Маша, будь хорошей

Глава 1

- Какой непослушный! Если бы все дети были такими, они бы не выросли. Так и остались бы маленькими с соской во рту. Ты тоже так хочешь? А, Барсик?

- Мам, ты меня разве не пеленала?

- Он маленький, и я тоже была маленькая.





Почему? Потому, что мамы тоже любят и жалеют котят, только более практичны, чем их дети. Имя ему дали в полном согласии. Только маме в имени Барсик виделись барские замашки кота, а дочке - его будущая сила и грация. Впрочем, вернемся к нашим героиням.

Итак, они пошли на рынок. Мама с большой сумкой, а Маша с маленькой. Мама всю дорогу думала что купить, а Маша - что бы сегодня скушать из стаканчика. Почему-то все вкусное на рынке продавали именно в стаканчиках.

На подходе к рынку начиналась толчея. Тут стояли сотни машин, люди с рук продавали разные вещи, а некоторые держали плакаты, предлагая свои услуги: стены покрасить, плитку положить, двери сменить. Маше обязательно нужно было выяснить, сколько все это может стоить. На случай ремонта. Но мама взяла дочку за руку и решительно повела сквозь толпу. Мимо пирожков и вяленой рыбы они пронеслись вихрем. Не успела Маша рассмотреть и пуховые платки с варежками.

В мясном павильоне мама быстро «схватила» курицу, и они сразу оттуда вышли. Здесь Маше никогда не нравилось, а иногда бывало и страшно. Однажды мама Оля перед началом поста специально долго ходила между рядами, и Маша успела рассмотреть ужасные вещи. На прилавках лежали отрубленные свиные ноги, головы… А в одном месте Маша увидела голову телёночка с открытыми синими глазами - и сразу расплакалась. В тот пост ни разу Маша не попросила мясного - все телёночкины застывшие синие глаза мерещились.

Но уж зато овощные ряды они обследовали по-настоящему. Чего тут только не было! Розовая морковка, зеленые кочанчики капусты, помидоры разных цветов от бордовых до желтых; огурцы длинные и короткие, гладкие и с пупырышками; бордовая редиска, пахучая зелень и даже грибы. Мама пересчитала деньги в кошельке, задумчиво пошевелила губами и взяла три крепеньких белых гриба и несколько красных подосиновиков. И еще выбрала четыре плоских розовых помидора. Их называли «грунтовыми». Маша подумала, что раз грунтовые выращивают в земляном грунте, значит, парниковые растут на пару, как паровые котлетки, которые мама готовит, когда Маша гриппом болеет.

Дальше пошли они вдоль рядов с соленьями. Как тут аппетитно пахло соленым, квашеным и малосольным! Мама пробовала малосольные огурчики и маленькие кусочки прямо с ножа давала пробовать Маше. Если дочь кривила губки, мама никогда не покупала. А когда Маша кивала, то брала. Маша во время проб чувствовала свою значительность и относилась к этому серьезно, как настоящий дегустатор.

Но вот, наконец, они и пришли в самое интересное место. В этих торговых рядах продавали фрукты и ягоды. Аромат здесь стоял такой, что у Маши голова кружилась, а рот наполнялся слюнками. Маша просила малину, но мама настояла на землянике, сказав, что «в ней есть железо». Маша с прошлого года забыла земляничный вкус, поэтому поначалу с опаской раскусывала маленькие ягодки, выискивая в них что-нибудь железное: гайки, там, шестеренки, пружинки… Но ягодки были мягкими, душистыми, сладкими, без металлических включений.

- Железо не обязательно в железках бывает, - пояснила мама. - В ягодах и овощах оно находится в растворенном состоянии, как соль в супе, например.

- Можно и так, - согласилась мама, - но разве в ягодах это не вкуснее?

- Вот и кушай на здоровье. Рационализатор…

- Так всегда: как дома, так за стол не усадишь. Хоть клоунов из цирка на обед приглашай. А на рынке что угодно смолотить можешь. Всё, всё, больше не проси. Аппетит нагуливай. Мне еще тебя обедом кормить предстоит.















- Боженька, родненький, любименький! Давай поможем мамочке с денежками. Ну, пусть она себе шапку купит. …А мне - малинки стаканчик.

