Наследство для безумцев

С покупками сёстры провозились до темноты. Джамина старалась ублажить Имиду, а потому не скупилась. В конце концов, будущему жениху тоже ведь желательно пустить пыль в глаза!

Вначале заехали к портнихе, как и собирались. Проторчали там довольно долго, узнали все городские слухи, старательно обсудили наряды каждой из трёх супруг Правителя Падашера, особое внимание уделив самой младшей, взятой в дом лишь прошлой осенью. Поговорили о возможном прибавлении в семействе Правителя, ещё раз, используя только что услышанную сплетню, перемыли косточки его третьему сыну. Щебетала с портнихами в основном Имида; Джамина старательно ахала и охала в положенных местах. Разговор, впрочем, не прошёл совсем уж мимо её ушей: раз выходное платье третьей супруги Правителя было сшито из мидвийской ткани, стало быть, торговые пути, оборвавшиеся после войны четыре года тому назад, потихоньку восстанавливаются. Правитель Падашера сквозь пальцы глядел на контрабанду тканей и драгоценностей, однако своей семье ходить в незаконно привезённых вещах строго-настрого запрещал.

Далее пришёл черёд ювелирной лавки, где девушек накормили вкуснейшими сластями, напоили крепким свежезаваренным чаем и между делом показали новинки. С почтеннейшим Саддоком, ювелиром в третьем поколении, Джамина была неплохо знакома: отец не раз брал её на переговоры. Старикашка Саддок вовсю пользовался услугами контрабандистов и в делах проявлял поистине железную хватку, хотя речи его годились, чтобы вместо мёда на лепёшки намазывать — до того сладкие и приторные. От портнихи девушки забрали по кусочку ткани, и Саддок, вовсю расхваливая вкус юных барышень, помог им выбрать драгоценности под цвет и в стиль к описываемым нарядам. Наверное, Морвус-Сквалыга, бог торговцев, лично присутствовал при рождении старого ювелира и поцеловал его в лоб — а затем для верности и в обе щеки, да ещё и пару серебряных дисков в пелёнки положил, чтобы дела шли лучше. Иначе чем объяснить, что Джамина практически безропотно рассталась в ювелирной лавке чуть ли не с половиной суммы, которую решила выложить ради праздника?

Визиты к башмачнику, веерных дел мастеру, владелице лавки нижнего белья и ужин в пристойной кофейне, куда не страшно было зайти девицам из приличного семейства, прошли для Джамины, словно в тумане. Зато Имида была в полнейшем восторге.

— О, Джана, дорогая, какой же у нас сегодня чудесный день! — восклицала она, прижимая левую руку к сердцу, а правой деликатно нарезая пирожное. — Да благословит тебя Татла Плодоносящая, милая моя сестрица! Я и думать не думала, что ты разрешишь купить эту заколку.

Пальцы младшей сестры любовно погладили серебряную розу, усыпанную мелкими бриллиантами. По одному из лепестков полз изумрудный жучок.

Джамина ласково улыбнулась. Какая же всё-таки её Имми ещё ребёнок!

— Эта роза великолепно смотрится на твоих волосах, сестричка. Скажем так: она уродует твою естественную прелесть меньше, чем всё остальное, что нынче в моде. Я хочу, чтобы на празднике ты была несравненной, и так и случится, клянусь всеми богами! Никто и ничто не сумеет этому помешать.

— Спасибо, спасибо! — от волнения Имида не находила слов, на глазах её выступили слёзы благодарности. Вот и славно. Девочка довольна, так что менее болезненно воспримет следующую новость.

Выждав паузу, Джамина небрежно сообщила:

— Завтра я встаю на заре и еду в порт. Отец поручил мне проверить бухгалтерские книги — похоже, он не слишком-то доверяет новому приказчику. Да и мне этот малый внушает подозрения, уж больно льстивый у него язык. Ах, как же жаль, что старый Гершо решил открыть собственное дело! Где сейчас отыщешь человека, настолько же честного?

Разговор о делах, как и надеялась Джамина, вызвал у сестры лишь скуку. Подавив лёгкий зевок, Имида вежливо спросила:

— И надолго это, дорогая?

