Страница 6 из 9
Доктор перестает грести и несколько секунд молча смотрит на нее.
– Вы ничего не помните?
– Обрывочные образы: лестница… подвал… красные свечи…
– Вероятно, опиум затуманил ваше сознание сильнее, чем разум остальных.
– …медная ванна с ледяной водой…
– Видите ли, Мэри, лорд Байрон, следом за Гиппократом, считает лечение водой весьма эффективным. Ледяные ванны, по его мнению, успокаивают и расслабляют.
– Так это был не сон! – пальцы мисс Годвин непроизвольно сжимают деревянное сиденье. – Но отчего милорд решил, что мне необходимо лечение?
Полидори угрюмо рассматривает дно лодки. Предоставленная самой себе, она мерно покачивается на волнах. Туман рассеялся, небесный ультрамарин опрокинулся в озеро, сделав его бездонным по своему образу и подобию. Мэри внезапно ощущает озноб.
– Ваше сердце забилось чаще, – бормочет Джон и хватается за весла. – Мы отстали, – он снова гребет, поднимая глаза лишь для того, чтобы смотреть по сторонам.
Мэри понимает, что он больше ничего ей не скажет, и, отворачиваясь, с горечью замечает:
– Я полагала, что вы – врач Байрона, но, оказывается, вы – его ручная зверушка вроде тех, что он держит в клетках на чердаке.
Джон молча проглатывает обиду.
К вечеру у Мэри начинается лихорадка. Она возвращается домой. Перси идет ужинать к Байрону с намерением переночевать на вилле Диодати.
Узнав о недомогании сестры, Клер смягчается и заглядывает в ее комнату перед сном. Она долго жалуется на лорда, поведение которого выходит за рамки ее понимания. Мысленно Мэри соглашается, что по частоте перепадов настроения Байрон оставляет далеко позади даже самую избалованную столичную мадемуазель. К тому же она начинает подозревать, что лорд возомнил себя богом, играющим жизнями других людей, и ей страшно за Перси – не оттого что он может стать жертвой сумасбродного поэта, а потому что слишком похож на него.
Глава 6
На следующее утро Байрон, Шелли и Полидори отправляются в Женеву. Мэри проводит полдня в постели, а потом совершает небольшую прогулку вдоль берега в сопровождении Клер. Свежий воздух приободряет сестер, их вчерашние переживания теперь кажутся столь же эфемерными, как игра света и тени на снежной вершине Монблана. Вдали собираются тучи. В их отдаленном рокоте звучит угроза, но ее чуют только чайки, с пронзительными криками кружащие над домом Шапюи.
Вечером молодые люди возвращаются на виллу, где к ним присоединяются барышни. После ужина друзья снова читают «Фантасмагориану» – страшные сказки из немецкого сборника. К тому моменту за окнами гостиной вовсю бушует гроза.
Книга заканчивается, в отличие от вечера, и вдруг глаза Байрона странно сверкают.
– Пари! Пусть каждый из нас сочинит страшную повесть!
– А что, блестящая мысль! – оживляется Перси и снисходительно смотрит на Мэри. – Это твой шанс наконец поделиться своими фантазиями с кем-то, кто действительно сумеет их оценить.
– Думаешь, я не способна написать рассказ? – с вызовом говорит Клер. – Да мое воображение ничем не хуже, чем у вас, поэтов!
– Вот и посмотрим, – усмехается Байрон. – Сегодня мой черед. Готовы слушать?
– Как, уже? – Клер притворяется обиженной. – Так не честно, милорд: вы успели подготовиться!
– Просто идея витала в воздухе.
Мэри замечает, что при этих словах лорд бросает выразительный взгляд на Полидори. Что бы это могло означать?
Байрон начинает свое повествование:
– Некто по имени, скажем, Август Дарвелл путешествовал по Европе с молодым другом. В Греции, на развалинах античного храма, он внезапно ощутил невероятную слабость…
Четверть часа они слушают поэта затаив дыхание. За это время Август Дарвелл умирает на руках друга, взяв с него клятву никому не рассказывать о своей смерти. Молодой человек впоследствии возвращается в Англию, где встречает… покойного Дарвелла, который успел завести роман с его сестрой.
Лорд неожиданно умолкает, шевелит каминными щипцами тлеющие головешки. Шелли в восторге от рассказа. Полидори хмурится.
