Роза

— Пусть Костя для начала сценарий напишет хороший, — парирует режиссёр, — Юра вон на коленке сюжет Гранику сочинил… А может и сейчас? Ты никуда не торопишься?

— Я Апсолона жду с подругой… Вией Артмане.

— О, конкурентка, — зажигая сигарету, тянет Елена.

Оглядываюсь. Моих нет. Прикидываю душещипательные истории западного мира умещающиеся в прокрустово ложе советского кинематографа. Вдыхаю-выдыхаю. Ромм достаёт блокнот, карандаш и привычно говорит соседу: «Записывай».

Рассказываю историю Королевы бедняков — Эвы Перон, поменяв имя и фамилию.

Девочка из нищей семьи проходит сквозь унижение, позор и насилие, но становится молодой восходящей звездой кинематографа в одной из стран Южной Америки. Словно Золушка выходит замуж за полковника, который становится кандидатом в президенты. Перед выборами мужа арестовывают военные, тогда наша героиня поднимает столичных рабочих на штурм тюрьмы. Мужа после освобождения выбирают президентом. Героиня выступает с революционными речами о равноправии граждан. Делает это и перед публикой и на радио, ездит с выступлениями по стране, помогает везде обездоленным и нищим, раздавая продукты и вещи из своего фонда.

Устраивает для бедных праздники и карнавалы. Помогает беспризорникам с устройством в бесплатные школы-пансионаты и открывает футбольные секции при школах для полумиллиона детей из бедных семей. Добивается предоставления женщинам права голоса на выборах. Это не нравится элите и в дело пускают яд. Героиня умирает, а народ маленькой страны приезжает на похороны своей Святой Грешницы… Почти миллион друзей пришли на похороны молодой Королевы бедняков…

После смерти во дворец приходили тысячи писем на её имя с признаниями в дружбе и любви. Всем было выслано фото с её написанной перед смертью прощальной фразой: «Я целую тебя с неба.»

— А ничего так, — замечает режиссёр, — Прошибает.

— Святой Грешницей буду я, — заявляет Кузьмина.

А кто бы сомневался…

Подходят мои друзья. Раскланиваемся с уходящими мэтрами. Заказываем по цыплёнку табака и бутылку вина.

— Если я не осилю, — спрашивает меня Вия, — доешь?

Я поворачиваю голову к Андрею, как бы передавая эстафетную палочку. Тот, всё поняв, кивает:

— Я доем.

Сценарий «Долгой дороги» на утверждении. Рига подтвердила участие актёров, размещение. Осталось на ВЭФе пробить питание и транспорт.

— Буду в понедельник звонить, — говорит будущая кинозвезда, прикончив крылышко. — Я и так Андрея Николаевича объедаю.

Апсолон облизнулся как мартовский кот, вспомнив, что Вия делает с ним после обеда…

Перечитываю перед сном ещё раз письмо Насти. Сегодня у них марш-бросок на десять километров. Засыпая представляю как любимая эротично бежит… Примерно так… Десятиминутный кросс Насти…

(https://youtu.be/tmyliCgMXh4?t=3)

6 мая 1950 года.

Смотрю как снайперша завязывает свои раздолбанные «спортсменки». Решаю отдать ей сегодня одну из двух пар «адидасов», что приготовил для Насти. Я для своей Кумихо ещё достану…

Даша поведала на бегу, что Белов на запись телеконцерта пригласил маршала Булганина зачитать поздравление и, что Лёва, узнав это, обрадовался — «хоть столы теперь нормально накроют». После утренней пробежки Васёк в очередной раз принялся рассказывать мне про любочкину свадьбу.

Ну, что я на свадьбах что ли не бывал?

А вот дружок оказывается бывал только на деревенских. И то как посторонний наблюдатель. А здесь он с подругой невесты потанцевал. А что? Зря его что ли Анечка вальсу учила? Нажраться на свадьбе у Васька не получилось. Ему поручили приглядывать за маленькой беловской родственницей из Казани — Идой Вайс. Эта малявка вечно куда-то лезла, ныла, озорничала, что-то рассказывала. По её словам, когда вырастет, то она станет знаменитой певицей Идой как Нина Дорда или Дарья Колесникова, которые спели на свадьбе по песне.

Ида… Ида… Так этож Аида Ведищева.

