
Одну из этих кружевных салфеток мы с Лизой подарили Осадчим, ещё одну на свадьбу Семёна отложили, а остальные она в момент приспособила на свои места. И в доме у нас сразу же стало ещё уютнее…
Ну а потом была свадьба Семёна и Нади!.. Всем свадьбам свадьба получилась! Даже наша с Лизой свадьба ей проигрывала!
Были украшенные лентами повозки, торжественная служба в церкви, выкуп невесты…
Наш Семён, хоть и был на костылях пока, но смотрелся орлом просто! В новенькой казачьей форме с погонами приказного, с начищенной медалью за храбрость и с лихо заломленной набок фуражкой…
А невеста? И пусть она не такая красивая, как моя Лиза, но всё равно прекрасно выглядела!
А уж какими глазами она на нашего Семёна смотрела!..
Сразу видно, что любит она его, и любит сильно!
Потом было шикарное застолье, песни, танцы… Вручались подарки…