Страница 42 из 64
— Вот, держи. — он протянул небольшой сверток, — Келда просила передать
Я развернул. Нифига себе! Три льняных полотенца. Это ж здорово! Теперь после заплыва я смогу нормально вытереться, а не мерзнуть как цуцик. Сукно конечно ткань хорошая, и греет даже мокрая, но вытереться, прежде чем одеваться — это все же лучше, чем бегать мокрому.
— Спасибо ей огромное! И тебе, конечно, — я было дернулся пожать руку, но вовремя вспомнил что у орков это не принято.
— Не за что, — отмахнулся тот, — а где Фроди? Почитай два года его не видел. Здоров ли?
— Здоров, здоров. Что ему сделается? Пойдем, — махнул парню рукой, — он на выгонах, опять меня не разбудил.
Вместе мы пошагали к стаду. По пути я все косился на лук, что не укрылось от спутника.
— Стреляешь? — весело подмигнул Хельми
Я помотал головой
— Но всегда было интересно
— Отец не учил?
Изобразил неопределенный жест плечами, который можно было трактовать как «нет» и сам спросил:
— А ты хорошо стреляешь?
— В лиде я стрелок, — добавил хольд с некоторым пафосом в голосе, — нас всего семеро.
— Хельми, а научи меня, — неожиданно для самого себя попросил я.
А что? Прикинул мысленно, в принципе, умение «дамажить» не суясь в ближний бой не будет лишним и торговцу.
Хельми вздохнул
— Асгейр, стрелять из лука — непростое занятие. Хотя и прибыльное, — он усмехнулся, пояснил, — у меня доля как у кольчужника, хоть Хаук нас, стрелков в первый ряд и не ставит. — И тут же посерьезнел, — понимаешь, я начал учиться с шести лет, и то мне говорили, что это поздно. В нашем лиде есть такие, кто с четырех осваивал… Напомни, тебе сейчас сколько?
— Четырнадцать.
— Если в шестнадцать собираешься в поход… — он задумался, покачал головой, — за пару лет, пожалуй, можно научиться выпускать стрелы куда-то в сторону цели, а вот попадать… Тем более с качающейся палубы.
И он снова покачал головой. Тем временем мы дошли до скотины
— Кого я вижу! Гроза морей и прибрежных поселений! — обрадовался пастух, шагнул навстречу, — Как прошел поход? Не изменила ли удача вашему форингу?
— Долгих лет и тебе Фроди, — Хельми прижал кулак к груди и наклонил голову, — сходили хорошо, добычи и рабов взяли много. Удача Хауку не изменяет. Позволь, — он вновь скинул с плеча корзину, запустил в нее руку, — и тебе дар преподнести. Я помню ты любил такое.
Достал еще один тряпичный сверток, с поклоном передал старику. Тот принял, предварительно обтерев руки о подол рубахи. Развернул.
— Ух ты! — донеслось до меня восторженное, — Вот это работа!
Фроди вертел в руках деревянный кубок и такое же глубокое блюдо.
Я сначала чуть не хмыкнул — ну чашка и плошка деревянные, пусть даже сплошь покрытые резным растительным орнаментом. Но блеск в глазах пожилого пастуха заставил приглядеться.
— Какое тонкое исполнение! — восхищался Фроди. Изделия и в самом деле были очень тонкостенными, даже хрупкими. — Эльфы, — утвердительно кивнул старик, — только они так с деревом работают! Асгейр, посмотри, — подозвал он меня.
Я подошел ближе, взял протянутый кубок. Интересно, темно-красное дерево было как будто пропитано лаком! И очень твердое!
— Такая посуда не горит и не гниет. Хоть сто лет в земле пролежит — и будет как новая!
— Я хотел было чтоб по краю серебром отделали, — заикнулся был Хельми, — но мастер меня отговорил.
— И правильно отговорил! — сверкнул глазами старик, — это ж ярра! Благородное дерево! Оно растет только в краях эльфов! Да оно само по себе стоит дороже чем серебро. Да еще с пропиткой! А ты хотел…
Мне показалось, что стой Хельми ближе, пастух залепил бы ему подзатыльник, как какому-нибудь нерадивому ученику.
— Прости Фроди
— Ладно… — успокоил парня ухмыльнувшийся пастух, — ты ж не знал. Небось при дележе спихнули тебе как дешевку?
Он иронично подмигнул сконфуженному хольду.
