Страница 19 из 87
Васёк меня сразу же признал и тараторил потом всю дорогу до дому, своими новостями со мною делился. А вот Дашутка поначалу дичилась, отвыкнуть уже успела немного. Всё таки больше полугода меня дома не было…
Но ничего, и она быстро отошла. Тем более, что ей батька подарки привёз.
Василий Палыч получил от меня в подарок самый настоящий штык от японской винтовки вместе с ножнами. И он почти сразу же умчался хвастаться своим подарком перед друзьями.
Ну ещё бы! Для него этот штык был равноценен сабле. Там одно только лезвие с его руку длиной!
Только один лишь Чубайс не рад был моему возвращению домой. Ибо теперь ему обламывался сон на нашей кровати. Я ж не Лиза, кота на свою кровать не пускаю.
Потом, пока на подворье Осадчих накрывались столы и собирались гости, Лиза помогла мне помыться в бане. Расслабиться, дорожную грязь с себя смыть…
Из бани я вышел и чистым, и весьма довольным…
Потом было всё. И рассказы о войне, и самогонка с различной закуской, и раздача подарков…
За столом я сидел на самом почётном месте в полной парадной офицерской форме и со всеми наградами.
И немного даже смущался от изменившегося ко мне теперь отношения.
Даже то, что многие из присутствующих за столом, работали у меня в мастерской, так не повлияло на их отношение ко мне. Ну и что? Я ведь так и оставался точно таким же казаком, что и все остальные.
Ну а то, что разбогател, так значит молодец, умный и не лодырь. Ну и везучий конечно. Без везения, точно ничего бы не вышло.
А вот то, что я теперь офицером стал, это уже совсем другой коленкор! Не каждому это дано!
И поэтому и относились теперь ко мне совсем по другому…
Целых три дня!.. Три дня я просто расслаблялся, отдыхал душой и телом. А потом взялся за ревизию своей мастерской…
Проверил, что и как, малость поругался, кое-что заставил сделать иначе.
Короче, показал своё начальственное внимание и заботу. Свежим взглядом всё оценил.
Затем ко мне приехали Сергеев с Михеевым. Они закупили сразу несколько пистолетов, для себя и своих знакомых. Мы сгоняли с ними на рыбалку. Посидели на берегу, шашлыков пожарили, выпили, расслабились…
А вот после их отъезда и я уже отправился в Хабаровск.
Оделся я согласно моде. То есть, новенький костюм-тройка в мелкую полоску, галстук, шляпа на голове, лаковые штиблеты и тросточка…
И ПМ третьей модели в подмышечной кобуре.
Это из недавно, уже без меня, начавших выпускаться. Внешне этот пистолет немного похож на карманный браунинг, но с самовзводом. Ну и калибр, как у браунинга. В две с половиной линии или на шесть и тридцать пять мэмэ.
То есть, не как у браунинга. Мой это патрон. Он изобретён и начал выпускаться на моей фабрике. И даже запатентован.
Я то точно не помнил, какие патроны у Браунинга были. У меня гильза этого патрона была в пятнадцать миллиметров длиной с проточкой и со слегка выступающим рантом, как у арисаки.
Заодно и почти такой же патрон запатентовали, но уже калибром в три линии и длиной гильзы в семнадцать мэмэ.
Сейчас и под этот новый патрон испытывается пистолет. Четвёртой уже модели.
Насчёт одежды мне дома чуть скандал не устроили. Даже моя Лиза недовольна была, не говоря уже про Степаныча. Типа, я офицер и поэтому должОн в мундире ехать!
И не докажешь ведь им что надоела мне уже эта форма!
Пришлось мне с собой и мундир брать. Лиза аккуратно в чемодан его сложила…
В Хабаровске на вокзале я высвистел себя извозчика и скомандовал ему ехать к Затону.
За прошедшее время моя фабрика довольно сильно изменилась. Достраивался ещё один цех, появилась довольно накатанная дорога, идущая к воротам у проходной.
Даже лавочка под навесом у проходной появилась. Наверное, для ожидающих её поставили.
А вот на проходной меня просто не пропустили. Вот так взяли и не пропустили. Пропуска то у меня нет…
Пришлось мне дожидаться прихода Старовойтова.
Тот, узнав меня, тут же принялся ругать охрану.
— Погоди, Евгений Сергеич, не ругайся…
— Ну как так то?!. Хозяина фабрики и не пустили! Куда ж это годится?
— Как фамилия? — обращаюсь я к старшему из охранников, мужику лет сорока пяти с отсутствующими двумя пальцами на левой руке. Второй охранник, совсем пацан ещё, аж побледнел от ожидания наказания.
Первый же заметно скучнеет и нехотя отвечает.
— Артюхов Федот…
— Давно здесь работаешь?
— Дык… С начала с самого почти.
— И меня не признал?
— Опосля то признал, конешно… Ну так ведь не положено никого сюда пущать без пропуску!
— Ты чего нервничаешь то, Федот? Правильно ты всё сделал! Даже пусть хоть царь-батюшка придёт, а без пропуска никого не пропускай! Даже знакомых!
Вот, держи от меня премию…
И я, достав из портмоне пятёрку, протягиваю её Артюхову.
— А ты, Евгений Сергеич, распорядись, чтоб мне пропуск оформили. А я подожду, покурю пока…
Я присаживаюсь на лавочку и хлопаю по ней рядом с собой ладонью.
— Присаживайся, Федот, покурим, пока мне пропуск делать будут.
— Не положено нам…
— Чего не положено?
— Пост покидать не положено.
— А-а-а… Ну тогда держи, на посту покуришь…
Я посидел, покурил спокойно. Немного пораспросил Федота с напарником про жизнь. Потом почти прибежал с пропуском для меня Самойлов и меня наконец-то пропустили на территорию фабрики.
Директор сам водил меня по фабрике, показывал, что, как и где выпускается.
Почти половина из работающих на фабрике оказались женщинами в возрасте от двадцати пяти и до лет пятидесяти примерно.
Ну да, дети тогда уже боле-менее самостоятельными становятся, вот матери и устраиваются на работу.
Работают они почти все в цехе снаряжения боеприпасов. Развесовщицами, замерщицами…
Ну, и само собой, уборщицами в цехах тоже они же работали.
Замечаний было мало, но мне не понравилось, что стёкла в цехах были запылёнными.
Я приказал, минимум раз в месяц, мыть окна и внутри, и снаружи. В тёплое время года, естественно.
И ещё курилку для рабочих тоже требуется сделать. Чтобы курили они только в особом месте, а не как сейчас, по углам.