Ничейная магия. Сполохи

— Я подняла заклинание, — сказала Лаутари, тоже оглядываясь. — Мельком нас не заметят.

— Мы пришли оттуда, — Мист достаточно уверенно двинулась в нужном направлении, при первой же возможности прячась под сень заборчиков и прижимаясь к стенам глыб ниже окон.

Первый местный житель обнаружился совсем недалеко: он восседал на земле, громко икая, и эльф в металлическом ошейнике пытался поднять его на ноги.

Мист замерла в тени, разглядывая ардорианца, и Лаутари застыла рядом с ней.

Представитель коренного населения был, в самом деле, похож на ваэрле, но имел ярко выраженный сероватый оттенок кожи и узкие глаза, кажется, с дополнительным веком. У него было плоское лицо, словно сплющенный нос и слабый подбородок, незаметно переходящий в шею. В целом, ничего отвратительного в нем не было, но и красавцем его было назвать трудно. Одет он был в просторный яркий балахон, резко контрастирующий с однотонностью города и скрывающий фигуру, и раб-эльф то и дело пытался накинуть ему на голову капюшон: то ли это была функциональная потребность, то ли религиозная. В балахон, куда более блеклый, был облачен и эльф, и капюшон на себя он тоже натянул, стоило ему справиться со своим опекаемым и воздеть его на ноги.

— Все носят такие одежды? — предположила Лаутари, не делая никаких попыток рвануть на помощь собрату.

— Вероятно. Надо проверить.

— Подтвердим практикой, — согласилась новоиспеченная н’ирн и двинулась дальше, огибая одну из глыб-зданий.

За углом их ждало подтверждение предположения: трое местных жителей с полуоткинутыми капюшонами вкушали отдых в компании, очевидно, бутылок, распластавшись в художественном беспорядке по парапету скучного невысокого фонтана. Вокруг них точно так же суетилась пара эльфов, и Мист аж зубами скрипнула от негодования: у одного из них было сильно разбито лицо, словно какой-то самодур двинул ему локтем.

— Слушаются беспрекословно, хотя таких героев не трудно победить, — практично рассудила Лаутари. — Достаточно было бы подтолкнуть в это мелководье, чтобы они пустили пузыри.

— Какая-то магия? — уточнила Мист, пытаясь углядеть какую-нибудь еще странность, зацепку, которая помогла бы размотать клубок местных обычаев и устоев.

— У эолен, которым удалось вернуться из плена, не все было в порядке, — медленно рассказала эльфийка, словно пробиваясь с каждым словом к воспоминанием одной из частей своего “я”. — Они все запуганы, легко внушаемы. Учитель рассудил, что это от пыток и мучений. Но, может статься, он просто не мог уловить то, что не было магией, а следы энергии уже развеялись. У этих чувствуется энергия.

— Ошейники? — предположила Мист, критически щурясь на объекты изучения.

— Вероятно, — помедлив, согласилась волшебница. — На эолен много сдерживающей энергии, она обвивает их головы и уходит ввысь. Скорее всего, где— то там, наверху, что-то вроде общего энергетического ядра, к которому ведут нити от зданий и нити от их ошейников.

Наверху. Мист запрокинула голову, глядя в фиолетовые тучи над ними, покрутила головой, но повсюду кругом были высокие глыбы странных зданий, закрывая обзор.

— Нам нужно где-то добыть такие же тряпки, как у этих, — заключила она, наконец. — Отнимем?

— Не при эолен. Они могут оказаться как-то подключены к общей системе и поднять тревогу, — с осторожностью сказала Лаутари. — Поищем ничейное.

— Ничейное! — фыркнула Мист, едва удержавшись от торреновского “глядь”. Подобрала она как-то раз кое-что ничейное. Цельную ничейную магию. И вот: провалилась пепел знает куда, дым знает почему, и как выбираться — не понятно.

— Ничейное, — подтвердила эльфийка, игнорируя или не замечая сарказма в тоне Мист. Она вся подобралась, как гончая, оглядывая ближайшие проходы, и закутки, и осторожно двинулась дальше. Мист, чтобы не оказаться без прикрытия магии, двинулась за ней, предоставив ей возможность выбирать дорогу.

