Быть или казаться

Глава 26

Виктория Абилхакимова, врач-интерн 7го курса медицинского университета имени Асфендиярова, Алматы, Республика Казахстан.

— Так что скажете? — представитель клана не выдерживает паузы.

Как оказалось только что, моё настроение испортилось весьма кстати, а депрессуха накатила крайне вовремя.

Если бы психика была в ресурсе, во время разговора с Ляном я бы ёрзала, нервничала и колебалась. А так — олимпийское спокойствие и сплошная выгода в результате.

Кажется, пора начинать верить в свою интуицию: когда человеку абсолютно всё равно, доживёт ли он до завтра, неуместная суета не влияет на процесс принятия решений.

— Позадаю ещё вопросы? — не могу же я согласиться, не выяснив деталей и не поломавшись, хе-хе.

Только мужики это не всегда понимают, да и я сейчас вроде как мужик.

— Отвечу на все. — Сводит брови вместе то ли китаец, то ли кореец.

Лян, в принципе, искренне верит в то, что говорит. Но ситуации бывают разные — тех же исполнителей вполне могут разыгрывать и втёмную.

Особенно когда хозяин какой-то неафишируемой клиники находится в недосягаемом (для всех нас) мире первой категории, а сама клиника — в двойке.

Ну и мы с Ваней, на закуску, путешествуем в эту двойку из тройки. Нелегалами, через какой-то явно самопальный девайс. Я так думаю.

— Мои вопросы могут показаться вам глупыми, — заранее предупреждаю.

— Я очень серьёзно отношусь к вам и ко всему, что вы скажете. Либо — захотите узнать, — церемонно раскланивается Лян, не вставая со стула.

— А как выглядит транспортировка нас в мир второй категории? Если по старинке, перемещение физически, то живыми можем и не долететь, — решаю блеснуть информацией, почёпнутой в своё время у Дьёрка.

— Зачем физически перемещать? Мы вас не хотим убивать, — неподдельно озадачивается представитель клана. — Если бы мне хотелось что-то с вами сделать, такие ухищрения были бы ни к чему. Достаточно просто выставить вас на улицу, на границе участка Молний. — Он ничего не изображает, а искренне думает вслух.

Прикольно.

— А как тогда?

— Через трансмиттер, — вежливо отвечает наполовину китаец. — Телепорт. Я же сказал в самом начале.

— Абсолютно случайно, у меня накануне был разговор как раз на эту тему. Насколько мне известно, нас с Ваней к местному телепорту не то что не подпустят, а даже обсуждать такую возможность не будут. — Внимательно слежу за его мимикой, хотя особой нужды в том нет. — Или ваши ресурсы больше, чем у кадрового полицейского?

— Вы зондировали в полиции возможности миграции отсюда? — снова удивляется Лян, делая для себя какие-то выводы (явно не те). — Ладно, не моё дело… К вашему вопросу: мне кажется, вы путаете ресурс политический и ресурс технический.

— Какой трансмиттер?! — живо прорезается оживший после антибиотика Ваня. — Скажи мне, а я переведу на английский Щукину!

Старший что-то говорит на незнакомом мне языке.

— Ух ты! — непосредственно реагирует мой новый товарищ. — А как вы его замылили? Где отмутили?

Лян неодобрительно смотрит на корейца и ничего не отвечает.

— В общем, это разовый трансмиттер, — Хван поворачивается ко мне. — Я именно по такой технике не специалист, но там что-то армейское. От наших ханьских друзей. Типа эвакуатора из какой-либо боевой летучей космической гадости, для пилотов или экипажа. Настраивается, в принципе, на любой аналогичный приёмник.

— Такое бывает? — удивляюсь в этом месте. — Эвакуатор из космоса?

О космических войнах мне пока слышать не довелось.

— Конечно бывает! — удивляются оба азиата.

— А чем ты границы систем обеспечивать будешь? Где-нибудь на границе диких секторов? — добавляет ДжоЧже.

Надо будет потом расспросить его об этой стороне реальности; интересно, но сейчас чуть не до того.

— Ваня, вопрос к тебе. Что лично для тебя привлекательного в том, чтобы перебраться в мир второй категории? Я уже вижу, что ты завёлся на эту тему. Однако искренне не понимаю твоего энтузиазма.

— А что тут может быть непонятного? — озадачивается друг в ответ.

— Здесь мы с тобой автономны и полностью себе хозяева. А там…

— Что ты знаешь о миграции между категориями вообще? — мой корейский товарищ неожиданно суровеет.

— Ничего. — Задумываюсь. — Хотя-я, в первую очередь на ум приходят цифры, да? Наверное, в этом месте мне нужно спросить тебя: каков процент тех, кому удалось окончательно свалить из третьей категории? Имею ввиду легальных переселенцев, а не зайцев типа нас с тобой.

— Менее десяти, — Ваня всем внешним видом излучает радость, как будто сказал что-то остроумное. — С одной оговоркой: рассматриваем лиц с большими сроками обязательного пребывания тут.

— Насколько менее?

— Около двух с половиной процентов, — вместо корейца отвечает Лян. — Но это неточная цифра. Из неё следует вычесть ещё и тех государственных служащих, которые перемещаются как частные лица, но на самом деле используют админресурс. Которого лично у вас нет и быть не может.

— Ух ты.

— Да. В реальности получается ощутимо поменьше, в районе одного процента. — Представитель клана, похоже, серьёзно разбирается в теме (судя по тому, что явно хочет добавить что-то ещё). — Это данные за последний десяток лет. Нет оснований думать, что тренд может радикально измениться в большую сторону.

— Получается, уезжает в итоге один из ста? — перевожу услышанное в свои единицы.

И задумываюсь.

— А чем мир второй категории будет для нас отличаться принципиально? Конкретно?

— Другой уровень развития и комфорта, — лаконично отвечает Хван. — У тебя, может, и отшибло память, но я-то всё помню. Верь мне.

— Есть нюансы, — деликатно вклинивается Лян. — По той же статистике, более семидесяти процентов нелегальных мигрантов в течение трёх-пяти лет вполне успешно легализуются на новом месте.

— А оставшиеся три десятых?

— Там меньше трех десятых, — педантично отмечает представитель клана. — Но окей. Суицид. Наркотики. Несчастные случаи. Автокатастрофы. Всего понемногу.