Страница 13 из 17
Он подошёл ко мне и, обняв, успокоил:
– Милая, прости, что так напугал тебя. Мне следовало сдержаться, радость моя.
Я только и смогла, что помотать головой ему в ответ.
– Иди, милая, – выпроваживал меня папа из кабинета. – Разговор, который состоится сейчас с твоим братом не для ушек юной леди.
Выходя из кабинета, я столкнулась с заспанным Кристофером. От него несло алкоголем и табаком. Увидев меня, он мерзко улыбнулся. Я быстро отвернулась и прибавила шаг.
Разговор не для ушей леди слышали все. Ссора отца и сына заставила всех замереть и чуть дыша вслушиваться в каждое слово. Впервые господин встал на защиту рабов.
Отец кричал на Кристофера:
– Как ты посмел испортить мою собственность?!
– Она и моя собственность! Что хочу, то и делаю! – пищал в ответ сын.
– Твоего тут ничего пока нет! Пока я жив всё принадлежит мне, и ты заплатишь за порчу собственности по рыночной цене!
Голос Кристофера походил уже на писк:
– Ты не посмеешь! Она же простая черномазая девка! У тебя их десятки!
И уверенный властный голос отца перекрывал писк блудливого сына.
– Молодая здоровая девственница стоит около пятидесяти фунтов. Сколько унций хлопка она собирала в день, мистер Льюис?
– На половину унции больше нормы, сэр! – быстро ответил надсмотрщик.
– Я потерял приличную сумму из-за тебя! – кричал отец. – Кто мне возместить эти убытки?!
– Отец!
– Молчи, негодник! Ты мой позор! Ты уничтожишь всё, что моя семья, и я годами создавали! Ты пошёл в свою ничтожную мать!
Упрёки сыпались на сына один за другим. Кристофер не успевал ответить, как его рот тут же затыкался новыми упреками. Отец вспомнил все прегрешения родного чада и его матери. В самом конце нравоучения он заявил:
– Я отправлю письмо майору Грегори и уведомлю его, что отныне твоё жалование будет удерживаться, пока ты не выплатишь мне все расходы за порчу имущества, убыток и покупку новой рабыни.
– Нет! – нечеловеческим голосом завопил Кристофер. – На что я буду жить?! Ты обрекаешь меня на голод!
– Нет, сынок! Я буду снисходителен и предоставляю тебе кредит. Будешь возвращать частями свой долг мне! А теперь вон! Пошёл вон, чтоб глаза мои тебя не видели! – прогнал он расстроенного до безумия сына.
Их ссора на этом не закончилась. Кристофер подорвал здоровье отца, когда пытался совершить настоящее кощунство.
Наказание отца не подействовало на сына. Он продолжал дебоширить. В большинстве случаев виною его несдержанности было пьянство. Кристофер напивался до беспамятства. В такие минуты он был способен на самые отвратительные поступки.
Я чуть не стала жертвой его сумасбродства и порочности.
Отец и мачеха загостились у Маклеодов. С приходом сумерек их карета так и не появилась вдалеке. Я не дождалась отца и легла спать. Не успели мои глаза сомкнуться в полудрёме, как дверь резко отворилась, и в мою спальню ворвался брат. Он с размаху бросил бутылку в стену. Она разлетелась на мелкие осколки.
Я, испугавшись, подскочила в постели. Натянув одеяло до подбородка, закричала:
– Уходи, Кристофер! Ты пьян!
Он довольно ухмыльнулся и направился ко мне. Каждый раз, делая навстречу шаг, он стаскивал с себя что-то из одежды.
Я стала звать на помощь, но никто не спешил. Рабыни боялись, разбежавшись по углам и каморкам, пережидать бурю. Мисс Луиза приняла настойку опиума перед сном. Теперь будет крепко спать до утра.
Понимая свою ничтожность перед пьяным Кристофером, я стала молить его о пощаде, взывая к родственным чувствам.
– Кристофер, ты мой брат. Пожалуйста, опомнись. Прошу не надо.
Это было бесполезно. Его глаза помутнели от похоти. Он не видел ничего перед собой, только жгучее желание утолить жажду тела. Не слышал моих просьб. А мои всхлипы ещё больше распыляли его. И когда он навис надо мной, я закричала во всё горло так, что оглушила саму себя.
