Роза

Ну, прям, революционный шабаш в буржуйском интерьере.

Подходят к нам. У них тут встреча по телевизионным делам. Нужно придумать пару молодёжных программ под руководством комсомола. Лёва ушёл к своей молодёжи, а меня чуть ли не за рукав утянули за стол эти двое.

Белов, вспомнив моё участие в придумывании программ у Любочки, добился таки своего. Сказал ему, что можно на телевидении организовать программу комсомольско-молодёжной песни. Чтобы люди письма присылали, голосуя за понравившихся. А потом провести фестиваль лучших песен года. Под руководством ЦК ВЛКСМ естественно. А ещё Лифанову с её КВНом раскрутить. И тоже под руководством комсомола.

Белов сидел, потеряв дар речи. Шелепин оказался покрепче. Достал блокнот, карандаш, начал записывать, периодически издавая что-то типа:

— Ну, ни х… себе. — Михайлов прибьёт… — А хер ему…

Очнувшийся Белов задал вопрос:

— А песни только про комсомол?

Тут в нашем кабаре началось выступление. Певица весьма недурно исполнила песню.

(https://youtu.be/1v0nhuT9ark Нина Дорда — Мой Вася)

О. Колобку бы понравилось… В том моём мире её вроде бы позже начали петь. Ну, да ладно.

— Вот, — говорю, — Песня не о комсомоле, а многим нравится. И певица симпатичная. Хоть сейчас для телевидения снимай.

Белов подрывается к музыкантам. Шелепин, хмыкнув, спрашивает:

— Давно Льва Булганина знаешь?

— Неделю назад познакомились. День рожденья Мстислава — не в счёт.

— Могу я ему чем нибудь помочь?

Э. Да он через сыночка к папе хочет пролезть. Хитёр бобёр.

— Можешь… У Лёвы зазноба в Горьком. Вот бы её здесь в райком инструктором. Она комсомолила на фронте и после войны тоже. Потом оступилась. В лагере была. (Комсомолец скривился). Но, идейная, аж жуть! И песни поёт почти как эта.

Киваю на певицу, что-то рассказывающую Белову.

Тут заходит группа товарищей. Впереди Маленков. За ним, из тех кого знаю по прошлой жизни: Хрущёв, Суслов, Фурцева. К ним присоединяются Булганин со товарищами. Живописная партгруппа удаляется в отдельный зал. Дорда с эстрады заряжает новую песню.

От группы танцующих к нам подходит Лёва. Зовёт нас за общий стол. Тут в ресторане появляется Василий Сталин, залезает на сцену, и начинает петь «Капитан, капитан, улыбнитесь. Ведь улыбка — это флаг корабля.»

Пьяный что-ли? Вроде, нет…

Под аплодисменты (а как же) сын вождя подходит к Лёве. Делится новостью. Команда «ВВС» едет летом в Китай и Корею, а Василия Сталина назначили одним из членов делегации, которую возглавит Маленков. Новоявленный капитан благодарит не совсем ещё старого друга за комнату в нашей, получившей от руководства звёздный статус, гостинице. Тут ловкий Шелепин как бы невзначай сокрушается, что ни в одном из райкомов комсомола нет инструктора кто взялся бы курировать на телевидении музыку для молодёжи.

— Как это нет? — встревает тёпленький знаток музыкальных комсомолок.

За две минуты вопрос о дашином трудоустройстве решается положительно. Шелепин с Булганиным пьют на брудершафт и Лёва тянет меня в кабинет директора ресторана. Заказывает переговоры с горьковской гостиницей. Ждать в течение часа будем в зале. Директор, подобострастно улыбаясь, оставил у телефона сотрудника.

Кремлёвские бонзы, порешав вопросы, вышли в народ. Судя по довольным лицам Маленкова и Булганина — всё прошло хорошо.

А где ж товарищ Берия? Вышел из доверия?

Василий Иосифович, приняв на грудь пару соточек, наплясался с капитаном Булганиным, вмазал ещё сотку и узрел такого вот меня. По ухмылке генерала я понял, что сейчас случится генеральская шутка. Предчувствия меня не обманули. Сталин объявил в микрофон заплетающимся языком:

— А сейчас для вас споёт вратарь сборной СССР лейтенант Жаров. Аплодисменты, товарищи.

Вроде русский грузин, а как Кац задвигает…

Делать нечего. Забираю у улыбающейся Дорды микрофон. Закрепляю на нужной высоте. Беру гитару. Смотрю на партийных дубов-колдунов, на окружающих их длинноухих… Объявляю: — Шуточная песня про зайцев…

(https://youtu.be/A7pTaWtpS94?t=1 Песня про зайцев (cover) ost «Бриллиантовая рука»)

Такие вот хрущёвские зайчики в том моём мире будут кувалдами долбить памятники Великого Вождя, а демократические зайчики используют в СМИ фотки Гагарина без ненавистного сочетания букв на шлеме — СССР.