– А дальше? – Клер придвигается ближе к Байрону. – Дарвелл объяснил другу, каким образом сумел воскреснуть?
– Нет, – следует резкий ответ. Поэт вскакивает на ноги. – Сегодня у морской свинки родился детеныш. Я хочу взглянуть на него. Кто со мной?
Все дружно встают с ковра и направляются к лестнице. Зверинец Байрона располагается в мансарде и занимает всё чердачное пространство. Мэри и Клер уже поднимались сюда в один из своих первых визитов на виллу Диодати. Как и в прошлый раз, барышни сразу устремляются к небольшой клетке, в которой неподвижно лежит бурый медвежонок. Медведи опасны, сообщил им Байрон, особенно те, что вовремя не залегли в спячку. Но не бойтесь, Дарвелл – совершенно ручной. Вы можете его погладить.
Сегодня любимец лорда не реагирует на посетителей. Клер прижимается лбом к железным прутьям.
– Бедняжка. Он по-прежнему болен?
Плечо мохнатого Дарвелла перевязано куском льняной материи.
– Что с ним стряслось? – Мэри почему-то понижает голос. Несколько вечеров за чтением страшных историй не прошли бесследно.
– Поранился, – уклончиво отвечает Байрон, шагая вперед между небольшими клетками и ящиками, в которых копошатся мыши-полевки, хомяки и кролики. Семейство морских свинок обитает в противоположном конце чердака.
Мисс Клермонт и Шелли не отстают от лорда. Клер невольно морщится от запаха и прикрывает нос и рот платком. Мэри удивлена, что некоторые клетки опустели. Куда исчезли их обитатели? Обернувшись, она видит застывшего в дверях Джона.
– Моя щиколотка, – объясняет доктор, поймав взгляд мисс Годвин. – Признаюсь, я с трудом поднялся по лестнице… Буду вам благодарен, если вы сделаете вид, что не заметили, как я отстал. Я немного посижу на ступенях.
Она слишком наблюдательна.
Он слишком много думает о том, что о нем подумают другие.
Грызуны повсеместно проявляют признаки беспокойства. Мэри догоняет друзей у клетки с морскими свинками. Клер держит на ладони крошечного детеныша, в то время как его родители дрожат, зарывшись в опилки.
– Чего они так испугались? – Клер неохотно опускает зверька в клетку. – Я бы не причинила вреда их малышу.
– Они ведь этого не знают, дорогая. Останетесь на ночь? Я уже распорядился, чтобы Берже приготовил комнаты.
На лице Клер отражается вся гамма ее ощущений – от недоверия до ликования. Байрон спешит прервать восторженный лепет поцелуем, легко подхватывает ее на руки и несет к выходу.
– Маленький изверг, – вздыхает лорд. Клер смеется.
Мэри робко поднимает глаза на Перси, однако его красивое лицо остается бесстрастным. С каждым шагом, приближающим ее к спальне, мисс Годвин ожидает увидеть прежнего влюбленного Шелли. Вот сейчас он обернется, коснется ее руки, и их пальцы переплетутся, как затем переплетутся тела на широкой постели…
Отчего он так холоден?
– Ты устала, Мэри. Доброй ночи.
Перси отворачивается и задувает свечу. Ей хочется крикнуть: «В чем дело?», но она лишь беззвучно сминает в кулаках простыню. Спустя несколько минут или часов в ее голове парит в невесомости всего одна мысль, внезапная догадка. Чтобы быть женой Шелли, недостаточно тонко чувствовать поэзию и понимать философию. Стоит Мэри утратить для него физическую притягательность, как все другие ее достоинства померкнут в его глазах. Вероятно, это уже происходит.
Она мучительно уплывает в сон. На этот раз ее сознание не одурманено опиумом, но от этого кошмар не становится менее жутким. Напротив. Мэри оглядывает подвальную комнату, кирпичные стены с отблесками красного огня и стол у распахнутого настежь окна. Дождь ожесточенно стучит по стеклам, рассыпая брызги по массивной столешнице, на которой лежит уродливое существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Оно неподвижно и бездыханно. Перед столом спиной к Мэри стоит мужчина, она видит его руку в перчатке, сжимающую металлический стержень. Внезапно прямо в окно под потолком ударяет молния. Странный инструмент в руке незнакомца вспыхивает синим, мужчина касается им мертвого тела.