Джамина поморщилась:

— Если я хочу послезавтра съездить с тобой на примерку наших новых платьев — а я хочу, не сомневайся! — то мне придётся провести в конторе целый день. Хорошо, если наши с отцом подозрения не оправдаются, тогда к вечеру освобожусь, а если нет, так и часть ночи проведу за подсчётами. Пожалуй, спать лягу прямо там, в комнате отца. Сама ведь знаешь, каково это — ездить в темноте по Падашеру, а Кушпу отец забрал с собой…

— Возвращаться ночью? Упаси Хольтар! — искренне ужаснулась Имида. — Ах, Джана, и как ты справляешься со всеми этими бумагами? Ты такая умная!

Старшая сестра от души рассмеялась:

— Да брось, сама ведь знаешь, не в бумагах счастье! Я такая же девушка, как и ты, мечтаю о том, чтобы быть красивой, о благородном и сильном женихе… В общем, я тоже с нетерпением жду праздника. Уверена, мы славно повеселимся!

Маленькая ложь сработала: Имида снова просияла. Сёстры отправились домой, обсуждая новые наряды, и Джамина совершенно успокоилась. Если Имида что-либо и подозревала, то прошедший день начисто вымел из её прелестной головки все тревоги.

Даже не открывая глаз, Далра поняла: в комнате она уже не одна.

Жизнь, полная приключений, приучила женщину всегда быть настороже. Даже там, где предпринимались все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Даже там, где у Далры были только друзья, — «Трещина», к слову, принадлежала именно к таким местам. Вроде бы, нападения ждать не приходилось, однако инстинкты, выработанные за годы, проведённые в дороге, не притуплялись никогда.

Ночной ветерок струился из окна, нежно гладя кожу. Где-то вдалеке перекликались торговцы, закрывавшие лавки. Далра разобрала что-то о дневной выручке и странных покупателях, искавших просо в лавке гончара. На мелкую байку это вполне тянуло, и сказительница мысленно поставила зарубку: подумать о сюжете, как выпадет спокойный часок.

Ничто, вот буквально ничто не говорило о вторжении в комнату чужого человека. Не было слышно ни скрипа половиц, ни лёгкого дыхания. И тем не менее…

Про себя Далра коротко ругнулась. Вот ведь пришла беда, откуда не ждали! И куда смотрела охрана Бинна?

Женщина сделала вид, будто ворочается во сне, словно бы между делом засунув руку под подушку, где лежал тонкий и длинный стилет. Нащупав рукоять, она резко скатилась с кровати… и замерла, услышав тихий, доброжелательно-ироничный мужской голос:

— А вот этого не надо. Разомнёмся в другой раз, хорошо?

Голос был знаком. И ещё как знаком!

Радостно взвизгнув, Далра вскочила на ноги и бросилась на шею Аштаркаму…

Примерно час спустя сказительница нежилась в бадье с горячей водой, которую, повинуясь едва заметному кивку Аштаркама и громогласным командам Бинна, приволокли в комнату слуги. Аштаркам осторожно массировал своей возлюбленной шею и плечи, а Далра жмурилась от удовольствия. Напряжение постепенно отпускало её, сменяясь блаженной негой. Заметив выражение её лица, Аштаркам усмехнулся:

— Похоже, ты уезжаешь только ради того, чтобы тебя так встречали.

Далра лениво усмехнулась:

— Интересная мысль. Знаешь, возможно, ты прав. Чувствуешь себя такой важной персоной — самые разыскиваемые люди города проникают к тебе, чтобы напроситься на роль личного банщика…

Аштаркам молча передвинул одну руку на макушку Далры и с головой окунул женщину в бадью. Вынырнув, сказительница негодующе фыркнула:

— Эй, ты первый начал! А мне через два часа выступать. С мокрой головой, между прочим. Вот заболею и помру молодой…

— Я тебя высушу, — меланхолично сообщил бывший жрец. Уголки его губ подёргивались от едва сдерживаемого смеха. — А надо будет — вылечу.

Далра выбралась из воды, завернулась в большое пушистое полотенце и действительно предоставила Аштаркаму заниматься её волосами — промокать их вторым полотенцем и осторожно распутывать.

— Тебе Бинн сообщил, что я здесь? — спросила она уже гораздо более миролюбивым тоном.

— И Бинн тоже. Вообще, я с утра знал. Тебя видели у ворот.

— Слухи в этом городе мотаются от ушей к ушам быстрее ветра, — вздохнула сказительница. Аштаркам ухмыльнулся: