Роза

— Я когда её первый раз на Привокзальной увидела, то помню раздавила в их комнате таракана. Соня сказала, что не убивает животных. Я ей, мол тараканы это же — насекомые. А она мне и животные тоже. А «живот» по старому — «жизнь»… Самая добрая среди нас была.

Даша, подняв стопку, заметила:

— На фронте тоже самые лучшие люди часто гибли первыми.

Встала из-за стола. Поправила гимнастёрку, надела пилотку. Взяла гармонь, и запела, словно провожая погибшего на фронте товарища…

(https://youtu.be/eZnFN6qPEj8 Наша Дарья — Там вдали, за рекой, загорались огни)

Принёс к соседкам дашину гармонь. Она с Лёвой расплевалась после поминок. Спросила его, встав из-за стола:

— Что с нами будет дальше?

Москвич отшутился типа:

— Поживём, увидим. Может в Москве комнату для тебя сниму…

Дарья задвинула:

— Я в содержанки не пойду. Или вместе, или никак…

Слово за слово. Никто не хотел уступать…

Теперь, вон Даша сопли и слёзы размазывает, сидя на койке. Роза, как мама, гладит её по голове. За столом притихшая сонина Наташа сидит, сжимая в руках тряпичную куклу. Володя Сахаров, отказавшийся утром от еды, вновь не притронулся к своей порции. Сидит насупившись. Хочется плакать, а мужчине нельзя. Даша утром говорила, что у парня в школе проблемы. Вызвали в школу родителей — поймали за игрой на деньги в пристенок. А ещё дерётся с ребятами, дерзит учителям, домашние задания делает не всегда — либо рисует что-то в коридоре у окна, либо с пацанами по улице шатается. Соня никогда его не наказывала, вот парень и разболтался…

А не сыграть ли на деньги благородным донам?

— Так. — говорю я, — Скучно у вас. Давайте в пристенок по гривеннику.

Дарья, перестав размазывать сопли, смотрит непонимающе. Роза, покрутив с улыбкой головой, даёт правильную вводную:

— Есть тут один пристеночник. Вот с ним и играй.

Обращаюсь к открывшему рот Володе:

— Даю мелочью рубль в долг. Кто выиграет…. на глазах у всех ест твой обед. Я макароны с молоком — люблю. Играем с чикой?

— Без чики, — отвечает мальчик, — Народу мало.

Огораживаем половиками у стенки метровый квадрат. Если монетка на половик после удара закатится — проиграл. Бью первый. Вовка бьёт, но не дотягивается раскрытой ладонью до моей монеты. Я бью и как бы незаметно пододвигаю перед замером свою монету к вовиной. Я выиграл гривенник.

Володя, нервно вращая головой, вскакивает с колен:

— Вы видели, — обращается он к «тётенькам», размахивая руками, — Нечестно… Жульничает… Вот это да!

Я отвечаю, сделав рожу кирпичом:

— Нечаянно вышло. (возвращаю монетки на пол) Бей твоя очередь.

— Вот это да! — Мальчик берет монетку и обращается к Розе, — Идите… Судьёй будете. Он жульничает. Вот это да!

За ближайшие полчаса я честно проиграл рубль. И Вова честно съел макароны, запив кружкой молока.

Всё, что мужчины делают, они по-большому счёту делают ради женщин. Лишь ничего не делают мужчины для себя. Васечка с Лёвой, впервые бывшие бойцами похоронной команды, крепко сняли стресс и сопели на кроватях. Вышел потрыньдеть с не лезущей в карман за словом Зайцевой.

— О, москвичи, проснулись, — улыбается мне она, — до поезда ещё три часа. Разбужу, если что…

Поворачивается, закидывает ногу на ногу, и кокетливо помахав тапком, спрашивает:

— Или что?

— Не, — говорю, — Ты конечно девушка красивая. Но, вот бросаться на мужика как на амбразуру нужно прекращать… Тут работа для тебя есть. В футбольном клубе «Торпедо» медсестра нужна. Медицинские показания снимать после тренировок, журналы по всем игрокам вести, препараты выдавать и от мужиков отбиваться…

Таня подняла брови:

— Ты меня что? Мужиками пугаешь? — И засмеялась, запрокинув голову.

Отсмеявшись, ткнула меня кулачком в плечо:

— А сколько платят?

Услыхав ответ, скривилась, но я добавил:

— В следующем году больше будет. И на юг поедем на сборы. Ты была на море?

