Страница 24 из 64
Продавец кивнул, и Калле схватил понравившуюся железку.
Мд-а… Это был хотя бы меч, но вид… Широкий клинок тусклого железа длинной менее метра, с закругленным острием и долом на всю длину. Небольшая гарда, скорее даже не гарда, а упор для руки и очень маленькая рукоять, ограниченная развитым навершием. Помню в играх такой давали на первых уровнях. Чему радуется этот щенок? Как бы не описался от радости.
— Великолепный меч из Упсалы, сделанный мастером-мечников Ульриком Сивобородым. Отдаю за какие-то четырнадцать марок!
— Четырнадцать марок, — охнул Калле. Аккуратно вернул меч на место. — Все равно! Однажды я стану великим воином, и у меня такой будет!
Как же мало надо для счастья!
Мы вышли на улицу. Смеркалось, над входами в лавки позажигали масляные фонари, мостовые прочертили длинные, хаотично мечущиеся тени. На небе показались первые звезды, хотя было не так уж и темно. Я давно привык, что на улице никогда не было так темно, чтоб подходила поговорка «глаз выколи». Максимум — поздние сумерки. Молча, погруженные каждый в свои мысли мы шагали обратно, к постоялому двору.
Глава 10
— Слушай, Хрут, — спросил я работника, — напомни, не могу сообразить. Марка это сколько?
— Ты небось о таких деньгах до сих пор вообще не слышал? — с усмешкой подначил Калле.
Реагировать было лень — скорее всего начинала сказываться усталость, доползти бы до комнаты, что-нибудь закинуть в топку и рухнуть спать. Поэтому я даже бровью не повел.
— Марка? — задумался Хрут, — как бы тебе объяснить… Это мера серебра, примерно вот такая, — показал пальцами.
— Спасибо, Хрут, стало намного яснее!
— Пожалуйста, — на полном серьезе ответил тот, и опять углубился в свои мысли.
— Да ты чё, прикалываешься чтоль?! — не выдержал я еще шагов через десять, — я же ни хрена не понял!
— Да? — искренне удивился тот, — ты же сказал, что понял? А-а-а! — наконец до него дошло, — это шутка была?
Блин, парни, с вами так и прикалываться разучишься!
— Ты мне лучше скажи, что на марку купить можно, из чего-нибудь такого… повседневного. А то я, понимаешь, кольчуги да мечи каждый день не покупаю.
Прыснули оба.
— Ну вот смотри, — немного подумав начал дядин завхоз, — дюжину соленых селедок или лососей можно купить за 12 пеннингов.
— Пеннингов?
— Ага, — он достал из кошеля небольшую тусклую монетку, — это пеннинг. Тридцать пеннингов это один эйрир, — показал монетку побольше, на вид — серебрянную. — Ну а восемь эйриров это марка.
— Хм, — задумался я, — как-то сложно перевести одну кольчугу в количество селедок. Это ж сколько нужно рыбы?
— Да ты за всю жизнь столько не видал! — язвительно вставил Калле
— Ничего, — ободряюще улыбнулся Хрут, в общем-то он был добрым малым, — подрастешь, если захочешь, попросим Йоргена, он будет тебя со мной отпускать. Научу…
Он сбился с шага, обернулся
— Асгейр, ты чего?
А я застыл соляным столбом на дороге
— Так, получается одна селедка это один пеннинг. Верно?
Хрут кивнул. Калле захохотал
— Да ты просто гений!
Но я продолжал мыслить вслух:
— Тогда марка, это двести сорок пеннингов, то есть, — я посмотрел на дядиного завхоза, — двести сорок селедок. Осталось посчитать сколько это будет в двадцати четырех марках…
Огонек насмешливости в глазах Калле притух, Хрут смотрел внимательно. А я прям чувствовал, как мои мозги с трудом проворачиваются, как облетает с «шестеренок» наросшая там за месяц «трудотерапии» пыль, паутина и ржавчина.
— Двести сорок на двадцать четыре… — так, Гера, давай, — двести сорок на десять это две тыщи четыреста, плюс еще две тыщи четыреста, итого четыре тыщи восемьсот… И еще на четыре…
Лицо Хрута стало серьезным, для Калле мое бормотание похоже вообще казалось какой-то кабалистикой, или же он решил, что я вызываю какого-то демона. Черт, ну!!!
