Запретные практики

Говоря это, Панкратьева ни капельки не кривила душой, несмотря на то что дома у неё, казалось бы, имелся тот самый только что описанный ею принц мечты. Алик Зотов вполне себе соответствовал описанию даже по своей должности. Тоже небось директор завода типа того же Воронина, и встретила-то она его благодаря своей работе, можно сказать, у себя в кабинете. Но…! Чего-то всё-таки в Алике не хватало, не зря ж соседи на неё так сочувственно смотрят. Поэтому Анна Сергеевна Панкратьева никогда не оставляла надежды встретить всё-таки того самого-самого, единственного и неповторимого, о чем честно призналась всем присутствующим на совещании.

– Анна Сергеевна! Вот вы меня сейчас добиваете просто. Я ж переживаю, простите меня. Давайте с вами замиримся и коньяка выпьем, у меня тут припасен. – С этими словами сконфуженный Воронин полез куда-то под стол. Через секунду он оттуда вынырнул, сжимая в руках бутылку дорогущего французского коньяка.

– Так, вот это же уже совсем другой разговор! – удовлетворенно резюмировала Панкратьева.

И пока Лидочка бегала за рюмками для всех присутствующих, пока резали лимон, вскрывали коробки с конфетами, в кабинете воцарилась дружеская и непринужденная атмосфера.

– Эх, гуляй, рванина, – заявил Воронин, – всем разрешаю курить! Только окна откройте.

– Анна Сергеевна! – обратился он к Панкратьевой, протянувшись к ней через стол с зажигалкой. – Вы меня тоже поймите правильно. У меня есть свой взгляд на реконструкцию завода, и он радикально отличается от взглядов вашего Дубова. Я прекрасно понимаю, что вы с ним люди не простые, а блатные. Это меня и злит больше всего, я ж за дело болею.

– Знаете, – Панкратьева со вкусом затянулась ментоловой сигаретой, – может, мы и блатные, только нам, блатным, насколько мне представляется, абсолютно без разницы, за исполнение какой программы реконструкции вашего завода мы будем получать деньги. Ведь вы же не сомневаетесь, что мы осилим любую программу: и нашу, и вашу. Или у вас свои блатные для этого дела припасены? Что-то не верится. Понимаете, у нас с вами нет конфликта интересов. Есть конфликт двух точек зрения на предмет. Так что, давайте, мы с вами хотя бы лично конфликтовать не будем. Ведь у меня самой своего взгляда на эту вашу реконструкцию вовсе нет. Есть авторитет Дубова и есть ваш авторитет. Пусть компания, в конце концов, решает, каким путем пойти. Жираф ведь большой, как известно, и ему видней. Вы ведь наверняка уже все свои выкладки и расчеты в компанию отправили?

– Отправил, – с тяжелым вздохом сообщил Воронин.

– И что? – полюбопытствовала Панкратьева, хотя прекрасно понимала, что он ей ответит.

– А ничего, утверждена программа реконструкции, предложенная вашим Дубовым. Вы ж этих бюрократов знаете. Им ничего менять не хочется. Особенно когда уже инвестиции под это дело выделены.

– Что и требовалось доказать! – Панкратьева хлопнула ладошкой по столу. – Но вы же понимаете, что вины Дубова и тем более моей в этом деле нет никакой. Я, например, вам сочувствую, очень. Я и сама иногда начальничку своему Дубову с удовольствием бы горло перегрызла, да общественное мнение и уголовный кодекс мешают!

Воронин расхохотался:

– Но вам-то он, чем насолил?

– Да практически тем же самым, чем и вам. Конечно, сор из избы выносить не хочется, но вам скажу. Набрал на работу блатных разных, родственников да знакомых. Они ошибки делают, сроки срывают, а Дубов не дает мне им головы отвернуть. Мы-то для вас хоть и блатные, а вам сроки не срываем ни на минуточку. Более того, скоро с вас компания начнет сроки трясти да график освоения инвестиций затребует, а у вас еще и договора с нами на второй пункт программы никакого нет. И я вас в этом вопросе, честно скажу, покрывать не буду.

– Ну, тут вы правы, мало мне не покажется.

– Не печальтесь. – Панкратьева полезла в свой портфель. – Вот. Держите, договор у вас теперь есть. Всеми вашими службами он давно завизирован. Так, взяла с собой на всякий случай, вдруг чудо произойдет, и мы с вами договориться сможем.