Когда Васечка начал показывать как все танцевали быстрые заграничные танцы под магнитофон, я решил вздремнуть полчасика перед игрой, благоразумно заведя будильник… И, улыбаясь, провалился в царство Морфея под заводную песенку Аиды Ведищевой в моей голове…

(https://youtu.be/TUo1IiLeZG4?t=1)

Перед матчем заезжаю к Гранаткину. С его разрешения ищу хоккеистов в Горький, а заодно и футбольное усиление нам на осень выписываю. Ведь наверняка кого то из молодых сманят в Москву…

Выписываю хоккеистов. Евгений Ёркин, 17 лет, вратарь клуба из Ногинска. Помню этого сменщика Коли Пучкова в той сборной СССР… Александр Черепанов, 20 лет, нападающий свердловского «Динамо». Тоже в сборной медали брал. Володя Гребенников, 17 лет, из дубля московского «Спартака». Был там одним из самых забивных бомбардиров Союза…

К уже выписанным ранее, но оставленным для перехода в Горький до осени Бубукину, Кузнецову и Кесареву, добавляю вратаря ГЦОЛИФКа Радзинского, полевых игроков Ковалёва («Красное знамя» Орехово-Зуево), Ильина (дубль московского «Спартака»), Исаева (завод «Красный пролетарий»), Царёва (дубль московского «Динамо»), Крутикова (Дрогомиловский химкомбинат), Беляева (дубль ЦДКА), Голодца (дубль московского «Динамо»). За этих безымянных пока игроков можно будет осенью отдать опытных горьковских «старичков» с хорошими цифрами в показателях.

У Гранаткина окно в десять минут. Пьём чай. Тот рассказывает про красно-белую форму футбольной сборной. Про планы открытия спортшкол во всех городах Союза.

— Всех желающих нужно брать, — убеждённо говорит Валентин, — Ведь из-за голодухи многие ребята и мяч-то пнуть от души не могут. А в спортшколе со временем откормятся, покажут себя…

— Для этого нужно детские команды поменьше делать. — советую я, — Допустим не одиннадцать на одиннадцать, а семь на семь. Тогда каждый малец будет во время игры чаще мяч получать и таланты быстрее проявятся… А для талантов нужны будут спортшколы второй ступени. Школы-пансионаты олимпийского резерва с питанием и проживанием. По главным видам спорта. Вот тогда дело пойдёт. Вырастет «золотая молодёжь» для нашего спорта…

— Идея хорошая, но на этот год уже всё расписано. Может в план на следующий год предложить… — разговаривает сам с собой спортивный чиновник.

14-00. Стадион «Динамо». Двадцать тысяч зрителей, что немного для Москвы, но прилично для нашего клуба неизбалованного вниманием болельщиков. Эстонский судья выводит команды на поле. Сёва Бобров выписался после больницы — пришёл поддержать команду. Где-то на трибунах Инга и Даша с Вовкой Сахаровым. Ещё раз предупреждаю Колобка чтобы не лез в стыки. Это как русская рулетка: у кого кость крепче — тот и победил. Сегодня впервые судья у всех вышедших на поле проверил наличие щитков. Кое-кому из бакинцев пришлось срочно доэкипироваться. И это правильно. Будет меньше травм, станет интереснее и быстрее футбол…

Начало получилось бодрым. Наша атака правым краем получилась острой. Я удачно выкатил мяч под удар Шувалову. Красивая обводка. Удар. Штанга. Первый мяч вышел курьёзным. Шувалов (ну, а кто ещё) лихо набежал на последнего защитника бакинцев. Тот откинул мяч вратарю. Но, у воротчика что-то не сложилось с ударом, и мяч срезался в сторону ворот. Защитник попытался за футболку придержать нашего Витька, но тот так отчаянно и артистично заорал, что соперник то ли растерялся, то ли испугался… Изображая, пикирующий на вражеский мяч самолёт, Шувалов раскинул в полёте руки и, подняв тучу пыли, затолкал мяч лбом за линию ворот. Вратарь, опоздавший на долю секунды с выносом мяча, махнул ногой перед чумазой Витькиной рожей, и пошёл доставать мяч из сетки. 1:0.

Штрафной на правом фланге. До ворот метров сорок. В стенке трое соперников. Смотрю на хитрую васечкину физиономию, и понимаю — будет бить. Ему что левой, что правой… Бьёт левой закручивая мяч в угол. Вратарь прыгает… Без шансов. Нужно быть Яшиным чтобы такое вытаскивать…