Страница 10 из 17
– Я думал, что твоя советь не позволит прийти ко мне, – его голос холоден, но неравнодушен.
Уже лучше. Я не совсем потеряла своего отца.
– Мне нечем стыдится, отец, – делая шаг к нему, сказала я, – ничего плохого я не сдала. Мистер Льюис говорит неправду. Я не … – мои щёки зарделись оттого, что я хотела сказать отцу. – Мы не делали того в чём нас обвиняют. Я не опозорила тебя, папа.
– А в чём вас обвиняют?! – голос отца уже оглушает меня.
Я вздрагиваю от непривычки. Отец никогда на меня не кричал.
– Изабель сказала, что мистер Льюис якобы видел нас и мы… – я осеклась, опустив голову.
– Он целовал тебя! – вскочив с кресла, воскликнул отец. – Он – раб! Он – животное и прикасался к моей дочери! Я прикажу отрубить ему руки! Нет! – отец подскочил ко мне. – Нет! Я прикажу его оскопить, чтобы впредь даже и думать не мог о таком!
Он кричал на меня, а я плакала. Картины таких издевательств над живым человеком меня пугали сильнее, чем крик отца.
Не выдержав такого давления, я упала на колени и, закрыв лицо руками, взмолилась:
– Папа, прошу не надо. Я умоляю тебя, не наказывай так его. Он ни в чём не виноват. Мы просто друзья. Не более.
– Друзья?! Он – животное! Раб! Моя дочь дружит с рабом?! – тон голоса стал немного тише, но не утратил свою жёсткость. – Хорошо, я не искалечу его. Я его просто убью. Прикажу повесить.
И тут я похолодела от ужаса. Он мог так поступить. За последние шесть лет Мистер Льюис вешал четверых рабов. Троих за воровство и одного за драку с надсмотрщиком. Моего отца слезами не вымолить пощады для Луки. Он решил его судьбу. Молодой человек умрёт за поцелуй и это будет в назидание другим рабам, чтобы даже не смели думать о таком кощунстве, как любовь к госпоже. Только мой папа забыл, наверное, кто я и кем была моя мать. Я не госпожа. Я рабыня, а значит, раб поцеловал рабыню. Это не преступление. Мы же оба животные. И в нас говорят животные инстинкты.
Я подняла глаза на масу Эдмунда. В эти мгновения он действительно казался мне больше хозяином, чем отцом. Высокомерный. Жестокий. Холодный. Циничный. Мой отец и господин в одном лице.
– Моя мать была для вас тоже животным? Даже когда вы совокуплялись с нею, вы видели в ней животное? Тогда и я животное для вас! Повесьте и меня рядом с ним, господин Эдмунд, – не сводя глаз с отца, говорила я, а по щекам текли слёзы, не дававшие рассмотреть его лицо.
Я думала после таких слов, отец ударит меня. Он долго молчал. Потом опустился на колени рядом со мною и обнял. Я не ожидала такого от него. Несколько минут назад он разъяренно орал на меня, угрожая повесить Луку. Теперь вот молчит, и по-отцовски обнимает.
– Ты так похожа на неё, Лили. И ты моя дочь и всегда помни об этом. Моя любимая дочь, – шепчет он. – Иди. Скоро ужин, радость моя.
Он помог мне подняться. Поцеловал в щёку, ещё раз прижав к себе.
Моё наказание было отменено в тот же вечер. Моя свобода больше не ограничивалась спальней, но за пределы дома, я выходила строго с мисс Луизой. Хотя в этом уже не было необходимости. Луку отец не повесил. Он продал его наследующий день после ссоры в кабинете. Я ещё долго плакала по нему, вспоминая наш невинный и роковой поцелуй, который чуть не загубил жизнь Луки и показал, насколько сильна любовь отца ко мне. Я всегда сомневалась в его любви к моей матери, но после этого случая во мне больше не осталось сомнений. Благородный Эдмунд Дарлингтон любил простую рабыню Мэг. Любил так сильно, что эта любовь спасла жизнь рабу, осмелившемуся поцеловать его дочь.
ГЛАВА 5. Предательство.
Сватовство душки Гарри пришлось ждать долго. Мою сестру извели его бесконечные обещания, но сам он не решался просить её руки у нашего отца. Оттягивал этот счастливый для Изабель момент.
Она уже ревела по ночам, рассказывая мне, как сильно его любит. Готова прожить с ним всю жизнь. Их брак обязательно будет счастливый, а не такой, как у папы с мамой.
