Страница 31 из 48
— Вот это тварь! — растягивая слова, произнес Павел Аполлонов и затем выругался.
— Брюхо Еврипида! — пробормотал режиссер и, моментально оценив их шансы против такого мощного хутхэна, скомандовал: — Отходим к порталу! Отступаем, товарищи! Этот враг нам не по зубам!
— Я его отвлеку, Абрам Вениаминович! — пророкотал Эрнест Мухин, потрясая зажатым в мощных руках пулеметом будто детской игрушкой. — Разрешите?
— Действуй, Ковьелло! — нахмурившись, кивнул режиссер, прикидывая, не устроит ли им новый хутхэн какие-то новые неприятности. Уж этот, учитывая его размер, точно сможет… хутхэны в чем-то похожи на людей, они никогда не сдаются. Так что лучше подстраховать Мухина. — Доктор, прикройте нашего пулеметчика! Но действуйте осторожно! При малейшей опасности — бегом в портал!
Андрей Севостьянов, носитель маски Ломбарди, был настоящей находкой для тверского академического театра. Этот редкий и ценный образ позволял преобразовывать воду в микстуры, а крошки хлеба в пилюли. Своими умениями Доктор Ломбарди ускорял затягивание ран, возвращая в строй пострадавших бойцов. А учитывая, что у него сохранилась аж треть маски, Севостьянов был в прямом смысле незаменим. Вот только хутхэны таких стремились уничтожить первыми, поэтому рисковать Доктором режиссеру не хотелось. Но сейчас именно его способности лекаря смогли бы помочь им с Мухиным отступить, если враг выкинет какой-нибудь неожиданный фортель.
Гигантский «дикобраз» тем временем задрал свою безобразную морду к небу и неожиданно завыл по-волчьи, чем на пару секунд сбил с толку каждого члена труппы. Но бывалые маски быстро пришли в себя и под звуки коротких команд режиссера принялись организованно отступать к порталу, каждые два-три шага стреляя в хутхэна. А затем тот взял и развернулся спиной. Гигантские иглы заходили ходуном, растягивая кожу… Неужели он собрался стрелять в них с такого расстояния? По спине Абрама пробежала предательская струйка пота. А вот и неприятности, к которым он готовился все это время! И все же у них еще есть шанс.
— Щиты! — крикнул режиссер, выводя в игру еще один свой козырь.
Захватить с собой простенькие деревянные плашки тоже было его идеей. Причем Абрам предложил взять макет щита каждому из своей труппы, в то время как другие режиссеры предпочитали нагружать людей прежде всего разными вариантами огнестрела и холодного оружия, лишая тех дополнительной защиты. Конечно, подобрать правильное оружие для победы тоже важно, но Абрам все же предпочитал, чтобы его труппа вернулась назад в полном составе. Пусть и без добычи.
Тем временем актеры один за одним преобразовывали сбитые друг с другом доски, тут же начинающие отливать тусклым металлическим блеском. До портала оставалось всего ничего, сейчас они по очереди прыгнут в него, а сам режиссер вернется к пулеметчику Ковьелло с Доктором — втроем их щиты уж точно остановят даже такие колючки!
— Вставай, проклятьем заклейменный!.. — громкий бас Мухина, поющего «Интернационал», был слышен даже за грохотом пулемета. Гершензон задумался — может быть, пронесет? Преобразованные пули, если всадить их достаточно, вполне могли сбить атаку хутхэна, и тогда, возможно, они даже смогут продолжить. — Весь мир голодных и… хр-хрр…
Песня оборвалась внезапно, как порванная гитарная струна. Режиссер, как раз отправляющий в портал молоденькую актрису Марину Усольцеву, в растерянности повернулся к грузному обладателю маски Ковьелло, неестественно завалившемуся набок. Пулемет молчал и валялся кверху колесиками — Мухин перевернул его. Из тела актера торчали огромные как древесные сучья изогнутые иглы. Они пробили и стальной щиток самого пулемета (что неудивительно), и преобразованный щит (вот это, конечно, оказалось уже неприятным сюрпризом). И теперь Мухин походил на обычную муху, приколотую шпилькой к бумажному листу юным натуралистом… Дурацкий образ, Гершензону было стыдно, что в такой момент ему в голову лезет такая ерунда — но режиссер, для которого эти самые образы, даже самые трагические, стали частью жизни, уже просто не мог по-другому.