Неприкаянные

— Все, — лукаво улыбается он и в глазах мерцают так полюбившиеся мне золотинки.

— Колени жутко саднят, а в остальном — счастье есть, — смущенно сообщаю я.

— Да, уж, неприятное повреждение, — морщась, посматривает на мои колени он.

— А еще, кажется, я испачкала простынь, — мы вдвоем таращимся на доказательство того, что так нужная Феликсу моя невинность уже в прошлом.

— Сейчас отправим простынь в стиральную машинку, — спохватывается Афинский.

Я тянусь за халатом и осторожно опускаю ноги на пол.

— Скоро Демид завезет твои вещи. Он уже звонил.

— Было бы очень хорошо.

Андрей помогает мне подняться.

— После ванной приходи на кухню. Я приготовлю для тебя отличный кофе, — посматривая в мою сторону, приглашает он.

— Если доберусь до ванной, то обещаю прийти, — усмехаюсь я.

Когда я выбираюсь из ванной, на кухне царит аромат свежесваренного кофе. Афинский в спортивном трико и футболке возится у столешницы.

— Держи свой кофе, принцесса, — ставит на стол передо мной чашку с дымящимся напитком он. — Сейчас приготовлю тебе яичницу с беконом.

— А как же работа? Из-за меня ты опоздаешь… — спохватываюсь я.

— Нет ничего важнее тебя, Тася. К тому же, папа чувствует себя лучше. Он меня подменит. Так что, наслаждайся спокойно кофе.

Я беру чашку и подхожу к окну. Из кухни не видно море. Только небольшой уютный скверик с вечнозеленой хвоей.

— Ты говорил родителям, что я пропала?

— Говорил, — кивает он и ловко вскрывает ножом упаковку с беконом. — Они очень переживали, Тася. Ты им пришлась по душе.

Воспоминания о последних моментах в доме Феликса медленно окутывают мое сознание беспокойством. Я отпиваю маленький глоток кофе. Пришло время озвучить свои вопросы.

— Андрей, вчера я не все сказала следователю.

Улыбка медленно сходит с его лица.

— Почему?

— Скажи мне, кто такая Дина?

Он на миг замирает. Потом отставляет сковороду в сторону и медленно подходит ко мне.

— Моя младшая сестра.

— Феликс был ее мужем? — с тревогой заглядываю в его глаза я.

— Нет. Но они некоторое время встречались. А потом она пропала. Мы искали ее, и не нашли. Через год она мне позвонила. Понимаешь, мы считали, что она мертва, а ее все это время где-то держали…

Андрей проводит по лицу рукой. В его ореховых глазах отчаяние.

— Я до сих пор чувствую себя виноватым перед ней, Тася… Мы искали несколько месяцев, а потом сдались. Если бы я или мои родители были настойчивее, возможно, ее бы удалось найти раньше. Мы бы спасли ей жизнь.

— А почему она умерла? Что с ней случилось?

— Ей удалось сбежать. Она позвонила мне поздним вечером. Сказала, что за ней кто-то гонится, и что ей надо очень многое мне рассказать. Но она не успела… Был конец сентября, шел сильный дождь. Дороги размыло. Она разбилась у меня на глазах…

Андрей тяжело вздыхает и смотрит в окно.

Я вспоминаю фотографию в черной рамке в его инстаграм. Начинаю понимать, из-за чего Афинский сбежал заграницу. Он не мог жить с чувством вины. Оно грызло его изнутри, а знакомые места только усиливали эффект. Он уехал из страны, но видимо, его это не спасло.

Я стараюсь держать себя в руках. Теперь картина полностью сложилась. Феликс похитил Дину и заставил родить ему ребенка. Он держал ее в том же доме, что и меня. Только мне удалось сбежать сразу же, а ей пришлось жить с ним целый год. Скорее всего, Эрику было уже два или три месяца, когда она решилась на побег.

— Андрей, Феликс держал меня в той же комнате, что и Дину. Он заставлял меня носить ее вещи.

— О, боже…

— Это еще не все… Дина родила ему ребенка. Маленького мальчика. Его зовут Эрик.

— Какого ребенка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Афинский бледнеет. Во все глаза смотрит на меня.

— Какого ребенка, Тася? — испуганно повторяет он.

Я сглатываю ком в горле. Стараюсь припомнить все, что видела. Рассказываю про вещи в зеркальном шкафу, про фотографии. И про знакомство с маленьким мальчиком, которого зовут Эрик.