— Перед войной… С родителями… Подумаю над твоими словами… Только жить я в гостинице останусь и дежурить буду по ночам… Ведь теперь можно просто спать до утра, а не ждать клиента… Я сегодня уже двоих завернула…

Зайцева, задрав над головой руки, потянулась, продемонстрировав чётко очерченную халатом ничего себе грудь. Заметив, что я не пустил слюни, снова ткнула меня кулачком в плечо:

— Знаешь почему они ко мне косяками прут? Мужчин нужно хвалить после секса. «Со мной это случилось впервые, ты — мой герой!» и тому подобная байда… Нужно так стонать, чтобы охренел даже стоматолог с натренированными ушами. Нужно всегда хвалить их внешность и запах, даже если невыносимо тошнит. Каждого клиента нужно встречать как любимого с фронта, а при уходе пускать слезу, говоря, что он сделал меня сегодня счастливой…

Артистка Больших и Малых…

— О, женщины, коварство Ваше имя, — сдерживая смех, выдавливаю я.

— Жаров, бля… Ты откуда такой умный? Первый мужик, что знаком с Шекспиром… А Васечка твой тоже ничего. Вы какой себе путь по жизни наметили? Может мне рядом с вами идти? Будет интересно?

— Мы, Танечка, выбрали путь к олимпийскому золоту. Будем пахать на тренировках как прОклятые, сделаем из «Торпедо» Команду-Победу. А выиграем или нет? Время покажет…

Ну, ладно. Уболтал, — неожиданно серьёзным голосом говорит Зайцева, — Я тоже хочу с вами… По Золотому Пути…

Стоим в вестибюле гостиницы. Мальчики с вещами выстроились напротив девочек. Елена Дмитриевна, прерывая неловкую паузу, первой подошла и пожала нам руки на прощание. Роза с Дашей стояли застывшими статуями. Зайцева поцеловала Колобка и, скорчив нос, уставилась на девушек. Потом шагнула к Булганину.

— Лёва, это я за Дашу, — говорит Таня, и, взяв мажора за уши, смачно целует в губы.

Сотка, не растерявшись, подлетает ко мне, бормочет «За Розу», и тоже целует в губы.

Дарья, хлопает Зайцеву по заднице. Та, отрывается от любимого дела со словами:

— Следующий. Кричит заведующий.

— Старший лейтенант Колесникова… — бодро начинает Булганин, собираясь пошутить на прощание, но затем как то сдувается, и просто шепчет: — До свидания, Даша…

Я, оторвав от себя Машу, подхожу к Розе и, пожав протянутую руку, обнимаю. Шепчу: «Прости.» Беру две фотки, что она дарит на память, и, взяв чемодан, выхожу из гостиницы.

Ночью в поезде под стук колёс мне чудится, как Дарья, типа певица из будущего, поёт нам песню про Золотой Путь на который меня забросили в прошлое…

(https://youtu.be/CUzF-GZ9boo Наша Дарья — По Золотому пути)

11 марта 1950 года.

За утренним чаем под стук колёс Булганин спросил:

— Ребята, а слышали… Кто-нибудь квартиру сдаёт? Или комнату хотя бы… Я вот тут подумал… Э-э-эх… — мажор так грохнул подстаканником, что Колобок поперхнулся.

— Ты для начала успокойся, — говорю я, отодвигая свой чай подальше от летуна, — Ты это про Дашу? (кивает) Родителей не вздумай напрягать. Тут постепенно нужно. Сначала привези в Москву. Сталин у тебя дружбан или нет?

— Ну, дружбан.

— Вот и попроси помочь. Неужто откажет?

— Ага… Ты не думай, что Василий такой простой. Это вот наш Васёк, как три рубля… Красный за свою помощь припряжёт будь здоров… Это простых авиаторов он не трогает, а Микоянов, Щербакова, даже зятя своего заставляет впрягаться. В последнее время и не бухАем просто так. Всё какие-то обсуждения его вопросов. Всем задания раздаёт. Никогда такого не было.

— И чё? — спрашивает Колобок, — Ты за Дашу не впряжёшься?

Лёва посмотрел на Васечку как на душевнобольного:

— Дурак и не лечишься!.. Если с отцом бодаться начну, то враз с подсоса соскочу. И на что квартиру снимать?

— А ты не говори про Дашу пока, — советую я, — вот будет момент подходящий.

— А он будет?