Во сне Маше приснился какой-то бумажный кирпич, с которым она бегала, носилась, играла, пока не определила в нужное место. Когда девочка проснулась, она как ни крутила головкой, как ни трясла ею, ничего вспомнить не смогла. Что-то такое большое и светлое, как солнышко, быстро-быстро скрылось туда, где живут сны. Маша с надеждой посмотрела на иконку. Боженька сейчас улыбался - а это очень, очень хорошо. Она спрыгнула с кроватки и побежала собираться гулять.

Во дворе в этот час было пустовато. В песочнице копошились малыши под надзором мамаш на скамейке. Старшие мальчишки играли в футбол. Многие дети уехали на дачи, в загородные дома отдыха или в деревню к бабушке. Машенькина бабушка жила очень далеко, в другом городе, и ее туда возили только два раза, «в детстве».

Сегодня Маша гуляла с мальчиком из соседнего подъезда Валерой. Вообще-то, он был «интересным парнем», как говорила о нем мама Оля. Маша думала о нем так же, если бы не его вечно задранный нос и желание во всем верховодить. Дело в том, что Валерик очень много знал и был из инти… интелли… в общем из какой-то там сложной семьи. Он даже знал, что такое «менеджер». А его папу привозила домой большая черная машина с синим фонариком на крыше.

Именно в ожидании этой черной машины Валерик и гулял во дворе.

- Республика - это, наверное, дерево, на котором растут бублики, - задумчиво предположила девочка.

- Ты что! Страна у нас Россия. Причем тут бублики?

В это время подъехала черная машина, и из нее вышел Валерин папа. Только вместо того, чтобы взять мальчика за руку и увести домой, папа громко крикнул ему, чтобы тот бежал домой. Валерик испугался и убежал. В это время из-за угла дома выехала синяя машина и подъехала к первой. Из нее вышли два больших лысых дяди и стали говорить с Валериным папой. Маша стояла рядом и пыталась их понять. Дело в том, что говорили эти трое вроде бы по-русски, но какими-то чужими словами.

Там у них было что-то про базар, роли, капусту… Маша сразу подумала, что лысые дяди хотят купить на базаре кроликов, чтобы кормить их капустой. Она уже хотела подойти к ним поближе и поделиться своим опытом кормежки кроликов. Она было даже сделала шаг в их сторону. Но дяди сунули Валериному папе открытый чемоданчик, накричали ему непонятных слов и быстро уехали.





- Смотри, что у меня есть. Кирпич бумажный. Вот.

- Не-а, не выброшу. Я его, я его… - Маша задумалась, закатив глазки, только на ум ничего не приходило. - Слушай, а что взрослые с этим делают?

- Одежду, говоришь? А на шапку можно сменять?

Маша улыбнулась и положила кирпичик в свою маленькую сумочку.

- Можно. Только лучше не надо. От них всем плохо становится. Я знаю.

В это время они услышали собачий лай. Они оглянулись и увидели, как мальчик из соседнего двора тащит на веревке их дворовую собачку Тузика. Щенок спал себе в своей будке, никому не мешал. А этот живодёр завязал на его шее веревку и тащит. Мальчик этот был намного старше Маши и Валерика. И малышне с ним не справиться. Тогда Маша подошла и спросила:

- Ваш Борька щенка в футбол проиграл. Так что он теперь наш.

- Можно, - кивнул мальчик, - если есть на что.

- Ладно, берите своего Тузика.

Когда мальчик удалился, Маша с Валериком отвязали веревку с шеи собачки и отвели назад в будку. Собачка благодарно виляла хвостом и лизала им руки.

И только они вернули собачку в будку… Только встали и оглянулись, чтобы решить, что делать дальше… Как подлетел к ним старший мальчик с кирпичиком в руке и протянул его:



- Крутыми, как ступеньки? - поинтересовалась Маша.

- Давай, - согласилась Маша, и они пошли на качели.

Эти качели почти всегда были заняты. Поэтому покачаться на них считалось большой удачей. Маша думала, что они постоят в очереди и, может быть, им дадут забраться в креслица и полетать высоко-высоко. У качелей действительно стояли взрослые мальчишки. Но как только Маша с Валериком подошли, они притихли, расступились и пропустили их вперед. Один мальчик пытался возмутиться, но ему объяснили, что это «крутые» и посоветовали с ними не связываться.

Они вдоволь накачались, налетались до легкого головокружения. А когда Машенька стала спрыгивать с креслица, Валера предложил ей свою руку, как настоящий кавалер. Девочка знала, что кавалеры дамам руки протягивают и стулья под них двигают. Еще она слышала, что есть кавалерия, и ей представлялась целая страна, где живут много кавалеров, жутко вежливых, со стульями под мышкой и протянутыми руками.