— На вид ему годика четыре, может больше. Я не умею определять возраст детей. Но его глаза — они такого же цвета, как у тебя, Андрей. Честно говоря, я думала, что Дина — твоя бывшая девушка, и ребенок тоже твой.

Афинский в шоке. Кажется, своим рассказом я нанесла ему удар в спину, и теперь он судорожно глотает воздух, пытаясь прийти в себя.

— Я должен был догадаться… должен был догадаться, — бормочет он.

— Мне очень жаль, Андрей… правда, жаль.

— Ребенок… этот психопат пять лет прячет ребенка!

Его руки подрагивают, и, кажется, ему не хватает воздуха.

— Черт! Черт! Черт! — бьет кулаком по стене он. — Дина хотела сказать мне про ребенка, а телефон банально сел! Она хотела, чтобы я помог ей спасти ребенка…

— Андрей… — я хватаю его за руки. — Успокойся, пожалуйста! Ребенок в полном порядке! Он вел себя так, будто очень хорошо знает Феликса.

— В порядке?! Разве можно быть уверенным в поведении психопата, повернутого на религии, Тася?! Сегодня он его любит, а завтра сбросит вниз со скалы, потому что тот не захочет учить какой-нибудь религиозный стих!

Я сжимаюсь в комок и испуганно отступаю. Андрей прав.

— Прости, что напугал тебя, — спохватывается Афинский. — Это очень больная тема, а теперь она ожила вновь.

Он порывисто хватает меня за плечи и прижимает к своей груди.

— Хочешь, поедем, поищем дом? Вдруг мне удастся его узнать? — с надеждой поднимаю на него глаза я.

— Сначала надо посоветоваться со Шкуратовым. Он занимался делом Дины. Замени меня у плиты, я созвонюсь с полицейским участком.

Я наскоро допиваю кофе и начинаю готовить завтрак вместо Андрея. В пол уха слышу, как он разговаривает по телефону.

— Пробей по базе все данные. Сейчас мальчику должно быть около пяти лет. Возможно, его регистрировали. Имя — Эрик…

В моей голове сумбур. Маленький мальчик оказался ребенком Феликса и Дины. Одного не пойму, почему его прятали? И почему для Феликса была так важна моя девственность?

Когда Афинский возвращается на кухню, мной уже принято решение.

— Андрей, если надо, после завтрака я поеду с вами на поиски дома.

— Ты еще не очень хорошо себя чувствуешь, — озабоченно смотрит на меня он.

— Достаточно хорошо для того, чтобы сесть в полицейскую машину и прочесать окрестности. Как только Демид привезет мои вещи, можем отправляться.

Трель дверного звонка оповещает о том, что мой бывший свояк легок на помине.

Афинский идет открывать.

— Тася, привет, — заглядывает на кухню Демид. — Как ты?

— Уже лучше. Как там мама?

— Ничего, успокоилась. Ждет тебя домой. Вот твои вещи, Ира передала.

— Спасибо.

Я заглядываю в пакет. Там просторное трикотажное платье голубого цвета, белье и удобные кеды. То, что нужно моему израненному после бегства от Феликса телу.

— Останешься на завтрак? — встает за моей спиной Афинский.

— Нет, меня ждут пациенты. Надеюсь, Тася, тебя я там больше не увижу.

— Я тоже на это очень надеюсь, — улыбаюсь я.

— Все, убежал.

Демид взмахивает своей огромной ладонью и исчезает за дверью.

— Идем завтракать? — слышу за спиной мягкий голос Андрея я. Он притягивает меня к себе и дарит поцелуй в ложбинку у основания шеи.

— Идем, — шепчу в ответ.

Я чувствую, как его руки мягко скользят по моим бедрам, отодвигают полы халата и нащупывают обнаженную кожу. С наслаждением прикрываю глаза. Так приятно ощущать себя только его. Принадлежать только ему одному. Пусть это всего лишь утро в его квартире, и все остальное пронизано зыбкой неизвестностью и переживаниями — мой маленький островок счастья здесь, в его сильных объятиях.

Он медленно разворачивает меня к себе. Губы плавно опускаются на мои. Я обвиваю его шею руками и отвечаю на поцелуй — сначала робко, а потом все увереннее. Низ живота наполняется жаром. Дыхание сбивается. Его откровенные поглаживания, властные поцелуи… Мне нравится, как мы постепенно теряем ощущение реальности, растворяясь друг в друге.