Страница 7 из 18
На исходе Революции продолжались выступления трудящихся: в Видземе в 1905 году бастовало 268 тысяч рабочих, в 1906 – 91 тыс., в 1907 – 20 тыс. В Курземе в 1905 – 47 тыс., в 1906 – 12 тыс., в 1907 – 5 тыс. Продолжали проводится памятные мероприятия по жертвам 9 января и 13 января, неизменно отмечался день солидарности трудящихся 1 мая. Забастовки 1910-14 годов в Риге достигали 50–60 тысяч человек ежегодно, в 1914 году забастовка в память 9 января объединила 95 тысяч рабочих.
Рассматривая местные феномены, особо нужно отметить следующие. Латышские социал-демократы использовали все возможности для организации газет, журналов и бюллетеней. Тиражи и количество наименований газет и листовок исчислялись сотнями тысяч приблизившись к миллиону. Этому феномену есть одно объяснение. Это не только стремление к агитации и пропаганде, но и передовое место Прибалтики в Российской империи по грамотности населения – народ мог читать и читал! К 1915 году три Прибалтийские губернии обладали 75–80 % грамотным населением. Ближайшая по грамотности С.-Петербургская губерния обладал 65 % грамотных мужчин и 43 % женщин, в то же время в Прибалтийских губерниях грамотность мужская и женская практически не отличалась. В остальных губерниях Российской империи грамотность была у половины или менее половины населения. И, что самое удивительное, процентуально грамотность латышского населения превосходила грамотность немецкого населения Прибалтийских губерний! Латыши-крестьяне, экономические беженцы, в сибирских губерниях были в большинстве наполовину грамотные, но, даже эта «полуграмотность» выделялась среди местного населения.
В 1908-14 годах среди нерусских изданий книги на латышском языке занимали 3-е место, уступая изданиям на польском и немецком языках! Периодическая печать также занимала 3-е место среди не русских изданий. Рига была шестым издательским центром Российской империи. Начавшаяся национальная эмансипация латышей и освобождение крестьянства раньше, чем в российских губерниях, дала поток крестьянства в школы и затем в учительские семинарии. Народ в короткий срок сам себя научил грамотности и умело эту грамотность использовал. Это, конечно же, было на руку народившемуся промышленному капиталу, которому нужны квалифицированные образованные работники. Наряду с передовым развитием капитализма в Прибалтике имелось передовое по грамотности население.
Высокий уровень грамотности небольшого народа на компактной территории давал высокую концентрацию классовой сознательности масс и научного мировоззрения.
Другим феноменом Прибалтики, наряду с грамотностью, является язык. Основным языком всегда был немецкий, а в Латгалии – польский, латгальский и русский. Латышский был «народным» и значение стал приобретать в середине XIX века с освобождением крестьянства. Тогда же с ростом промышленности приобрело значение знания русского языка. Всё в совокупности приводило к тому, что латыши практически с рождения знали два языка – немецкий и латышский, и по необходимости приобретали знание русского языка. Это приводило к тому, что латышские революционеры владели несколькими языками, без проблем с общением могли выехать в Европу, выучивали другие языки. Основными местами эмиграции были Швейцария, Германия, Бельгия, Англия, а затем США. Этим объясняется последующая востребованность латышей в советской дипломатии и разведке – у них почти не было никаких языковых барьеров! Языковая развитость месте с высокой грамотностью населения на небольшой территории давали потрясающий эффект. Но, были и интересные казусы – следующее поколение революционеров периода начала 1920-х часто не знало русского языка. Когда их арестовывала буржуазная власть и по обмену высылала в Советскую Россию им приходилось изучать русский язык почти с нуля. Об этом немного дальше, пока же закрепим этот интересный феномен в нашей памяти…
Период между 1910-14 годами обозначен главным образом обострением внутрипартийной борьбы в СДЛК двух направлений – меньшевизма и большевизма. Основные события развернулись на IV съезде СДЛК в Брюсселе в феврале 1914 года. Делегаты съезда представляли 3500 членов партии. Непримиримые стороны поделились поровну и вся борьба развернулась за перетягивание голосов неопределившихся «ликвидаторов» и «примиренцев». В работе съезда участвовал Ленин, он написал «Проект платформы к IV съезду СДЛК» и выступал со своим докладом о позиции РСДРП по расколу фракции социал-демократов в IV Государственной думе. По итогам работы съезда победила большевистская позиция – в ЦК СДЛК и в редакцию газеты «Циня» были избраны только большевики.