Мне на помощь пришёл отец. Он одним рывком сбросил покусившегося на мою честь брата. Кристофер слетел с меня, как лёгкая шаль. Ударившись спиною о стену, он взвыл от боли, сползая на пол. Всего минуту назад именно об эту стену Кристофер разбил бутылку. Сползая, он обрезал себе руки и бёдра. Кровь яркими пятнами выступила на его белоснежной коже.
Взбешённый отец занёс хлыст и ударил несостоявшегося насильника со всей силой. Тот взревел ещё громче. Закрывая лицо руками, просил прекратить, но папа не останавливался, нанося новые удары по сыну, который чуть не опозорил весь род Дарлингтонов, возлежа со своей сестрой. Пусть не единоутробной сестрой, но родной по отцу.
– Мерзкий выродок!– кричал отец, вкладывая в удары всю злость. – Ты посмел прикоснуться к своей сестре?! Ты, мой позор! Ты недостоин такой благородной фамилии, как Дарлингтон! Убирайся из моего дома! Я отказываюсь признавать в тебе сына! В нашей семье таких преступников не было!
– Отец? – скулил у его ног скрюченный и окровавленный сын.
– Вон! – взревел отец.
И Кристофер плача, выполз из моей спальни.
Отец весь трясся от злости. Подбежав ко мне, стал обнимать и целовать.
– Девочка моя, прости, что чуть не уберег от надругательства в собственном доме. Прости, своего отца, – плакал он, прижимая крепко к своей груди.
Я не смогла вымолвить ни слова. Так сильно было моё потрясение из-за произошедшего события.
Через минуту прибежали и рабыни. Странно только, что леди Джейн не прискакала вступаться за истерзанного плетью любимчика. Она осталась в гостях. Домой примчался только один отец. Он почувствовал, жгучее желание поехать домой. Отец загнал жеребца, спеша мне на помощь. Настолько тесно были связаны мы, какой-то невидимой, но прочной нитью.
Кристофер уехал, не рискнув дожидаться рассвета. Он вскочил на лошадь и умчался в сторону Сент— Огастина.
Леди Джей, узнав о случившемся, во всём обвинила меня. Мол, я сама спровоцировала её невинного сыночка. Но когда отец пригрозил, что ещё слово и она последует за её никчемным порождением, мачеха прикусила язык. Впервые она не стала пререкаться с мужем, защищая Кристофера.
Меня такое смирение насторожило. Что-то нехорошее должно было вот-вот произойти. Меня заполняло чувство страха изнутри, заставляя вздрагивать от тишины в доме.
Нервный стресс стал причиной болезни отца. Больше недели он не вставал с постели. Мачеха больше обрадовалась, чем расстроилась болезнью мужа. Она даже быстренько написала сыну о самочувствии скупого отца.
Изабель была беременна. Мисс Луиза в сиделки никак не годилась. Я ухаживала за отцом. На радость мне и рабам, он пошёл на поправку, но крепким здоровьем, как раньше, уже не мог похвастаться.
Моё чувство тревоги так и не прошло с выздоровлением отца. Наоборот, оно сильнее стало ощущаться.
ГЛАВА 7. Боль.
Вы знаете, что такое боль? Думаю, да. Каждый человек ощущал её. Боль делится: физическую и душевную. Какая, по-вашему, самая мучительная боль? Физическая. О, нет! Тело быстро оправляется от боли. Стоит исключить силовое воздействие или излечиться, как боль проходит и забывается. Самая долгая и мучительная боль – это душевная. От неё ничего не залечит. Даже время. Его ход лишь притупляет боль, делает её не такой острой.
Почему о боли мои воспоминания? А как иначе? Я пережила боль утраты не единожды. Мама и отец. Если со смертью матери моя жизнь изменилась в некотором смысле к лучшему, то когда сердце отца остановилось, мой привычный мир разлетелся на мелкие осколочки. Собрать вместе их я уже не смогла.
После болезни отец очень сдал. Из сильного и здорового мужчины он превратился в тень. Руки дрожали и не как раньше с уверенностью держали кнут. Мисс Луиза переехала в соседнюю спальню. Восторженные вопли больше не будили домочадцев по ночам. Он, конечно, мог отослать её обратно в Сент— Огастин, но в силу привязанности оставил при себе.
Куртизанка хвасталась мне, сидя на зеленной траве в тени деревьев и украшая мои волосы цветами:
– Мужчинам нужна не только постель, Лили. Иногда им достаточно и сочувствия с пониманием. Твой отец, говорит, что я наполняю его скучную жизнь светом.