На удивление — или нет? Лаутари повезло. Прямо перед ними немного пошатывающийся одинокий “местный” в пестром одеянии остановился перед глыбой, приложил руку к гладкой поверхности и перед ним раскрылась дверь. Лаутари, ничтоже сумняшеся, скользнула за ним внутрь, вынуждая Мист следовать за собой и следить за тылами — и за закрывающейся дверью. Подумав, Мист затормозила, придерживая дверь ногой.

Преследуемый, явно не в самом адекватном состоянии, прислонился к стене внутри дома, а потом и вовсе уселся на ступеньки лестницы, не обращая на них внимания, и Лаутари зашептала одними губами слова заклинания, в котором Мист разобрала слова “сон” и “немочь”. И без того сонный и немощный, “местный” совсем свернулся калачиком, и Лаутари, потыкав его пальцем в плечо, начала стаскивать с него пестрый плащ. Под плащом у его, к счастью, было какое-то обтягивающее трико, некрасиво обрисовывающее линии тела, так что совсем уж голым они его не оставили.

— Ничейное? — уточнила Мист с иронией.

— Он пьян, — ответила Лаутари, безжалостно скидывая его на пол и протягивая плащ Мист. — Что принадлежит пьяным — не принадлежит никому.

— Сурово. Это в правилах эолен?

— Пей в меру, — подтвердила эльфийка. — Пока владеешь собой. Перестав владеть собой — теряешь не только себя.

Накидывая на себя пахнущий странным сладковатым дурманящим запахом плащ, Мист приложила эти мудрые слова к Мейли-из-Сполохов и пришла к мнению, что тот, по меркам эльфов древности, явно был так себе эолен. И, вспоминая историю его последней ночи в Башне Атайн, вероятно, даже заслужил свои неприятности.

— А ты как? — Мист натянула капюшон пониже и спрятала руки в рукавах.

— Добудем, — отозвалась ее спутница. — Похоже, здесь это несложно. Они все … — она сморщила нос и произнесла слово, звучащее похоже на собственное имя Мист. — Меисст. И странные, к тому же.

Мист была согласна полностью — все пока что встреченные местные жители вели себя так, словно у них тут был какой-то великий праздник, или великое горе, и совершенно не выглядели бойцами или завоевателями. Они выглядели отчаянными, горькими, бесполезными пьяницами. И это было странно для народа, который собирался завоевать весь мир и, предположительно, находился на пике могущества.

— Идем, — Лаутари закончила обследовать их жертву, поднялась на ноги и решительно двинулась прочь из глыбы-дома, открывая шире придержанную Мист дверь.

Это был тот момент, когда удаче несколько надоела их наглость: они нос к носу столкнулись с парой из “местного” в пестром плаще и изможденной эльфийки в ошейнике. Глаза и рот ардорианца только начали округляться в беззвучном удивлении, как Лаутари резко толкнула его в грудь, прошипев что-то вроде “ллоерат антан гийл”, и это было, неожиданно, концом встречи. Местный без звука завалился назад во весь рост, и его эльфийка как подкошенная упала рядом.

Лаутари имела совесть выглядеть немного растерянной.

— Я ее не трогала, — сказала она, оглядываясь на Мист. — Моррайт?

— Вероятно, они как-то привязаны к своему господину? — предположила Мист, преодолевая естественную брезгливость, чтобы втащить мертвого, мертвей некуда, ардорианца внутрь глыбы, за дверь, и содрать с него плащ. Лаутари, еще немного помедлив, начала втаскивать и эльфийку, а потом резко повернулась к своей создательнице.

— Оживи ее.

Сполохи грядущего. Глава 6

— Что? — не поняла Мист.

— Оживи ее. Она мертва, но ты можешь сделать ее живой, и она даст нам знания об этом месте.

— Но она не будет …, — начала было Мист, но проглотила мысль. Какой бы особенной не была жизнь н’ирнов, было глуповато с ними самими спорить о том, насколько она сильно она отличалась от условной нормы. — Разве не будет кто-то из ардорианцев знать больше?

— А кого ты больше хотела бы видеть оживленным, Моррайт? — воззвала к ее совести Лаутари. — Кому ты хотела бы дать второй шанс и новую жизнь?

— Никому, — нервно ответила Мист. Но если выбирать из этих двух … пожалуй, эльфийка была более очевидным вариантом, хоть и знать могла намного меньше.