Ты меня бесишь

— А как я должна это всё видеть?

Разубеди меня, пожалуйста.

Ухмыльнулся. Некрасиво и колюче.

— Замечательно. Тогда скажи мне, если я такой моральный урод, каким ты меня тут рисуешь…

— Я не…

— Рисуешь-рисуешь, ты ведь так и не научилась мне доверять.

— Доверять? Доверять… — воинственный запал чуть остыл, а вот тревога стала прорываться наружу всё сильней. — Пожалуйста, посмотри на всё это моими глазами! Столько лет от тебя не было ни слуху, ни духу! Да и расстались мы с тобой не самым красивым образом, согласись, — здесь Евич фыркнул, но никак не прокомментировал. — А потом ты сваливаешься как снег на голову. И… не просто объявляешься. У меня всё время такое чувство… что где-то на шаг впереди. Ты знаешь где я работаю, ты знаешь мой адрес… — Боже, это звучало так, словно у я страдала манией преследования. — И ты всё время… В общем, у меня такое чувство, что что-то творится у меня за спиной. И ты лучше меня знаешь, что именно!

Не имела ни малейшего представления откуда взялась эта уверенность, но стоило озвучить свою претензию вслух, как поняла, что именно эта мысль ела меня поедом всю ночь.

— Очень интересноооо, — протянул Макар. — А давай на этом месте поподробнее? Что такого я могу творить такого ужасного за твоей спиной, м?

Я отмалчивалась: вопрос был поставлен так, что мне пришлось чувствовать горючий стыд… за все эти свои мысли. Зато вот Евич продолжал. И как всегда с чувством, толком и… ехидством.

— Ну, давай! Давай пофантазируем. Что мне может быть нужно от тебя? Какие у нас есть варианты… дай, подумать, — он тараторил, гневно хмурясь и практически выплёвывая каждое слово из себя. Моё недоверие, наконец-то, выбило его из себя. И всегда такого целостного Евича понесло. — Что там в твою умную голову взбрести может? Мстить я пришёл? Или фирму вашу разваливать… или шпионить. О, точно! Запиши меня в шпионы, инсайдерский слив и всё такое. Чего тебе стоит, а Сонь? Мы ведь с тобой идеально подходим на эти роли. Ты на роль жертвы, а я — злодея. Пришёл, совратил бедную Сонечку, теперь осталось только за бешеные бабки продать… Что у вас там продать-то можно, не подскажешь?

— Макар, я этого не говорила.

— Но скажешь, знаю я тебя. Ты всегда…. чуть что, и голову в песок, от себя… Аааа, что я тебе говорю, — махнул рукой, вставая с дивана, хотел выйти из комнаты, но вернулся. — Только что ж ты со мной вчера в постель-то легла, а? Или опять твоё благоразумие не сработало, раз нашу “девочку” вновь не туда понесло? Так ты позвони родителям, они тебе быстро разъяснят, что да как.

Впились друг в друга безумными взглядами. Подтянула к себе колени, желая отгородиться от происходящего. Таким я его не знала: откровенно злым и циничным. Но главное, что каждое слово попадало прямо в цель. И от мысли о том, что он знает куда бить, становилось совсем плохо.

— Уходи, — получилось тихо и жалко.

Запустил руку в голову, ероша и без того лохматые волосы, выдыхал медленно и с шумом.

— Сонь…

— Нет! — воскликнула на удивление строго и категорично, после чего ещё и на ноги вскочила. Надоело, что он на меня сверху вниз смотрит. — Нет, Макар! Ты же всё сказал уже? Да? Давай, теперь я скажу. Уходи!

Йорк, испуганный нашими криками, несчастно гавкнул и забился куда-то под диван.

— Я не это имел в виду! — ответ вышел в такт мне, на повышенных тонах.

— Спасибо, но я услышала! Хватит! Я всего лишь хотела узнать о том, что творится у тебя в голове. И заметь! У меня есть на это причины… Потому что это ты пришёл ко мне! А в итоге ответственность за это тоже на мне! Твои вчерашнии выкрутасы слишком дорого нам теперь обойдутся.

— Что боишься, что любимая контора лишиться руки… которая её кормит? — Евич покачал головой, до конца не веря, что ему вообще пришлось со мной об этом говорить.

— Под "мы" я имела в виду тебя и себя. Шеф приказал тебя уволить в понедельник.

— Два рабочих дня — мой новый личный рекорд, — не удержался он от шутки. Видимо, юмор всё-таки придавал ему сил. — И что, уволишь?