Воронин взял протянутые ему документы и начал смеяться:

– Слышал я, Анна Сергеевна, что вы женщина выдающаяся, но не предполагал, что до такой степени. Эк вы меня вокруг пальца обвели! Я все бумаги ей по первой работе подписал, так она мне еще и договор на вторую работу подсовывает!

– Да ладно вам! Раз уж нам все равно никуда друг от друга не деться, зачем нервы-то себе трепать. Я вам вот что предложить хочу. У нас новый главный инженер появился Петя Копейкин, очень толковый парень. Ничем не хуже Дубова как специалист. Только характер у него не такой огненный. Вы ж, если с Дубовым вдруг встретитесь, так ненароком и подраться можете. А тут человек спокойный и уравновешенный. Пусть он ваш завод и ведет. Вы тут с ним договоритесь, где чего и как тихонечко поменять в программе нашей, чтоб и волки были сыты и овцы целы. Главное отделу капстроительства в компании сейчас по текущему году деньги закрыть и отчитаться. Господи, чего я вам рассказываю, вы ж без меня все хорошо знаете!

– А я ведь вам сейчас этот договорчик и подписать могу, даже аванс переслать. – Воронин хитро прищурился. – Только пообещайте мне, Анна Сергеевна, что главный инженер ваш прибудет ко мне для согласования технического задания прямо на этой неделе. Не Дубов, а именно главный инженер ваш. И вообще пообещайте мне, что Дубов на наш завод больше не сунется ни ногой.

– Надеетесь техническое задание перекроить? – догадалась Панкратьева. – Да уж! Легче пообещать, что с работы сразу уволюсь, когда замуж выйду. Убьет меня Дубов и будет, наверное, прав. Эх, была не была, по рукам!

Анна Сергеевна Панкратьева протянула Воронину руку, и тот, что есть силы, тряхнул ее.

– По рукам! А вы все, товарищи большие начальники, свидетелями будете! – торжественно объявил он главному инженеру завода и начальнику установки.

Это событие также спрыснули коньяком, и счастливая Панкратьева, подхватив все добытые с таким трудом документы, кинулась в бухгалтерию. Хорошо, на всякий случай перед отъездом инвойс на аванс по новому договору нарисовала. Решила, чем черт не шутит, а вдруг и правда повезет и случится тот самый великий русский «авось»!

Однако повезло ей на самом деле или нет не совсем ясно. Впереди предстоял еще серьёзный разбор полетов с Дубовым. Необходимо убедить его сбавить обороты, засунуть свои амбиции куда подальше, на заводе не показываться, а просто тихо радоваться реальным валютным поступлениям. Про возможные переделки технического задания она не собиралась даже заикаться. Что будет дальше, время покажет. Вдруг опять тот самый «авось» приключится, и ей всё сойдёт с рук? Тем более больших переделок она не ожидала, но уж больно Воронин легко с ее авантюрным предложением согласился. Наверное, задумал чего-то. А хоть бы и так! Ведь, действительно, не все ли равно, за реализацию какого технологического процесса получать деньги? Процессы все известные, продукты тоже. Может, Дубов и правда где-то просчитался и производительность можно большую получить, если другим путем пойти. В любом случае в подписанном сегодня Панкратьевой договоре черным по белому прописан процесс и установка, которую надо реконструировать. И это никаким техническим заданием не исправить. Только объемы входящих и выходящих продуктов. Господи, спаси, помилуй, а самое главное избавь вот от этих мужских соревнований! Вечно они чем-то меряются.

В бухгалтерии Панкратьеву уже ждали. Удивительно, как быстро в огромном коллективе разносятся слухи. Тимофеевна взяла у Панкратьевой документы и счастливо захихикала:

– Есть Бог на свете! Хоть кто-то нашему монстру нос утер!

– Неизвестно еще кто кому и чего утер, – ответила Панкратьева, – он у вас точно не дурак, только шибко нервный.

– Это не нервный называется, а бешеный. Деньги тебе, Анна Сергеевна, все прям сегодня отправим. Прилетишь, а они уже и на счету будут, можешь смело сразу тратить.

– Ага, главное, чтоб начальник мой Дубов мне за это голову не оторвал.