- Благодарю вас, - сказала Маша. - Валера, ты где этому научился?

- Да уж, как говорит мама, с молодыми женщинами всегда трагедии. Ну, что, пойдем на рынок?

- Ты не был на рынке?

- А где же вы курочку и капусту покупаете?

- И съедает тоже сама?

- Значит, у вас аппетит хороший. А у меня с ним никак дружба не получается. Меня за него всю жизнь ругают. Только давай не на трамвае, а пешком пойдем. Так веселее.

- Только ты от меня далеко не убегай, а то накажу, - сказала она, как мама.

- А тебя мама как воспитывает?

- Нет, ты путёвый! - уверенно кивнула Маша.

- Лепый!

- Брежный!





- Алаберный! - топнула она ножкой.

- Женщины это сердцем чувствуют. Вот.

- Говори, чего там.

- Подумаешь! — протянула Маша, пройдясь ручкой по волосам и платью. — Это я еще не одета… и не причесана…

У стоянки машин перед гостиницей Валера остановился и, показывая рукой, стал называть их имена:

- Когда ты успел с ними перезнакомиться? - удивилась Маша.

- И ты в них ездил? Ну, в этих машинах.

- Валерий Сергеевич, кого я вижу? - развел руками большой мужчина в огромном пиджаке. - Ты с папой?

- Понимаю, - мигнул он одним глазом. - И куда направляетесь? Может, вас подвезти?

- Ну, разве я могу отказать сыну такого человека? Садитесь, пожалуйста, господа. Вам куда?



«Почему-то, чем красивей машина, тем страшнее хозяин», - подумала Маша про себя.

- Валера, вас проведут по рынку вот эти люди, - он показал пальцем за спину, где жевали жвачку большие лысые дядечки, чем-то похожие на мультяшных «двое из ларца». - Не бойтесь, они вас будут охранять. А ты папе привет передай.



- Вот она! - вскрикнула Маша, указывая на рыжую, лохматую шапку с большими ушами.

- Мужчинам женщин не понять, - вздохнула Маша по-взрослому. - Главное, чтобы маме нравилась. - Достала из сумочки бумажный кирпичик, протянула торговке и, как взрослая, сказала: - Заверните, пожалуйста.

Сначала тетя взяла кирпичик в руку и посмотрела на охранников. Потом открыла рот и тихонько запищала. Но тут решительно вмешались «двое из ларца». Они быстро выхватили кирпичик из ее рук и аккуратно положили обратно Маше в сумочку. Протянули торговке большую зеленую рублевую бумажку и завернули шапку в хрустящий пакет с пальмой на берегу моря.



- Кушайте, кушайте, — подсказала Маша. — Очень вкусно!

- Нравится? - спросила Маша, оглядывая всех по очереди.

- Сла-а-адко, - протянул Валера. - А знаешь, те ягоды, которые из магазина, они даже не пахнут. А тут… а-ро-ма-а-т! И смотри, как на солнышке они красным светятся, как рубины. Нет, лучше.



- И мне тоже.

- Конечно, хочу. А что там?



На двери висела табличка, на которой крупно написано «Десятка», чуть ниже - «Студия живописи».

- Да нет, всего трое. Просто раньше были знаменитые группы художников «Двадцатка» и «Тридцатка». Ну, папа с друзьями и решили себя похоже назвать. Чтобы тоже знаменитыми стать.

Они открыли дверь и оказались в необычной комнате. Все стены здесь были увешаны картинами. На полу стояли пустые белые холсты, рамы, на столах в беспорядке валялись разноцветные тюбики с красками, бутылочки с лаками и растворителями. Еще здесь стояли большие рамы на деревянных ногах.

- Это мольберты. На них холсты ставят, чтобы картины писать, - пояснила Маша.

Пока они оглядывались, в соседней комнате кто-то кашлянул и зашевелился. Валера представил себе, что сейчас выйдет бородатый великан в белых парусиновых брюках и бархатной просторной куртке с беретом на голове. А руки его будут сложены на груди. И длинные ногти на длинных пальцах, которые задумчиво держат длинную кисть и овальную палитру.

Но из соседней комнаты вышел обыкновенный мужчина в черном джинсовом костюме, заляпанном разноцветными красками, как маляр. В руках он вместо кисти и палитры почему-то держал вилку и кусок черного хлеба.

- Папа, это Валера. Он лепый, алаберный кавалер.