Эка невидаль, скажет читатель. Ну, убрали СССР, и чё? Наши вон уж который год без флага и гимна выступают. Это же НОРМАЛЬНО.

Никто из партайгеноссе не сделал мне замечания за дерзкую песню. Лишь товарищ Суслов выговорил Белову и Шелепину, чтоб не вздумали подобное показывать советским людям. Такие вот времена.

Но, неугомонный Комсомолец переварив взбучку, снова подошёл за советом:

— Чего бы такого попросить у Партии, чтобы… Чтобы всё прогрессивное человечество…

— Попроси, порулить…

Шелепин фыркает, чуть не уронив стакан с компотом. Я продолжаю:

— Александр, чего уж мелочиться. Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в следующем году будет? Где пройдёт?

— Пока не решили. Предварительно — Берлин, — задумчиво отвечает Шелепин, — Но, есть время переиграть…

— Дерзай, комсомол, это твой шанс — говорю я, наливая в бокал лимонад.

Комсомолец делает страшные глаза, глядя мне за плечо. По военному разворачиваюсь, отдавая честь, накрываю голову левой рукой, и ни к селу ни к городу рапортую товарищу Маленкову:

— Лейтенант Жаров, готов выполнить любое задание партии.

Партийцы аж рот открыли от удивления. Первым нашёлся стоящий рядом Василий Иосифович. Генерал хлопнул меня по плечу, и сказал по-изотовски:

— Молоток. Только вот заданий у тебя выше крыши. Для друзей попроси.

Маленков с Булганиным смотрят на этот цирк. Вдыхаю-выдыхаю:

— Товарищи члены Политбюро, прошу провести в столице нашей Родины всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Наша героическая молодёжь это заслужила. Комсомол (киваю на Шелепина) готов провести мероприятие на высоком уровне.

Маленков, отмерев, весело спрашивает Комсомольца:

— Готов?

Тот по-пионерски:

— Всегда готов.

Хорошо, хоть салют не отдал…

— Идея неплохая. Напишешь предложение и передашь секретарю, — молвит Маленков, и обернувшись к генералу, — Вася, а у тебя люди ловкие, прямо подмётки на ходу рвут. Может ты к нам пойдёшь? По партийной линии?

И, улыбается. Сын вождя, уловив неформальность:

— Не, дядь Гришь. Нас и здесь неплохо кормят…

В глубине зала раздался голос:

— Горький на линии. Товарищи, кто заказывал Горький?

Иду с Лёвой к аппарату. Тот бодро начинает:

— Зайцева? Привет. Мы с Жаровым вот соскучились, решили позвонить. Чего такая вялая? Прививки некому делать? Дашу позови… Как это болеет? Не придёт? Охренели совсем?… Кому Жарову?

Булганин хищно улыбается, словно по морде получил. Суёт мне трубку.

— У аппарата. — На том конце тишина. Вдруг слышу в трубке кто-то всхлипывает, — Танюшь, ты чего?

— Роза погибла.

Толчок в плечо. Булганин как бы спрашивает «Чего там?». Показываю открытой ладонью «Подожди». На том конце провода Зайцева, немного успокоившись, начинает:

— На следующий день как вы уехали, приходил Хрящ с кодлой. Базарили с Розой. Губу и нос ей разбили. Мне и Сотке сказали, чтоб подмылись и ждали. Типа вместо Сахаровой в лес поедете. Роза в больницу легла на процедуры. Что-то с нервами там. Потом на следующий день милиционеры приходили. Обыск в комнате Розы делали. Всех допрашивали про неё. Оказывается ночью кто-то всю банду Хряща пострелял. Шесть выстрелов — шесть трупов. А Роза в больнице лежала. Свидетели есть. Она в гостиницу вернулась. Ей потом повестку от следователя принесли. Отделение недалеко от набережной. Она утром пошла, а потом зачем-то на набережную вышла. А там ребята на спор под Канавинским мостом на другую сторону по льду пошли. Да у первой опоры и провалились. Мужик какой-то верёвкой обвязался. Хотел достать, но сам чуть под лёд не ушёл. Вытащили за верёвку. Тут Роза обвязалась и поползла. Вытащила двоих, а третий толи от страха, толи от холода на дальнем краю полыньи в лёд вцепился и не шевелится. Роза верёвку отвязала. Та не давала дальше ползти. Стала мальца вытаскивать, а лёд обломился и они ушли под воду. Днём рыбаки на отмели её и паренька достали. Елена Дмитриевна как узнала, плохо стало, в больницу забрали. У Даши истерика была. Накололи уколов. Спит. Так что я с Колывановой в гостинице за главную. Завтра похороны…