Европейская эмиграция СДЛК объединяла 15 групп численностью в 270 членов. Европейские и американские группы объединяли эмигрировавших членов СДЛК, проводили пропагандистскую революционную работу, устанавливали связи с местными социалистами. Представитель Заграничного комитета СДЛК Ян Берзинь-Зиемелис участвовал в Циммервальдской конференции в 1915 году. В это же время в США широко развернулась латышская революционная эмиграция. С 1907 года в нескольких крупных городах США действовала Общая организация латышских социал-демократов. В 1909 году Общая организация латышей присоединилась к Социалистической партии Америки. Всего в партии насчитывалось 29 латышских социал-демократических групп общей численностью в 983 члена. В латышской социал-демократической американской газете «Страдниекс» под редакцией Ф. Розиня регулярно появлялись переведённые статьи Ленина. После революционных событий 1917 года эмиграция Европы и Америки устремилась в Латвию и Россию, и внесла свой неоценимый вклад в историю революционного движения. Оставшиеся эмигранты в США активно действовали в Социалистической партии Америки, усиливая большевистские позиции. Борьба с оппортунизмом в Соцпартии закончилась образованием Коммунистической партии США. На учредительном съезде компартии 1 сентября 1919 года участвовало 9 представителей Общей организации латышских социал-демократов. В состав ЦИК КПА избраны два члена латорганизации – Дирба и Шварц. Одним из интереснейших фактов является «эмиграция» Анса Калниня. Бежав из иркутской ссылки на восток в 1913 году, он оказался в Австралии, где присоединился к работе Австралийской Социалистической партии вместе с Артёмом-Сергеевым, вернувшись в Россию после Февральской революции. Феномен латышской революционности стал поистине трансконтинентальным.
К началу Первой мировой войны в СДЛК состояло около 3000 активных членов и около 2000 членов партии находились в ссылках, тюрьмах и эмиграции. В 1913 году в Рижской организации СДЛК состояло 89 % латышей, 6 % литовцев и 2,5 % русских.
С началом войны мобилизационные мероприятия, эвакуация населения и промышленности потребовали гибкости в организации партийных ячеек, комитетов. Главным агитационным содержанием стало разъяснение тактики большевиков в мировой войне. Выходили нелегальные газеты и листовки, суммарный тираж которых достигал около миллиона экземпляров. Эвакуированные члены партии создавали латышские секции при местных комитетах РСДРП, организовывали подпольную работу. Практически в каждом крупном городе и на каждом заводе, где появлялись эвакуированные латыши, существовали подпольные партийные секции и легальные латышские культурные общества. По разным подсчётам с 1915 года в 80 российских городов эвакуировано около 700 тысяч латвийцев. Это потом даст ещё один феномен, о котором предпочитают забывать.
К апрелю 1915 года фронт подошёл к Курляндии. С самого начала военных действий на фронт уже было послано около 20 000 латвийцев. В частях императорской армии действовали батальоны добровольцев Усть-Двинской крепости. В патриотическом порыве депутат Государственной думы Янис Голдманис обратился к Верховному Главнокомандующему с прошением учредить латышские военные части. 1 августа 1915 года командующий Северо-Западным фронтом генерал Алексеев подписывает указ об образовании латышских батальонов. Одновременно депутаты Голдманис и Залитис выпускают воззвание «Собирайтесь под латышскими флагами!». В Риге образуется оргкомитет и 12 августа начинается приём добровольцев в стрелковые батальоны. Всей организацией батальонов занимается местная латышская буржуазия. В поисках выхода из неудачных военных кампаний латышская буржуазия приняла единственно возможное решение – поднять латышей на борьбу с многовековыми угнетателями – немцами. Для этого много агитировать не пришлось – предстояла борьба на своей земле!