Ответила не сразу, стараясь хоть как-то разложить собственные мысли и сомнения по полочкам. Ещё вчера была уверена, что смогу что-нибудь придумать.

— Я не решила, — честность это, наверное, единственное, что ещё было способно спасти нас.

— Замечательно! — он вновь всплеснул руками. — И что же тебя останавливает, чтобы выполнить свой долг перед родиной?

Замялась.

— Соня!

— Ты сказал, что нуждаешься в этой работе, — огрызнулась я, а потом уже чуть тише добавила. — И так и не объяснил зачем…

— То есть ещё один долг? Только в этот раз передо мной. Обалдеть, Сонька, ты как всегда до безобразия верна себе! Хочешь, я тебе облегчу задачу? Когда тебя жизнь опять поставит перед выбором я или не я, выбирай не меня. А то сил уже нет никаких, честное слово.

И прежде, чем я успела что-то на это возразить, он вылетел из комнаты, достаточно громко хлопнув дверью. Сделала шаг за ним и застопорилась, не имея ни малейшего представления как разруливать ситуацию. Нет, даже не так, что вообще чувствовать сейчас, потому что слишком много всего было намешано во мне. Паника как всегда накрыла волнами поступательно, но резкие звуки всё-таки заставили взять себя в руки, хотя бы просто для того, чтобы выйти в коридор.

Евич уже был около входной двери, гневно натягивая свои туфли. За те несколько минут, что я его не видела, он натянул на себя носки и пиджак, правда, утруждаться тем, чтобы бы заправить рубашку в брюки, так и не стал. Выглядел как всегда… вызывающе и возмутительно… великолепно.

— Подожди, — выдавила из себя, впиваясь ногтями в свои ладони.

— Зачем? — резко вскинул он голову. Вид у него сейчас был очень строгий и смотрел так, словно заглядывал в самую душу, а то и вовсе, просто видел меня насквозь.

Мне так много всего хотелось сказать ему. Затолкать все свои “но” куда-нибудь подальше, и попросить его остаться. У меня в квартире, в моей жизни. Но тревога шептала, что это неправильно, нелогично, что я ничегошеньки не понимаю в происходящем. И это всё рвало меня на части, и Макар всё это прекрасно видел. У меня вообще такое ощущение, что он мог читать меня как раскрытую книгу.

Виновато опустила глаза вниз, и этого оказывается достаточно, чтобы он засмеялся, нервно и… местами истерично. Мужчины редко бывают такими…

— Знаешь, Сонь, а я ведь всё-таки надеялся, что ты справилась с этим. Ну со всеми своими страхами. Особенно когда узнал, что ты от родителей ушла. Подумал: “Свершилось и Рыбка своей головой жить начала…”. Ан нет, видно все эти условности и страхи из тебя уже ничем не вытравить. Ты слишком… беспокоишься о том, что другие подумают или скажут. Поэтому и людей к себе близко не подпускаешь… никого, потому что боишься, что при приближении они увидят… какая ты неидеальная.

Прикрыла глаза, борясь с подкатывающими слезами. Покачала головой. Пожалуйста, не надо, не продолжай.

— С тобой почему-то так всегда. Делаешь шаг вперёд, а потом десять назад. Рискуешь начать встречаться со мной, а потом трусливо прячешь меня ото всех.

— Не надо! Я никогда не прятала тебя… Я… Я не хотела никого впускать в нашу жизнь!

— И это называется прятать, — выставил он мне окончательный вердикт. — Ты начинаешь мечтать, а потом сдуваешься на полпути. Уходишь от родителей, и подписываешь себя другую кабалу. Находишь в себе силы бросить Завьялова, а потом же позволяешь ему втаптывать себя в грязь, так если бы ты ему была чем-то обязана.

Больше всего на свете тянуло закричать, что нет, я не такая, что у меня хорошая жизнь и она меня вполне устраивает. Но мы оба понимали, что это будет ложь. Я сдалась, и слёзы начали бежать по моим щекам. Из последних сил пыталась их скрыть, опустив волосы на лицо. А потом сорвалась:

— Тогда зачем?! Зачем я тебе такая?!

— Вот и я думаю, зачем…

Я уже не осознавала, что он хотел этим сказать, потому что моя рука сорвалась и полетела… прямо по его лицу. Хлёсткий звук пощёчины тяжёлым грузом повис между нами. Пальцы обожгло, и я прижала ладонь к губам, шокированная тем, что только что сделала.