Страница 5 из 11
Войдя в здание общежития, Ольга оказалась в глубокой заднице. Здесь было темно, словно в анальном отверстии представителя негроидной расы и только по каким-то совершенно астральным признакам женщина чувствовала, что в помещении они с настоятелем не одни. Что-то тихонько шуршало, попискивало, скулило. Неужели спят, подумала журналистка. Через минуту глаза адаптировались и сумерки поредели, темнота оказалась не столь уж негроидной, сквозь неё вполне можно было различить абрисы предметов и общую картину обстановки. Это действительно напоминало хлев. Дюжина некроморфов лежала прямо на земляном полу, твёрдом как железо. Лежало как попало, бессистемно. На одного из них Ольга неосторожно наступила и тот, поджавшись, подобно хитиновому жуку, заскрёб по поверхности пола своими чёрствыми конечностями. Жест, которым он поджал ноги, был очень человеческий, так делают некоторые дети, когда в прохладной комнате с них сползает одеяло. Некроморфу наверняка не было холодно, но жест, которым он когда-то, давным-давно, ещё будучи ребёнком, сворачивался в клубок, до сих пор сохранялся в глубинах его прогнившей памяти. Значит что-то человеческое в них всё-таки оставалось, что-то, что не смогла вытравить даже концентрированная кислота красных обелисков.
И ещё: Ольга вдруг заметила, что некроморфы не спят. Существа, кажется, придуривались. Разумеется, придуривались, ведь им неизвестно, что это такое - спать. Мертвецы всегда оставались на чеку, в этом их суть, нет силы, которая заставила бы их вздремнуть, выпасть на минутку из реального времени. Мёртвая материя не нуждается в отдыхе, но может его имитировать. То, что дюжина некроморфов собралась здесь и ведёт себя тише воды, ниже травы, есть чистая дань уважения отжившим человеческим рефлексам и, скорее всего, сами некроморфы не находят в этом никакого смысла, они просто блюдут традицию, не более того. Для мёртвых существ, это, по всей видимости, является каким-то глупеньким атавизмом, остаточным явлением почившей в бозе, человеческой природы, которому они слепо следуют, не отдавая отчёта зачем и почему. Кокой-то таинственный, полустёртый инстинкт гонит их сюда, в это пустое, казарменного вида помещение, заставляя часами неподвижно валяться на голом полу, подобно самым настоящим трупам.
В какой-то момент Ольга ощутила, что на неё смотрят. С двенадцати сторон, двенадцать пар глаз, или сколько там, вперились в неё из темноты. Вперились без всякого выражения, бездумно, как будто провожая взглядом плывущие облака. Это было неприятно, жутковато и женщине захотелось поскорее отсюда убраться, но именно в этот момент случилось что-то непредвиденное: кто-то (угадайте кто с трёх раз) больно хлопнул её ладонью по заднице. Шлепок пришёлся по правому полушарию ягодицы, достаточно ощутимый даже сквозь толстую подкладку штанов. И тут же захихикал знакомый человеческий голосок, слишком человеческий.
- Эх, хорош попец. - сказал этот голос, давясь от удовольствия.
Ольге захотелось обернутся и залепить Сибарски наотмашь увесистую оплеуху, со всей дури, чтобы впредь было не повадно. И она, полная праведного негодования, даже обернулась, даже занесла налившуюся тяжестью длань....
- Ну-ну. - весело упредил её настоятель, продолжая плавится придурковатой улыбкой. - Сколько страсти, скажите пожалуйста, какие всё чувства высокие. Люблю чтоб погорячей.
И Ольга сдержалась, повисшая в воздухе оплеуха так и не состоялась, не воплотилась в бытие. Журналистка с холодом у сердца вдруг осознала весь ужас своего положения. Она и настоятель резервации смотрели друг другу в глаза и между ними не было никакой преграды, даже умозрительной прослойки из папиросной бумаги, вообще НИЧЕГО. Если вдуматься, она полностью оказалась в его власти. И как тут, вздрогнув, не представить: вот сейчас Сибарски сотрёт свою ублюдочную ухмылку, отяжелеет мордой и, схватив её за горло, повалит на неровный пол. Потом он и она станут бороться, возится на полу, грузно барахтаться и сопеть, она даже возьмётся орать высоким срывающимся голосом, но никто, ни одно существо на этой чёртовой планете не придёт ей на помощь. Помощи ждать не от кого. Ольга здесь совершенно одна, некроморфы - лишь антураж, среди которого её будут насиловать. В этой специфической обстановочке её могут трахать сутками, а некроморфы буду проходить мимо и смотреть на это действо без всякого выражения, словно на проплывающие небом бессмысленные облака. Ни одна живая душа ей теперь не помощник, потому что ни одной живой души на тысячи миль вокруг нет, кроме гаденькой душонки Сибарски. И не сказав ни слова, с каменным выражением лица, Ольга твёрдо направилась к выходу. Твёрдо конечно-то твёрдо, но ноги почему-то подгибались, давали слабину, особенно в коленках.
"[отрывок из статьи в "Обозревателе", автор О.Э. Азнавур] Я заметила, что практически все некроморфы лишены своего главного оружия - изуверской остроты, роговых наростов, которые являлись как бы естественным продолжением кистей их рук. Этими наростами некроморфы в своё время с лёгкостью кромсали человеческую плоть, насквозь протыкая туловища людей. Что же случилось, неужели с отправкой последнего артефакта у некроморфов перестала расти боевая кость? С этим вопросом я обратилась к Берту Сибарски - человеку бывалому, который знает некроморфов не понаслышке.
- Нет - жизнерадостно улыбаясь, ответил Берт, - с боевыми костями у них всё в полном порядке, они как росли, так и продолжают расти, практически в том же темпе, в этом отношении ничего не изменилось, просто мы ввели предохранительные меры: после того как заострённый роговой нарост достигает определённого размера, я его аккуратно срезаю специальной машинкой - нечто вроде медицинской болгарки. Не волнуйтесь эта операция совершенно безболезненна, боевая кость напрочь лишена нервных окончаний, впрочем, это относится и к остальным частям тела моих подопечных. Боли они не чувствуют совсем, всё равно что спилить рога взрослому самцу оленя.
Действительно, как следует присмотревшись, я заметила, что некоторые из существ всё же имеют выпирающие наружу образования, но размером они не больше лезвия перочинного ножа, и это в лучшем случае, большинство же "вооружено" едва заметными, словно отполированными, пятачками у основания своих ладоней - местами костного спила. Те метровые пики, которыми пронзались туловища живых людей, остались в прошлом.
- Кстати - опять заговорил Берт, - боевая кость некроморфов оказалась очень ценным художественным материалом. Из неё делают прекрасные гребни, не хуже черепаховых, шкатулки, различные статуэтки, даже пуговицы - всё это, как вы понимаете, предметы роскоши, которые рядовой землянин, увы, не может себе позволить. Разумеется, и стоит она соответственно, по карману только богатым модельным домам. Ценность такой кости воистину сказочная. Материал этот имеет гламурный розоватый оттенок, он невероятно тяжёлый и обладает прочностью горного минерала. Его даже используют в ювелирном деле. Продажа его и составляет основную статью доходов нашей резервации. Вы не поверите, но некроморфы даже научились собственноручно выпиливать из кости простенькие безделушки для туристов. Да, да вы не ослышались, подобное производство - наша гордость, ведь всё что делают некроморфы, даётся им в тысячу раз труднее чем обычному человеку, не забывайте этого. Если хотите, я проведу вас в мастерскую и покажу наши "производственные мощности..."