Вспоминая всё это, я думаю, как же мы наивны в своих мечтах о вечной любви и семейной идиллии. В реальности нет ничего этого. Счастливых семей почти не существует.
Мы разочаровываемся в своих мужьях ещё раньше, чем появится первое дитя. Так устроен мир вокруг женщин. Нас с детства учат любить мужчину, ставшего нам супругом. Требуют повиновения и смирения. Наше предназначение – это произвести на свет супругу здоровых сыновей и тем самым продлить его род. И мы рожаем. А если не можем, как леди Джейн, то обречены на позор. Наш благоверный найдёт другую женщину, способную исполнить данный долг.
«Ты бесплодна, как пустыня», – говорил отец мачехе. И в эти мгновения мне было её жаль. Леди Джейн же родила благоверному двоих детей и не заслужила такого обращения. Её безумие и сварливость лишь следствие неоправданных надежд юности. Ведь когда-то она, как и Изабель, любила своего жениха. И также верила в семейное счастье. Как больно ей было, понимая, что эти мечты разбились о жестокость нравов. А, может, о мужской эгоизм?
Я слышала, как Тара, рассказывала о первой ночи Эдмунда и Джейн. Муж выгнал Джейн из спальни, как только понял, что она утратила невинность до свадьбы. Молодая супруга плакала в одной строчке у дверей, умоляя простить её. Обманутый супруг пригрозил разводом, но отец опозоренной невесты предложил ещё одно приданое в качестве компенсации. Мужчины договорились. А вот жене пришлось несладко жить под одной крышей с мужем, презирающим её.
Странно, почему мужчины говорят нам «люблю», но стоит их разочаровать, и прощения нам не видать. Мой отец женился на мачехе по любви, как говорит Тара. И куда далась эта любовь? Неужели одна ночь убила самые святые чувства в человеке?
Я смотрела на душевные терзания моей сестры и гадала, как долго продлиться их любовь. Мне стыдно за эти мысли. Я не желала ей ничего плохого. Я хотела, чтобы её любовь продлилась дольше, чем моя.
Полгода, как Луку продал отец. Это целая вечность для любящего юного сердца и мгновение для человека. Как относительно время. У счастливых людей оно летит, а у несчастливых ползёт.
В конце декабря Гарри всё же попросил руки Изабель.
Под самое Рождество он приехал в своём новом мундире. Отец пригласил его в кабинет и целых три часа они там находились. Пока Гарри говорил с будущим тестем, я успокаивала сестру. Она дрожала всем телом, словно в лихорадке. Так боялась, что отец не даст согласия на брак с Гарри.
Глупая гусыня! Как он мог отказать?! У лейтенанта Коллинза прекрасная родословная. И главное – он белый. Не раб, как Лука.
Я держала её за руку и подбадривала, заранее зная, чем закончится это сватовство. Свадьбой.
Отец вышел, широко улыбаясь и, тут же приказал принести вина по случаю помолвки.
Изабель, услышав это, завизжала так, что оглушила меня. Бросившись отцу на шею, расплакалась.
– Спасибо, папочка! Спасибо! Я так счастлива! – твердила она всхлипывая.
Он гладит её по спине, а в глазах блестели слёзы. Только не радости, а печали. Изабель выросла. Она уже не его маленькая девочка. Скоро она станет женою и матерью его внуков.
В этот день все радовались за Изабель.
Я, стоя в стороне, вытирала чуть выступившие слёзы. Рабыни, подглядывающие в приоткрытые двери коридора. Сам жених, скромно краснел, рассматривая картины на стенах.
Мы радовались, но нашу радость не разделяла леди Джейн. Я заметила её на лестнице. Тонкие пальцы мачехи впились в деревянные перила с такой силой, что побелели. Она глубоко дышала. Казалась, ещё секунду и мачеха закричит: «Нет!».
В эти мгновения её увидела, обернувшись Изабель. Она вырвалась из рук отца и бросилась к матери.
– Мама! Я выхожу замуж за Гарри!
Лицо матери исказила гримаса боли. Она отступила по лестнице и буркнула ослеплённой радостью дочери:
– Прекрасно.
Изабель не успела заключить её в объятья. Леди Джейн быстро ушла.
Такое поведение жены и матери списали на нежелание Джейн отпускать дочь. Всё-таки хоть леди Джейн и была холодна к дочери, но материнские чувства иногда были не чуждые ей.