Страница 8 из 24
– Ладно, с тобой все понятно, – сплюнула Хулиева за борт кровавой слюной, все еще остававшейся в ее рту после неприятного «знакомства» с физиономией умерщвленного квартирмейстера (сама она, в силу недавних событий, продолжала оставаться у бортовых поручней, а бывшие хозяева брига теперь непроизвольно выстроились перед ней в одну линию; спасители же стояли: молодой – справа, а пожилой – слева, и чуть поодаль), – давайте поинтересуемся мнением остальных. Итак, господа, – сказала она последнее слово по-русски, и тут же снова перешла на английский, – кто-нибудь сможет пояснить мне: где мы все же сейчас находимся – в каком, «…мать его», временном измерении?
В момент выражения своих эмоций с помощью нецензурной брани Валерия обратила внимание, что выровнявшиеся перед ней – чуть ли не по команде «смирно»! – морские разбойники удивленно вскинули кверху брови и недовольно поморщились; и она тут же решила прояснить для себя эту их неприветливость, ведь как она для себя всегда полагала – крепкое словцо в подобном обществе лишний раз должно было добавить ей дополнительной значимости.
– Что?.. Что такое? – нахмурила она очаровательный лобик и посмотрела на своих оппонентов, явно желая услышать от них объяснения и взглядом ища поддержки сначала у Рида, а затем Умертвителя.
– Простите, мисс… со всем уважением, – взял слово другой бандит, стоявший по левую руку от боцмана, по своей несколько дней небритой и пропито́й роже выглядевший лет на сорок, но едва ли проживший чуть более тридцати, успевший облысеть на макушке и в этот момент пугливым взглядом зеленых бегающих глазок выражавший недоумение, – но Кодекс запрещает матерщину на корабле, – произносил он это не очень уверенно, периодически поглядывая в сторону Джека Калипо, обзаведшегося к этому времени шпагой поверженного недавно врага и неприветливо покручивавшего теперь ее в своей сильной ладони, – вы ведь живете по Кодексу?
– Как твое имя, пират?! – неприветливым тоном окликнул его самопровозгласивший себя капитан, угрожающе наставив в его сторону острозаточенный конец своего оружия. – Ты не представился – вероятно, просто забыл?
– Бартоломью Стич, или, если вкратце, Опасливый, – тут же отрекомендовался разбойник, нервно теребя свой поношенный зеленый кафтан одной рукой и словно проверяя золотую серьгу – другой, – еще раз простите. Так как, – все же нашел он в себе душевные силы продолжить осведомляться, лишь немного переиначив вопрос, – мы попали к пиратам или же нас отправят на виселицу?
Эта дилема, между прочим, интересовала взявшую на себя главенствующую роль девушку ничуть не меньше, а, возможно, даже и больше, и, озадаченная, она посмотрела на более пожилого мужчину, державшегося невозмутимо, уверенно, что наводило на определенные мысли, что ему, видимо, что-то известно.
– Всему свое время, – произнес он не разъясняющую ничего фразу, перевел остриё захваченной в бою шпаги с только что говорившего с ним пирата (кроме всего прочего имевшего невысокий рост, восполненный разве плотным телосложением) на следующего бандита и незамедлительно заставил того признаться: – Ну, а ты?.. Ты кто такой?
– Да, действительно, – поддавшись своей неусидчивой, любопытной натуре, вмешалась и Лера, – раз уж мы все оказались, скажем так, в одной лодке – давайте уже все познакомимся. – В этот же самый момент она нагибалась к умершему трагической смертью Кедми и брала из его бездвижной ладони знаменитый американский «Кольт М1911», где, как известно, оставался еще один боевой заряд, и вытаскивала из груди абордажную саблю, продолжавшую оставаться там с того самого момента, как на них внезапно напал остервенелый разбойник, вознамерившийся расправиться с ними еще на борту «второй Независимости».
– Плохой Билл, или попросту Бед, – представился морской разбойник, которому приказал Умертвитель, – канонир; унесу на руках любую пушку, стреляю без промаха. – К этому момент он уже обзавелся кожаной треуголкой, принадлежавшей некогда покойному квартирмейстеру и, по его субъективному мнению, являвшейся тому уже, по сути, ненужной; теперь же он незатейливо вертел ею в руках, все еще не решаясь водрузить себе на макушку.
