Страница 7 из 11
Увидев, как Сибарски, с развёрнутой мотнёй, двигаясь за нею вслед-вслед, поигрывает своим непримечательным пенисом, Ольга обомлела. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Подобного рода половое ребячество никак не вязалось с мрачно-готической обстановкой резервации. И человек, который его демонстрировал казался не совсем от мира сего, каким-то поехавшим идиотом, слетевшим с катушек центральной нервной системы. Здесь чувствовалось явное несоответствие, какая-то эстетическая и психологическая несостыковка, скромненько расцветшая патология. Если человек может позволить себе такое, то он может себе позволить всё абсолютно. Внутри него все нравственные переборки сметены начисто.
Мысль Ольги работала лихорадочно, она рассуждала как никогда холодно: что ей следует предпринять в таком случае, как себя обезопасить, выйти сухой из воды, за какую соломинку хвататься? Чёрт подери, это переходит всякие границы и у кого теперь, прикажите, искать защиты? Не у этих же, сидящих за рукоделием, безропотных существ, похожих сейчас на хрестоматийных домохозяек, типичных синих чулков. Разве могла она подумать, соглашаясь в командировку, что боятся придётся не этих жутковатого вида тварей, а самого простого и живого человека - хомосапиенса. А то что она боялась Сибарски больше не вызывало никаких сомнений. В этом человеке сквозило что-то безумное, что-то что до чёртиков её пугало, заставляло холодеть спинномозговую жидкость. После того что она увидела, Ольга боялась его до всирачки. Кто мог предположить, что на этой планете исчадием ада окажется не некроморф, а обыкновенный хомо - человек вроде как разумный, но не совсем в своём уме. Маньячелло. Возможно действительно самым кошмарным существом во Вселенной является существо, не лишённое разума. Во всяком случае на Крионе, она столкнулась именно с такой ситуацией.
"[отрывок из статьи в "Обозревателе", автор О.Э.Азнавур] С наступлением сумерек начальник резервации собирает всех своих подопечных на вечернюю молитву. Только теперь я поняла, почему его называют настоятелем. Оказывается, Берт Сибарски принадлежал к непопулярному ныне религиозному течению юнитологов. А на вид и не скажешь - неунывающий такой, хлебнувший всякого-разного, сибирский мужичок. Иногда я замечала на его лице совершенно юношескую улыбку. Порой он мог колко пошутить, выкинуть коленце или выказать дельное замечание, и всё это с одинаковой лёгкостью и простотой. В его повадках сквозил какой-то студенческий задор, не совместимый с принадлежностью этого человека к одной из самых мрачных религий.
- Всё это мифы и навязанные стереотипы. - поясняет Сибарски, одарив меня своей фирменной молодёжной улыбкой. - Юнитология не имеет ничего общего с ксенофобией. Те, кто обвиняют её в подобном, как правило, имеют о юнитологии весьма смутное представление, на уровне бульварной прессы. Соглашусь с тем, что наше учение не для всех, что в нём много непонятного и даже неприемлемого для обывательского сознания. Но ведь такое положение дел не в новинку. Непонимание большинством характерно по отношению к любой новой религии и юнитология в этом ряду не является исключением. Всему новому всегда сопротивляются, поначалу оно устрашает и его не приемлют. Но не будем спешить с выводами, уверен, что со временем юнитология докажет и свою жизнеспособность, и своё недюжинное человеколюбие, дайте только срок.
Я не стала спорить, не в моих правилах наставлять кого-то на путь истинный, меня интересовало другое: зачем? Зачем человек, которого нельзя назвать религиозным фанатиком, порвал связь с внешним миром и перебрался на эту богом забытую планету? Что его сподвигло? Сибарски снова одарил меня своей вечно-зелёной улыбкой. Вместо ответа он провёл меня в большой конференц-зал комплекса, который на скорую руку преобразили в скромненький храм юнитологии, бесхитростный и по-мужски скупой. Надо признаться, сумерки здесь царили воистину мистические и спартанский интерьер нисколько их не умалял. Трепетали пламена сотен свечей и в этом религиозно полумраке негде было упасть яблоку от множества собравшихся в одном месте некроморфов. Наверное, сюда сошёлся весь наличный контингент резервации - все семьдесят девять существ. Они копошились и скрежетали, словно полное ведро речных раков.
Войдя вместе со мной, Сибарски поднял руку и всё пространство импровизированного храма залила, вдруг отвердевшая, субстанция гробовой тишины. Тишина поразила нас, словно гром среди ясного неба. Я даже не подозревала, что некоморфы могут быть такими беззвучными, они буквально окаменели. Мне это чем-то напомнило игру в "море волнуется раз". Все фигуры некроморфов действительно застыли и застыли именно в тех, порой совершенно нелепых, позах, в которых их застало слово настоятеля. Не знаю какими ухищрениями Сибарски удалось добиться от своей паствы такого безоговорочно подчинения, но выглядело это без сомнения жутковато и в тоже время одухотворённо. Была ли то своего рода молитва некроморфов или только её имитация, я с уверенностью сказать не могу, знаю лишь, что впечатление она производила неизгладимое. Семьдесят девять некроморфов затвердевших в общем для всех молитвенном порыве, такие отвратительные и такие в чём-то человечные, одновременно похожие и непохожие на нас. Так кто же они? Сможем ли мы когда-то им доверять и общаться с ними как с равными? Или бетонные блоки непонимания между нами никогда не падут? И я подловила себя на том, что, глядя в эти инфернальные физиономии, страстно пытаюсь различить в них проблески разума..."
"[фотография 005] Закат Тау Волантиса. На фоне кровавого месива чёрная цепочка бредущих в снегах некроморфов. Четыре существа друг за другом, гуськом движутся куда-то в сторону от снимающего. Очень контрастно выделяются их фигуры, чёткие, словно вырезанные из порфира. Сразу понятно: бредущие - не люди. Каждая фигура на снимке застыла в своей характерной позе, никакая из четырёх не повторяется, все до единого аутентичны, но при этом странным образом все они одинаково громоздки и противоестественны. Впечатление такое, что движутся неживые автоматы - ковыляющая вдаль инопланетная техника. Если бы взрослому человеку стереть память и бросить его одного учится ходить заново, то он, наверное, двигался бы именно так, как что-то искусственно созданное и внеземное. Комментарий Ольги Азнавур: удачная фотка, красотень."
Ольга и Сибарски вышли на довольно широкую площадку перед главным зданием комплекса. На площадке, словно на кокой-то пьяцце, уже собралось всё население резервации, все семьдесят девять потерянных душ, если конечно не считать душу Сибарски - восьмидесятую. Здесь толпились и топтались некроморфы самых разных размеров и форм. Толпа существ угрожающе шевелила своими конечностями, словно выползшее на мороз сборище средневековыми крабов. Снег уже перестал валить и местное солнце, уходя на местный Запад, заливало снежные просторы потоками студенистого огня, похожими на желе насыщенного морковного цвета. Эти потоки можно было нарезать, словно холодец, и класть дрожащими, геометрическими кусками себе в рот.