- В детстве, - вставила Маша.

Они прошли с соседнюю комнату. И здесь всюду лежали, стояли и висели картины. Они сели за стол, приютившийся в углу. Папа Гена придвинул большую черную сковородку с жареной картошкой.

Протянул вилки и раздал по огурцу. Почему-то здесь Маша никогда не страдала отсутствием аппетита и все съедала за обе щеки. Вот и сейчас она так громко хрустнула своим огурцом, что Валерик чуть не рассмеялся. Но потом откусил сам и тоже весело захрустел. Потом увлеченно заработал вилкой в сковороде. Скажи ему еще вчера, что он будет уплетать жареную картошку, ни за что бы не поверил.

- Папа, мы тут по рынку гуляли. Нам «двое из ларца, одинаковых с лица» шапку для мамы завернули, - кивнула Маша в сторону яркого пакета с морем. - Ты ее маме подари, она обрадуется.

- Хозяин рынка - папин знакомый. Он к нам охрану приставил, - пояснил Валера. - Они исполняли наши маленькие желания.

- А причем тут мамина шапка? - спросил папа Гена, сильно потирая висок рукой.

- Да, малинка - это чудо! - подтвердил Валера. - Даже вкуснее огурцов и жареной картошки.

- Знаешь, Маш, ты поведи себя хорошо еще немножечко, - предложил Валера. - Тогда, может, ты попросишь у Боженьки, и папа снова меня любить будет.

- А как?

- А где это?

- Не знаю… - смутился мальчик.

- А можно? - засиял мальчик.

- Здорово!

- Раньше любил рыбалку, речку и грибы. Это когда мы с ним в походы ходили. Еще ему нравились закаты…

Папа Гена, как фокусник, что-то подвинул, что-то выдернул - и вот перед ними стоят три картины с лесом, речкой и закатом.

- Вот эту! - показал рукой Валера. - Нет, вот эту! Или… вот эту?.. Дядя Гена, они все красивые.

- Правда, теплая, - кивнул мальчик. - А что это?

- А как же они после службы в темноте обратно пойдут? - спросил мальчик.

- Целая история в одной картине, - сказал мальчик.

- Спасибо.

- На стену пошли.

- Сейчас они иконописцы. Им монастырь заказал стену расписывать в храме. Но иногда им приходится и альпинистами бывать. Знаешь, как высоко приходится забираться? Например, под купол. Это очень высоко. Метров сорок бывает и больше. А у меня вот какая работа. Смотрите.

Папа Гена подвел их к занавешенному мольберту и приподнял покрывало. С большой толстой доски на них глянули пронзительные глаза.

- Правильно. Только у тебя она поменьше. Это «Спас Нерукотворный». Господь приложил этот плат к Своему лицу, и на полотне остался Его лик. Это первая икона, которую Сам Господь сотворил и подарил царю Авгарю.

- Да, - сказал папа Гена и обернулся к Маше: - А ты говоришь «дикий»… Валера сердцем чувствует, как настоящий христианин! Вот увидишь, он завтра в храме, как свеча стоять будет.

Из мастерской они вышли втроем. Папа Гена нес в руках завернутую картину. Рядом подпрыгивали веселые Маша с Валерой. Во дворе на скамейке сидел грустный Валерин папа. Увидев сына, он вскочил и бросился к нему:

- Гулял, - понуро сказал Валера, готовясь к наказанию.

- Папа, ты не расстраивайся, - ответил мальчик, облегченно вздохнув. - Мы тебе подарок несем. Познакомься. Это мои друзья: дядя Гена и Маша. А это мой папа Сережа. Ты посмотри, пап, какая красота.

Папа Гена развернул картину и поставил на лавку. Папа Сережа посмотрел на картину и замер. Потом сказал:

- Чудеса продолжаются, - протянула Маша. Потом достала из своей сумочки бумажный кирпичик: - Дядя Сережа, возьмите, пожалуйста. Это ваши друзья днем уронили. Этот кирпичик свое дело сделал. Больше он не нужен.

- Да, три года назад.

- Папа, там очень много картин. Здесь недалеко, в студии.

- Милости просим.

Оживленно разговаривая, как старые друзья, мужчины ушли в старый детсад. Маша с Валериком присели на лавочку рядом с картиной, снова завернутой в бумагу.

- Обязательно. Будь готов в половине девятого

- Как на праздник.

- Это не я. Это Боженька. Он утром мне улыбался.