Про его внешность стоит сказать лишь то, что выглядел он лет эдак на тридцать пять, что по большому счету и соответствовало действительности, так как природой в него было заложено неограниченное здоровье, и даже каждодневная выпивка не смогла лишить его просто нечеловеческой силы; вне всякого сомнения, мужчина этот представлялся просто огромным, имел могучее телосложение, почти всегда ходил с голым торсом, скрытым лишь кожаной перевязью, носил однотипные штаны и высокие сапоги; лицом своим был похож на гориллу и невероятно смуглым цветом кожи выдавал принадлежность своих предков к негроидной расе; остальными признаками можно выделить большие серо-голубые глаза, когда необходимо наливавшиеся кровавым оттенком, массивный, покрытый на конце морщинами нос, торчащие в стороны кучерявые волосы и невероятно огромные уши.
– Отличный воин! – присвистнул Колипо, оценивая его сверхчеловеческие возможности, и, опустив наконец клинок, кивнул головой на четвертого: – А ты? Что скажешь про себя ты?
Этот человек не выделялся среди остальных какими-нибудь сверх уникальными особенностями и выглядел как обычный среднестатистический пират, погнавшийся за морской удачей; он был еще достаточно юн и своим безусым, но одновременно и неприятным лицом, уже перекошенным неприятным шрамом, выглядел лет на двадцать пять, возможно, чуть больше; молодой парень явно еще не утратил своих возрастных амбиций и изо всей четверки казался наиболее обеспеченным: он был одет в ярко-красную шелковую рубаху, перехваченную позолоченной перевязью, атласные шаровары, прочные высокие сапоги и украшенную роскошными перьями широкополую шляпу; в остальном он выглядел как простой обыватель и имел прямой, слегка вздернутый нос, «горящие» живостью серо-голубые глаза, бледные впалые щеки, длинные, кудрявые, темные волосы, спускающиеся к самым плечам, высокий рост и худое телосложение.
– Джим Тэтчер, – представился он своим настоящим именем, очевидно из-за молодости лет еще не заслужив пиратское прозвище, а может, и сам попросту не хотел утратить доставшуюся ему по роду такую значимую фамилию, – обыкновенный матрос, без каких-либо регалий и привилегий, – могу делать все, что только прикажут.
– Замечательно! – воскликнул старый морской разбойник, видимо вполне удовлетворенный произведенным осмотром. – С командой все ясно, теперь следует и об остальных разузнать поподробнее, – здесь он прошел несколько шагов и встал так, чтобы оказаться вполоборота и к молодым людям, с одного бока, и к пиратам – с другого, – как я уже обозначил, сам я являюсь некогда прославленным капитаном Умертвителем-Джеком, волею случая и судьбы вынужденным спуститься на берег, – принятым среди подобной братии термином охарактеризовал он свой «отход от основных дел», – не выпучивай на меня таких изумленных глаз, – заметил он выражение, все последнее время не сходившее с лица его молодого спутника, – я не стал тебе этого говорить раньше по легко объяснимым причинам, и если немного подождешь, то обязательно их услышишь – итак, о чем это я? – ага, вспомнил, – на секунду почернев и тут же вновь приняв благодушное выражение, продолжал Колипо свой многозначительный монолог, – этот юнец, что не перестает удивляться, – кивнул он на Рида, – мой воспитанник, и, собственно, будет помощником, ну, а эта прекрасная леди, судя по всему, готовится стать квартирмейстером… Кстати, – заострил он внимание уже на белокурой красавице, – про нас тебе, мисс, – в обращении старик явно не церемонился, – все стало известно, теперь пришла пора и тебе просветить нас, как следует к тебе обращаться; то же, что ты умеешь делать, – он назидательно ткнул шпагой в откусанную часть щеки поверженного бандита, – это мы все, здесь собравшиеся, только что видели.
– Я Лера Хо…, – вдруг неожиданно осеклась блондинка, справедливо посчитав, что прозвище «шлюха» в пиратской среде вряд ли добавит ей уважения (а то – вроде бы как невозможное? – обстоятельство, что она волею судьбы и какого-то злого рока оказалось именно в этом излюбленном романтиками обществе, после всех пережитых ужасов у нее никаких сомнений не вызывало), потому-то она тут же, без дополнительных проволочек, поспешила поправиться: – Лера Доджер… зовите меня Лерою Доджер.