— Да это даже в дележке не участвовало. Хаук только покосился, да сказал, что раз я из-за них головой рисковал, первым в башню сунувшись, то пусть так и быть, моими будут. Там на столе еще оловянные кубки и блюда были, вот за них чуть не передрались.
Фроди рассмеялся, утирая брызнувшие слезы рукой.
— Ох молодежь! Вам бы только чтоб из золота да серебра было. А по-настоящему ценных вещей и не видите. Ладно, — решительно махнул старик рукой, — по такому случаю пойдем, посидим за столом. Пошли Асгейр, — мотнул головой он мне.
Я вздохнул, уж очень хотелось посидеть, послушать походника, а не таскаться вверх-вниз по склону, но…
— Идите, я здесь закончу. По крайней мере воды натаскаю, — уточнил на всякий случай я. Доить пока не пробовал.
— Овцам тоже ведра четыре налей, и пока с них довольно, — не оборачиваясь, как бы промежду прочим кинул старик, приобнял парня, и они вдвоем пошагали к лагерю.
Перед тем, как взяться за ведра немного поразминался: наклоны вперед-назад-в стороны, скрутки. Повращал руками, разминая плечи. Ну что, с богом? Секунду подумав, скинул рубаху: ща все равно согреюсь, а вот пропотевшую рубаху потом стирать.
Благодаря моей «доброте», или желанию «прокачаться» ходок на сегодня оказалось целых пять. На последней я кажется останавливался каждые десять шагов. Наконец положив ведра несколько минут сидел на краю поилки и тупо смотрел в одну точку, несмотря на лезущие к воде овечьи морды. Встал, глянул в сторону землянки, есть хотелось основательно. Нет, есть еще одно дело, и с протяжным вздохом стал спускаться к воде чтоб ополоснуться.
Вернувшись в землянку, Фроди застал уже одного. Старик сидел погруженный мысли, чему-то тихонько улыбаясь.
— А, это ты… — поднял на меня взгляд, когда я сбежал по короткой лесенке.
— А где Хельми? — уточнил я
— Ушел, — вздохнул старик. Помолчал немного, — хороший парень, уважительный. Вина вон мне принес, — показал глазами на стол.
Елы-палы! Я уж стал забывать их вид: на столе стояли две темнозеленые, слегка пузатые бутылки, приблизительно по литру каждая. У одной из горлышка наполовину торчала деревянная пробка.
— Это стекло, — пояснил старик, — ты такого поди и не видел?
Блин, ну что тут скажешь? Давя улыбку, покачал головой.
— Будешь? — он кивнул на бутылки, — это называется вино! — пояснил, — Мы мед или солод сбраживаем, а это виноградный сок… Виноград — это ягода такая, растет далеко на юге.
Эх, зеленокожий дед, ты ж думаешь, что я кроме меда, пива да кваса ничего и не пробовал? Рассказать, что ль тебе при случае, про другие напитки? Тут я поверь — знаток, уверен, ты и десятой части того, что я пил, даже не пробовал.
— Спасибо Фроди, воздержусь до вечера. Но если вечером останется, буду рад попробовать, что за штуку пьют люди.
— А мы вот с Хельми пригубили.
Пастух напоминал какого-нибудь деда из моей реальности, который тяпнул сутра стопарик, и ушел в воспоминания о былом.
— Он говорит, что и тебе подарок от Келды достался?
— Ага, — кивнул я, накладывая из общего котелка себе в миску каши, — полотенца подарила. Очень кстати, а то из усадьбы мне не передали
— От Йоргена дождешься, держи суму шире, — пробормотал старик, — а Келде ты значит запал…
Я удивленно посмотрел на пастуха. Тот пояснил
— У них с Гунаром девять лет как ни одного ребеночка. Как дочку родила, так и отрезало. Как ни стараются — никак не выходит. Келда каждый год дисам богатые подношения делает, пару лет назад они с Гунаром даже к вёльве ездили. Все без толку. — старик посмотрел на меня слегка осоловелым взглядом, продолжил со вздохом, — Видно прокляты Ингины дочки за что-то. Аса, бедняжка, та даже понести не смогла, так и сидит в девках.
— А я-то тут причем? — прочавкал я
— Так ты ж Брана сын. Тому тоже не везло с детьми. Старшего Эдмунда медведь задрал, когда Бран в походе был. А через три года и второй сын, Ларс — ушел за хворостом, так его никто и не видел. Ярл тогда Брана даже на год дома оставил: нельзя в поход без наследника. Когда Хельга умерла родами, Бран взял Агот, да через четыре года утонули они с Бьярни, их четвертым сыном.