Теоретик. Второй шанс

Глава 7

Глава седьмая

— Надо было сразу брать власть в свои руки! — Гудрон от злости кипел. — Еще в начале, на подходе к Центру.

— Нут так и взял бы, — Трофим, в отличие от него, олицетворял само спокойствие.

— Вот я и говорю, что надо было!

— И что тебе мешало? Боря, ты в прошлом боевой офицер. С немалым опытом в горячих точках. И на киче срок отмотал без всяких УДО, что тоже показатель. Знаешь, меня постоянно мучает вопрос: почему ты все время на вторых ролях? Ответственности боишься?

Я с надеждой посмотрел на Гудрона: вдруг он скажет, что нет. Ну а дальше может случиться так, что именно Борис нас возглавит. Соглашусь без всяких раздумий: ответственности не боюсь, но какая же она тяжелая ноша, когда цена твоих ошибок — жизнь людей!

— Перегорел я, Сережа, еще там, на Земле, до золы, до пепла, — Трофима так редко называли его настоящим именем, что я зачастую о нем забывал. — Все о спокойной жизни мечтал. Думал, откинусь, хибарку себе заимею в самой что ни на есть глуши. Чтобы всех только и забот, что на краюху хлеба заработать. И что в итоге?

— Что?

— Сюда угодил. А какая тут может быть спокойная жизнь? Но дело не в этом. Сомневаться начал. Не то чтобы в себе — в своих решениях, а это никуда не годится, тебе ли не знать?

— Ну а что ты тогда ноешь, что власть в свои руки не взял? Или ты на кого-то другого надеешься? Вон, посмотри на Теоретика, — Трофим говорил так, как будто меня рядом и не было. — Полное впечатление, что именно у него, вчерашнего школяра, такая богатая событиями жизнь за спиной, а не у тебя, — продолжил Трофим. — Но ты был рад стараться, когда на него взвалили все то, от чего сам так яростно отбрыкиваешься.

— Может быть начнем по существу? — влез в разговор я.

— Игорь, мы как раз по самому что ни на есть существу. Сейчас Борис полностью выкипит, вспомнит о своем боевом прошлом, и на основании опыта выдаст нам замечательный план действий. Ведь правда Борис?

Гудрон ему не ответил, но было заметно — слова Трофима задели его если не за живое, то достаточно сильно.

Ситуация действительно сложилась далеко не из приятных. Вчерашним утром мы отправились разыскивать Карпышева, надеясь найти хотя бы кого-нибудь из них живыми. И нашли. То, что часть его людей была жива, не оставалось никаких сомнений — ущелье, вернее, одно из его ответвлений, то и дело огрызалось выстрелами в ответ на попытки перквизиторов их атаковать. Последних мы отогнали, что положение Карпышева нисколько не улучшило: местность перед входом туда, где он и находился, простреливалась перквизиторами, которые расположились дальше, в узком как горлышко бутылки входе в очередное ущелье, а их здесь — целый лабиринт. Лезть в лобовую атаку — означало бы положить своих людей без особой надежды Карпышеву помочь. Ситуация Карпышева осложнялась еще и тем, что они сидят без воды.

Связь с Карпышевым была установлена накануне вечером — с помощью обычного гелиографа. Тогда-то и стало известно о его потерях, а также о катастрофическом положении с водой и патронами. Ночью мы сделали неудачную попытку к нему пробиться, и благо, что потери оказались минимальными. Теперь было понятно всем, что решение Жамыхова разделиться, оказалось самым неправильным. Это-то и вызвало гнев Гудрона. Жамыхов держался стойко, но еще больше осунулся лицом, понимая все не хуже других.

— Ну так что, Борис, поделишься с нами своим богатым опытом? — продолжал настаивать Трофим. — Самое время о нем вспомнить.

— Сейчас звено-другое «крокодилов» вызову, чтобы ущелье проутюжили, главное, связью меня обеспечь. Или «грачей», как раз работа для них. А у этих мразей вряд ли «стингеры» или «стрелы» найдутся, не говоря уже о ЗСУ, — зло огрызнулся тот. — Нет у меня такого опыта, чтобы в идиотских ситуациях находить умные решения.

— А ты поднатужься, поднатужься! — настаивал Трофим.

Где-то на севере раздался выстрел, и принадлежал он непременно Янису. Артемон, как сам он выразился, вышел на «свободную охоту». До этого стрелял уже дважды, и можно было нисколько не сомневаться — тремя перквизиторами стало меньше.

— Одна только надежда, что Артемон их всех перещелкает, — вздохнул Остап. — Хотя подобное заранее можно было предполагать. Они здесь хозяева, и местность знают от и до. Если рассуждать цинично, выход у нас один — ждать прорыва Карпышева, и по возможности его прикрыть.

— Он передал, что у него раненых больше десятка. И это только тех, кто не может идти сам, — напомнил ему Гриша. — Ты со своей циничностью предложи еще, чтобы их там бросить.

— Не стану, — покачал головой Остап. — Ибо негоже это. Чем мы тогда от перквизиторов отличаться будем? Только тем, что с пленных шкуру не сдираем?

— Тогда и не рассуждай. Вот смотрите, — начал размышлять Трофим. — Вдоль правой стены рельеф позволяет добраться к входу к ущелью почти вплотную, как раз на бросок гранаты. Нужно занять позицию там, и какое-то время не давать им даже носу высунуть, в то время как Карпышев пойдет на прорыв. Естественно ночью.

— Ну и где их взять, гранаты? — резонно поинтересовался Гриша.

Трофим хотел что-то добавить, когда его перебил Остап.

— Смотрите, Карпышев опять что-то передает!

И действительно, с его стороны то и дело виднелись вспышки света. Азбука Морзе мне была неизвестна, и потому оставалось только ждать — о чем именно его сообщение.

— Дым! — неожиданно выдал Гудрон.

— Какой дым? Где ты его увидел? — спросил Гриша, старательно озираясь вокруг.

— Дымный дым. Пока еще не вижу, но он должен быть!

Трофим открыл было рот, чтобы съязвить, когда до него дошло.

— Понял вашу мысль, уважаемый Гудрон Александрович: необходимо устроить дымовую завесу, и под ее прикрытием вызволить наших боевых товарищей из той ситуации, в которую они угодили благодаря скудоумию руководства.

— Нет, ну как же мне эта мысль раньше-то в голову не пришла! — Борис даже кулаком от огорчения по колену стукнул. — Явно оскудели мы тут все умом в первобытных условиях!