Страница 1 из 19
Георгий Победоносец
Жизнеописание и деяния
От автора
Собирательный образ святого Георгия
Лучше смолчать, чем худое молвить.
Непросто писать о человеке, исторической личности, заранее зная, что сведения о нём переплетаются со сведениями о жизни и деяниях других людей, которые носили то же имя, но жили в другое время. С именем святого Георгия связано нечто подобное. И мы вынуждены будем не раз вспоминать об этом в процессе повествования, чтобы выявить настоящую правду или приблизиться в итоге к более точному жизнеописанию, составленному на основании приближенных к реальности источников.
Вот почему некоторые исследователи говорят о собирательном образе святого великомученика Георгия Победоносца. Но деяния и подвиги его, связанные с отстаиванием христианской веры, с немыслимыми страданиями и мучениями, ставят подвижника словно бы «над временем». Они присущи уникальному человеку, образ которого сложился в сердцах и в памяти людей.
Мы не будем разочаровывать или переубеждать читателя, а постараемся внимательно и бережно отнестись к великому историческому наследию и распорядиться им так, чтобы не навредить памяти и почитанию святого, имя которого хорошо знакомо миллиардам жителей планеты Земля.
Попробуем вспомнить его житие вместе, пройдя тропами исторических открытий и разысканий. Автор надеется, что это путешествие будет полезным и интересным.
Агиография или биография?
Данная книга — жизнеописание великого духовного подвижника, имя которого по праву вошло в летопись всемирной истории. Это не житие в церковном смысле и не биография в смысле светском. А именно жизнеописание. Жанр, давно избранный автором для книг о людях, которых называют святыми. Приближение к пониманию и осознанию их жизни и наследия озаряет духовным светом и одновременно поражает своей недосягаемой и головокружительной высотой в центре самого Космоса, великой Вселенной, сути замысла Творца.
Прежде чем повествовать о жизни святого Георгия Победоносца, автор считает необходимым сказать несколько слов о житиях вообще — как об историческом источнике и одновременно как о жанре агиографии (так называют по-гречески житийную литературу). Тогда нам легче будет понять старинные тексты, определить их важность и место в общем собрании житий святого, накопившемся за столетия, оценить попытки переложить их на современный научно-художественный язык.
Литература, создаваемая в разных жанрах на историкоцерковные темы, сегодня заполняет прилавки как храмовых или монастырских, так и светских книжных магазинов. Но процесс «сближения» автора и читателя не всегда гладок. Иногда возникают неожиданные проблемы, вплоть до взаимного непонимания. И не только потому, например, что невоцерковлённый читатель может не понять проповеди автора-священника. Но и потому, что церковный читатель порой удивляется тому, как можно говорить о традиционных темах на современном литературном языке. У нынешнего читателя изменилось восприятие истории, особенно если сравнивать жителей XXI столетия с россиянами, жившими до XX века. В частности, нынешний читатель ждёт научно обоснованных подробностей, реальных деталей. Автор-историк призван рассказывать о подвижниках и деятелях Церкви не общими словами, но максимально конкретно и в связи с другими историческими событиями. А это не характерно для средневековой, то есть традиционной христианской литературы, особенно житийной, агиографической.
Можно сказать и иначе. В прежние времена человек находился внутри церковной традиции, и если он читал жития, то ему важны были какие-то штрихи к духовному портрету, он не очень нуждался в бытовых деталях и подробностях. Тексты воспринимались не буквально, а духовно, и вовсе не прагматично исторически. Сейчас многое изменилось. И предлагая современным читателям лишь древнее, средневековое восприятие повествования, некоторые авторы часто ощущают их недопонимание или даже недоверие.
Действительно, древние жития многих наших святых известны сегодня очень малому кругу людей. Как изменить эту ситуацию? В частности, это касается и святого Георгия Победоносца, о котором кое-что, казалось бы, известно, но всё равно — работа исследователей по разысканию и выявлению фактической правды продолжается.
Вопрос этот немаловажен. Историку, работающему над житиями, приходится искать ответы почти ежедневно. Не всякий исследователь возьмётся за такой труд. Святость отнюдь не простая тема... Как мы уже говорили, современных читателей интересует история, но одновременно, как это ни странно, она, оказывается, их... не интересует. Даже любящие историю читатели иногда рассуждают так: нам нужен острый сюжет, современные диалоги, быстрые действия, битвы, интриги, и чтобы это было завлекательно, интересно. Короче говоря, нужен «читабельный текст», почти фэнтези, некое псевдоисторическое чтение. А как же реальная история? Ответный вопрос потребителя книг: зачем? Ведь если это будет скучно, тогда никто читать не будет...
Жанр житийной литературы существует вполне официально не только в церковной традиции, но и в литературоведении. Он имеет свои особенности и часто для светского человека довольно непрост в восприятии. Если выпустить сборник старинных житий, то он будет в первую очередь раскуплен воцерковлёнными читателями и лишь частично — светскими.
Как писать на житийные темы так, чтобы большее число читателей проявляли к ней интерес, вникали в содержание и чтобы это было ещё и интересно? Это не значит, что надо писать жития вообще по-другому. Ничего подобного. Нужно суметь всё это совместить. И это задача, которую автор данной книги ставит перед собой. Ведь житие иногда называют «словесной иконой», в тексте житий, как и на иконе, многое изображается символически, не реалистично. В житийном изложении земных дней святого часто вообще нет цифр, дат, фактов, иногда даже и точных географических названий. Можно ли всё это совместить с реальными событиями истории?
В примере со святым Георгием Победоносцем мы имеем много вариантов текстов его жития, которые принимаются учёными. Некоторые из них считаются апокрифами — произведениями, не признаваемыми Церковью. Но нельзя забывать об уже отмеченном нами жанре, который можно назвать не биографией (хотя, что плохого в этом греческом слове?), а жизнеописанием. Это, пожалуй, самое подходящее определение.
Для автора этой книги в процессе работы сформировалось два образа читателей. Один — это обычный человек, который, быть может, мирно сидит на кухне, пьёт чай, смотрит телевизор и почитывает книгу. А другой — это проницательный и мудрый духовный деятель, священнослужитель, монастырский житель или прихожанин храма, который гораздо более серьёзно погружается в текст книги. Возникает словно бы два уровня восприятия текста. Получается это само собой. Даже если все вместе будут вникать или читать то же самое, то всё равно — кто-то увидит одно, а кто-то — другое.
О языке жизнеописаний
Итак, мы замечаем два разных восприятия духовного мира. Многие, как уже было замечено, смотрят в одну точку, а видят разное, или даже кто-то что-то видит, а кто-то не видит вообще ничего. Приведу пример из прежних моих книг. Например, о преподобном Савве Сторожевском, основателе известной обители в Звенигороде, удивительном святом — Чудотворце. Когда мы едем по Рублёвке, по шоссе, которое сейчас застроено дачами-дворцами и невероятно дорогими магазинами-бутиками, то всё-таки мы должны знать, что этот путь исторически заканчивался Звенигородом, то есть монастырём, где лежат мощи преподобного Саввы. И один человек, когда едет мимо фешенебельных ювелирных магазинов, думает: сейчас я остановлюсь и куплю себе бриллиантовый перстень. А другой скажет: я не буду останавливаться, поеду до самого монастыря, ведь это и есть цель моей поездки.