Страница 4 из 12
Характеризуя искусство модерна, Герчук отмечает: «Накапливались характерные орнаменты из водяных лилий на длинных и вялых стеблях <…> тиражировались расхожие символы Мироздания («Древо жизни, соединяющее своими ветвями и корнями небо с землей), Вечной Женственности (томные лики с распущенными длинными волосами) и Мирового Зла (драконы, змеи, скорпионы)»[32].
Амбивалентный образ змея возникает в венке сонетов «Змей», опубликованном в 1920 году в книге Бальмонта «Семь поэм»[33]. Похожий амбивалентный образ змея впервые был использован в эскизе Бакста для обложки журнала «Аполлон» в 1909 году. Именно его в цвете и на фоне увиденного с высоты лесного пейзажа повторил художник для благотворительной выставки спустя шесть лет.
Бальмонт создал «Фейные сказки» для маленькой дочки Ниники (1906) через три года после того, как сценограф-дебютант Бакст подготовил эскизы костюмов и декораций для балета Йозефа Байера, поставленного братьями Легат, «Фея кукол» и продержавшегося в репертуаре Мариинского театра в Петербурге четверть века, пережив крушение Российской империи.
Рядом с феей и куклами художник украсил сцену образом любимой женщины, тогда невесты – Любови Гриценко, портрет которой он недавно закончил[34]. Художник перенёс действие балета в Петербург ХIХ столетия, изучив старинные рисунки и гравюры с видами Петербурга, Гостиного двора, в котором устраивали кукольные базары. В балете участвовали самые знаменитые танцовщицы ХХ века – Ксешинская, Павлова, Преображенская, Ваганова и даже двенадцатилетний Вацлав Нижинский в костюме деревянного солдатика[35]. Премьера в Эрмитажном театре для царской семьи состоялась 7 февраля 1903 года. Община Святой Евгении (Красный крест) выпустила 12 открыток с изображениями героев балета, в том числе тоненькой, летящей феи в розовом воздушном платье; был опубликован конверт и вкладыш с перечислением героев представления[36]. Через несколько лет, в 1923 году в Париже, Бакст вернется к образу феи: напишет по-французски собственную «фейную сказку» – либретто балета «Волшебная ночь» в двух актах, которую критики назовут маленькой поэмой, оформит его. Премьера состоится 31 декабря 1923 года в Гранд Опера. Балет поставил Лео Стаатс, фею кукол Арабеллу станцевала известная балерина К. Замбелли.
В нём, как и в стихотворении Бальмонта, будут и слёзы, и «тихая любовь»[37]. Приведем фрагмент из этого либретто, написанного Бакстом по-французски: «Вдруг в детской начинают происходить чудеса. Из-под земли возникает королева кукол – фея Арабелла с волшебной палочкой. Пробило полночь, и, пока дети спят, она освобождает души кукол. Теперь эти маленькие неподвижные создания выйдут из заточения и за час познают всю боль человеческой жизни <…> Фея приказывает куклам наказать предателя, разорвать его тело на части и развеять по ветру презренные останки <…> Фея Арабелла, танцуя вокруг, пытается утешить их и убедить смиренно принять первую боль любви. С двенадцатым ударом фея растворяется в воздухе»[38].
Бакст великолепно знал Восток, Бальмонт сделал переложения первотворчества неславянских народов – ритуально-магической и жреческой поэзии Америки, Африки и Океании. В 1908 году Бакст выполнил одну из заставок («Эллада») к циклу переложений греческих гимнов из книги стихов поэта «Зовы древности», законченной поэтом в феврале этого года для петербургского издательства «Пантеон» и имевшей подзаголовок «Гимны, песни и замыслы древних». Если обложку для этой книги сделал Е. Лансере, то в работе над заставками участвовали многие художники-мирискусники – С. Чехонин, А. Бенуа, М. Добужинский, З. Чемберс, И. Билибин, Г. Нарбут. Бальмонт так прокомментировал этот раздел в специальных «Изъяснительных замечаниях»: «Мистические гимны Орфея имеются в чрезвычайно ценном издании английского ученого Томаса Тайлора (1787). Есть современное издание этой книги, перепечатанное английским теософским обществом (Лондон, 1896). Хорошие издания отрывков, сохранившихся из нежно-медового творчества Сафо есть <…> в Италии, с которой её лик так гармонирует, например: Л.А. Микельанджело. Болонья, 1899»[39].