— Так, двести сорок на два это четыреста восемьдесят, и на два… восемьсот… восемьдесят на два сто шестьдесят… итого девятьсот шестьдесят и там было, там было… четыре восемьсот да девятьсот шисят… — я посмотрел Хруту прямо в глаза, — Эта кольчуга стоит пять тысяч семьсот шестьдесят пеннингов, или такое же число селедок. В дюжинах это будет…
Но дядин завхоз меня уже не слушал
— Вот это да, Асгейр! Я скажу Йоргену, что с сегодняшнего дня ты работаешь со мной! Где ты так научился считать?
Что было сказать?
— Мама научила
— Я слышал, что твоя мать была знатного человеческого рода? — осторожно поинтересовался Хрут
— Его мать была рабыней!
Ну, козел! Я дернулся, но был пойман за шкирку Хрутом. Хоть на фоне Фритьефа завхоз и не смотрелся, но для меня, взрослый сорокалетний орк был весомым аргументом.
— Ну-ка не ссориться! — в голосе звякнул металл. Никогда такого за Хрутом не замечал.
Я посверкал глазами в стороны мелкого гада, и чтоб отвлечься продолжил засыпать Хрута вопросами
— А что еще сколько стоит?
— Два фунта зерна, к примеру, это три с половиной пеннинга, хорошая овца — эйрир. О! — он хлопнул себя по лбу, — Корова! Хорошая дойная корова стоит пол марки!
Ну нифига себе! Тот дешевый на вид меч стоил… двадцать восемь коров? Учитывая, что у дяди коров всего четыре…
— Погоди, — другая догадка осенила меня, — кольчуга стоила двадцать четыре марки? То есть сорок восемь коров?
Мои попутчики одновременно кивнули.
Охренеть! Целое стадо! А если в овцах? Даже не стал считать.
Когда вернулись на постоялый двор, «наши» были уже там. Мы как раз успели к так называемому ужину: ели прямо в комнате, все то же, что и в дороге: вяленое мясо, сыр, запили все водой. Что за скрадерность, я не понял — при гостинице был трактир и пахло оттуда, признаться, весьма завлекательно.
Уже заваливаясь спать на дощатом полу, понял, что зудело у меня все время, с недавнего разговора.
— Слушай, Хрут, мне вот что все покоя не дает, — дернул я з рукав улегшегося рядом орка, — ты сказал, что 12 пеннингов стоит дюжина сельди или лосося. Но ведь лосось крупнее! Почему тогда сельдь стоит столько же? Или она здесь тоже крупная?
— Здесь, это в Борге? — зевнул Хрут, — да не, сельдь везде одинаковая, — новый зевок, — а что до цены, так сельдь — морская рыба, а лосося можно в реке ловить.
— И что?
— Что-что, — раздалось с другого бока, это Сигмунд разлепил глаз, — раз морская, значит ее надо в море ловить! Разве не ясно?
— Да какие проблемы то?
— О боги!… — простонал Сигмунд, — Асгейр, мне иногда кажется, что ты непроходимо туп…
Из угла Калле донесся сдавленный смешок
— Ты забыл, — поправил сына Йорген, — Бран как раз ловил рыбу в море. Просто, — это уже мне, — мало кто отваживается выйти в море за рыбой… В основном, это как твой отец, бывшие походники.
— Почему?
— Спи уже, — не выдержал дядя, — завтра к по утру к ярлу идти, а ты выспаться не даешь. Еще слово, и… спать на конюшню отправишься!
Я бы, кстати, был не против спать на сене, но! На конюшне спали рабы тех, кто останавливался в гостинке, их в комнаты не пускали.
Так и не получив исчерпывающих ответов я перевернулся на другой бок, подоткнул плащ и провалился в сон, как в бездну.
***
Утром встали, и по традиции орков не жрамши («что же вы мама, даже чаю не попьете?») собрались к местной большой шишке. Кстати, от чая я бы не отказался.
Йорген осмотрел нас исподлобья
— Значит со мной… — его хмурый взгляд остановился на мне, потом перешел на Калле. Вздохнул, махнул рукой, — Короче, Хрут ты знаешь, что делать?
— Все ж обговаривали не раз
— Отлично. Остальные, — вновь мазнул меня взглядом, — со мной.
Не знаю как чувствовал себя Калле, но меня что-то разобрал мандраж. Сейчас же решиться моя судьба! Или я стану владельцем, и тогда устрою здесь маленькую революцию, или… Что будет «или» думать не хотелось.
По вымощенной толстыми досками дорожке дошли до ворот усадьбы. Несмотря на ранний час народ уже сновал туда-сюда, в городе открывались лавки, из ворот конюшни какие-то мужики выводили лошадей, запрягали в уже загруженные телеги.