В центре единственной заставки, выполненной Бакстом, – образ всё той же загадочной девушки-Ко́ры, что и в упоминавшемся полотне «Античный ужас» 1908 года. Но он вполне соответствует героине переложенного Бальмонтом орфического «Гимна к луне»[40].
В предисловии «Костры мирового слова» к книге «Зов древности», написанном 13 февраля 1908 года, писатель перечислил наиболее близких ему современников-творцов, особо выделив художников Бенуа и Бакста: «Минский и Мережковский, Бенуа и Бакст, Зелинский и Батюшков, Волошин и Городецкий, целый ряд писателей, поэтов и художников, уже сказавшие свое слово и только выступающих с лезвием слова, сливаются ныне в одном великом замысле – свить цветочную гирлянду красоты и знания. Я не пересчитываю всех имен. И ещё другие придут, другие, освященные творческим даром – уменьем знать счастье и испытывать боль. Мы создадим Певучую Дружину. Она уже есть»[41].
Интерес к экзотическим культурам и романтическое мироощущение сближают Бальмонта и Бакста, изучавшего ткани и одежду индейцев племен акома, хопи, пуэбло, наваха, цуни и использовавших фрагменты старинных росписей в разработках тканей для модных домов Парижа, создавая их из мечты и исторической эрудиции. Объединяла поэта и художника и широта программы, свобода творческого поиска, приоритет художественных задач позволял им в кратчайшие сроки осваивать новейшие европейские эстетические течения. Их отличала высокая образованность, знакомство с культурным опытом разных стран. Бальмонт много и увлеченно путешествовал по миру, учил языки, много переводил. Бакст работал в Париже, Петербурге, Венеции, Ментоне, Нью-Йорке, Балтиморе, Вашингтоне.
Поэт и арт-критик Максимилиан Волошин включает в книгу «A
«Саломею» Оскара Уайльда в переводе Бальмонта и Е. Андреевой в 1908 году петербургское издательство «Сириус» проиллюстрировало восемью рисунками О. Бердслея[43], с которым, кстати, гневный Стасов сравнивал Бакста[44].
Эстетический бунт против обыденной современности – эта позиция близка и Бальмонту, и Баксту, и Бердслею[45]. Ещё одна грань сотрудничества писателя с художником – театр.
Летом 1908 года Бакст исполняет «фантастической красоты» эскизы декораций и костюмов к символистской драме О. Уайльда «Саломея» в переводе Бальмонта и Е. Андреевой. Постановка была задумана как частный спектакль. Режиссура – В. Мейерхольд, хореография – М. Фокин, музыка – А. Глазунов. «Саломея» была запрещена Синодом из-за вольной трактовки библейского сюжета. 3 ноября 1908 года на благотворительном концерте в Михайловском театре И.Л. Рубинштейн исполнила «Танец семи покрывал» в костюме по эскизу Бакста и на фоне предложенных им декораций. 20 декабря того же года на концерте в Большом зале Петербургской консерватории балерина повторила танец на музыку Глазунова – дирижировал автор, которого вместе с Бакстом и исполнительницей вызывала на сцену восхищённая публика, восторгавшаяся музыкой, танцем и костюмом, выгодно подчеркнувшим экзотическую красоту Рубинштейн. Парижские любители балета увидели «Саломею» лишь в июне 1912 года.
32
Герчук Ю.Я. Искусство печатной книги в России XVI–XXI вв. – СПб.: Коло, 2014. – С. 263.
33
«Я верую во власть и в чару Змея. // Через него на утре бытия // открылось мне, что яркий возглас «я!» // Есть меч благого, хоть и нож злодее я… // …и выпь – как кобра, в грозный миг опаски // Люби живых, но только не забудь: // Был змеем каждый дух когда-нибудь. // Был змеем каждый дух когда-нибудь. // И в мире все, в уродстве и в прикрасе, // Не явь ли сна? Все лики – ипостаси // Единого. Рассыпанная ртуть. // Змеится травка к солнцу. И вздохнуть // Не может лес незмейно в вешнем часе. // Отлив змеи – в играющем атласе, // Волна змеей спешит переплеснуть. // Когда огонь любви чарует в теле, // В живой и мудрой храмине твоей, // Не змей ли ворожит на том пределе, // Где страстный Он желанен страстной Ей? // Гроза змеит свой знак, меж туч алея. // Змеина стеблем белая лилея… // Змея не вечно жалит… // Любя змею, люби и голубей… // Чрез каплю воли ты – всемирный Змей…». Бальмонт К.Д. Несобранное и забытое. «Я стих звенящий». Из творческого наследия: в 2 т. Поэзия, переводы. / Сост., общ. ред., статья, примеч. и коммент. А.Ю. Романова, вступ. статья Р. Берда. – СПб.: ООО «Издательство «Росток», 2016. – С. 213–220.
34
А.Н. Бенуа вспоминал: «Фигура её на холсте была аккуратно вырезана и пришита к общей «радуге» среди всяких паяцов, кукол, барабанов, мячей, тележек и прочих игрушек. Любовь Павловна висела в своём новомодном парижском черной платье и в своей огромной чёрной шляпе! …Все в зале спрашивали друг друга, что это за дама висит, как живая, среди игрушек?». Бакст Л.С. Моя душа открыта. В 2 кн. / Сост. Е. Теркель, Дж.-Э. Боулт, О. Ковалева (Записки художника). – М.: Искусство ХХI век, 2012. – С. 36.
35
Беспалова Е. Бакст в Париже. / Серия «Художественные стили, направления, объединения. – М.: БуксМарт, 2016. – С. 215.
36
Общество художников Мир искусства на почтовых карточках. Каталог. – СПб.: Стандарт-коллекция, 2006. – С. 18.
37
«Тьма нас ласкает. Кончился день. / Что же ты плачешь? Видишь – мы рядом – / Будем друг друга тихо любить. / Что же ты смотришь горестным взглядом? / Или не можешь полдень забыть? / Все, что смущало, все, чем обманут, / Встало волною, плещется в грудь. / Звёзды светить нам дважды не станут. / Ночь убывает. Снов не вернуть. / Серая чайка плачет над морем. / В Небе свинцовом тусклая мгла. / Ах, не расстаться с тягостным горем! / Где же мы были? Ночь уж прошла». Бальмонт К.Д. Избранное. – М.: Аделант, 2011. – С. 64–65.
38
Бакст Л.С. Моя душа открыта. В 2 кн. / Сост. Е. Теркель, Дж.-Э. Боулт, О. Ковалева (Записки художника). Кн. 1. – М.: Искусство XXI век, 2012. – С. 384, 386, 387.
39
Бальмонт К. Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних. – Берлин: Слово, 1923. – С. 312.
40
«Услышь мой зов, Владычица Богиня, // Идущая в серебряные лучах, // В уборе из рогов быка могучих, // В великом круге, с витою из звезд, // Свет Ночи темной засветив над Миром, // Ты, с женской красотой, с мужскою властью, // С природою двойной и переменной, // То полная как круг, то вся ущерб, // Мать месяцев, твой путь горит плодами, // В Ночи родится полдень отраженный, // Твоим янтарным шаром он зажжен: // Конелюбивая Царица Ночи, // Всевидящая сила, озаренье, // Внимательно-глядящая врагиня // Борьбы, мир возлюбившая и жизнь. // Лампада Ночи, украшенье Ночи, // Любовная свершительница мыслей, // Ты цели все ведешь к концу в Природе, // Царица звезд, всемудрая Диана. // В красивом многозвездном одеяньи, // В покрове пышном нежная Богиня, // Зажги светильник лунный для меня, // И озари – тебе и тайне – верных». Бальмонт К. Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних. – СПб.: Пантеон, 1909. – С. 160–161.
41
Бальмонт К. Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних. – СПб.: Пантеон, 1909. – С. 160–161.
42
Волошин М. A
43
Уайльд О. Саломея. Драма в 1 д. / Пер. К.Д. Бальмонта и Екатерины Андреевой. 8 рис. Обри Бирдслея. – СПб.: Сириус, 1908.
44
Характерно замечание Ю. Герчука: «Уайльд был для модерна фигурой принципиальной, знаковой, своего рода знаменем стиля». Герчук Ю.Я. Искусство печатной книги в России XVI–XXI вв. – СПб.: Коло, 2014. – С. 264.
45
Тишунина Н.В. Эстетический бунт против современности: специфика английского символизма. Рескин, прерафаэлиты, Пейтер, Суинберг, Уайльд, Бердсли // Западноевропейские символизм и проблема взаимодействия искусств. – СПб., 1998. – С. 145.