Тэлон (ЛП)

— О боже! — восклицает она, разворачиваясь ко мне. — Что ты с ним сделал? У него кровь идет!

Я пожимаю плечами.

— Голова закружилась, и я неудачно приземлился кулаком ему в нос.

Она закатывает глаза, но смотрит при этом на меня с жалостью и наконец уводит Финна, прижав полотенце к его носу. Не нравится мне, насколько она с ним любезна. Если этот говнюк морочит голову моей сестренке, я его точно убью.

— Зашибись, Тэл. — Лукас хмурится и обрызгивает кресло антисептиком. — Неужели это было необходимо?

— Да. Он уже не первый месяц напрашивался.

— Он вам очень помог, когда заменил тебя во время турне. И он нормальный гитарист. Ты и сам в курсе.

— Мне все равно. Я знаю, что он козел и получил по заслугам. Видел, как Рейн его обхаживала? Мне это не нравится.

— Они просто друзья и все. Никогда не видел, чтобы он к ней клеился.

— Очень на это надеюсь.

Лукас убирает в сторону очищающий раствор и аккуратно расставляет на столе свои инструменты, пока я удобно устраиваюсь в кресле, слегка потирая руку.

— Тебе нужно успокоиться, — произносит он и меняет тему разговора, потому что в принципе не любит скандалить. — Значит, ты смог добраться сюда сам, не разбив машину. Здорово.

— Да, я сегодня отлично себя чувствую. Голова почти не кружится. Только этот гребаный шум в голове достал.

— Репетиции тебе по-прежнему даются с трудом. Мы все это видим.

— Я стараюсь привыкнуть, но все звучит как-то странно, — отвечаю я, затягиваясь электронной сигаретой. — Думаю, что к началу следующего турне смогу продержаться целый концерт.

— А если не сможешь? — Лукас разворачивается в мою сторону. — Нужно быть реалистом, друг.

— Что ты хочешь сказать? — Настроение у меня снова резко ухудшается.

— Я ничего не хочу сказать, просто надеюсь, что все получится… Но, если нет, у меня есть идея. Я размышлял о ней и хотел обсудить с тобой.

— Серьезно? Что за идея? — В прошлый раз, когда мне предлагали обсудить идею, я в итоге женился на незнакомке. И идея в итоге оказалась не такой уж плохой, так что, пожалуй, я готов обсудить еще одну.

— Помнишь, на прошлой неделе мы с тобой в студии пробовали импровизировать с акустикой?

— Так?..

— Ты здорово тогда сыграл, и потом, на акустике можно играть сидя.

— И?

— Похоже, тебе лучше дается акустический, приглушенный звук. Кажется, акустическая гитара не так сильно действует тебе на голову. Думаю, именно громкость, усилители и избыточная вибрация от сразу нескольких инструментов не лучшим образом сказываются на твоем состоянии.

— Да, тут ты прав как никогда, — киваю я и понимаю, что теперь дома действительно часто играю именно на акустике. И он точно подметил: спокойный звук дается мне гораздо легче.

— Я подумал, что, если нам закончить те несколько песен, которые мы сочиняли для развлечения, и сделать их акустические версии? Я могу играть на скрипке или, если понадобится, на мандолине, а ты возьмешь на себя гитару и вокал. Можно, кстати, добавить фортепиано и попросить Рейн петь что-то вместе с тобой. У нее очень красивый голос, Тэл, завораживающий. Вы могли бы записать классные дуэты, зашибенские! Что-то вроде фолк-рок баллад.

— Хочешь создать свою группу?

— Да, только мы. И играть исключительно здесь, у себя, а не колесить по стране. Мне очень не хватает музыки, но кататься в турне я не хочу. Мне нравится быть рядом с домом, с Айви и детьми, а не в гребаном автобусе. Но это мы могли бы замутить. И ты смог бы писать любую музыку, а не смотреть, как группа переиначивает твою идею. Ты немного не такой, как они, и сам это знаешь. Скорее, похож на меня. В твоей игре больше души и чувств. В тебе самом музыка звучит иначе.

Заинтересовать меня ему удалось. Лукас может играть почти на любом музыкальном инструменте. Без сомнения, мы вместе могли бы написать замечательные песни. С «Эшес&Эмберс» у нас уже довольно давно постоянные споры. Лукас точно заметил: я хочу писать и исполнять музыку и песни несколько глубже, не только зажигать на сцене.

Тем не менее «Э&Э» — моя семья. Отец лет с пяти готовил меня к тому, что я буду заниматься именно этим — играть на гитаре в группе с братьями. В силу каких-то причин мой интерес к пению никогда не брали в расчет. И у Рейн, несмотря на то что она еще совсем молоденькая, отличный голос — низковатый, с хрипотцой, но мелодичный, при этом она терпеть не может атмосферу типичной рок-группы. Родители специально старались держать ее подальше от всего этого, не хотели, чтобы девочка оказалась в этой индустрии. Для нее идея Лукаса подошла бы идеально.

По правде говоря, я люблю петь. Люблю баллады. И обожаю чистый, не усиленный техникой звук гитары.

— Дай мне немного времени, надо подумать, — отвечаю я, наблюдая, как иголка протыкает мою кожу и оставляет за собой цветной след.

— Конечно. Просто, мне кажется, это пошло бы на пользу всем нам, и мы смогли бы отлично сработаться.

— Уйти из группы будет очень тяжело, но, возможно, ты прав, — киваю я. — Может быть, пришло время что-то поменять. Я попытаюсь сначала справиться с этим следующим турне. Посмотрим, что из этого выйдет. Мне заменили лекарства на что-то новое.

— Хорошо, бро. Мое предложение будет в силе. Ни с кем другим я бы такое не затеял.

— Ты меня точно заинтересовал. Я никогда о таком не думал.

— Ну вот и подумай, — улыбается он, подняв голову.

— Завтра у нас важный день. — Я придавливаю пальцами свободной руки свои виски, пытаясь избавиться от жужжания в голове. — Конец эксперимента.

— Твою мать, серьезно? Как быстро пролетело время.

— Можно и так сказать.

— Вы же решили остаться вместе, да?

— Еще бы! — Я делаю над собой усилие, чтобы утверждение звучало оптимистично, но меня гложут некоторые сомнения. Я уже не уверен, что понимаю ход мыслей Азии, и не знаю, что именно теперь могу ей предложить.

— Поздравляю, Тэл! — хлопает меня по руке Лукас. — Это нужно будет отпраздновать.

По дороге обратно домой, за город, я на какое-то время застреваю, следуя за школьным автобусом, который останавливается через каждые два квартала, и знакомые головокружение тошнота накатывают снова. Черт. Я раздраженно сжимаю руль. Добраться бы до дома скорее. Ужасно не хочется тормозить и блевать на обочине. Я затягиваюсь электронной сигаретой и включаю кондиционер в машине на полную мощность. Может, прохладный воздух поможет справиться с рвотой, которая обычно следует вскоре за головокружением.

Дожидаясь, когда автобус передо мной начнет движение, я поворачиваю голову направо и замечаю девушку, очень похожую на Азию, которая стоит перед рестораном и разговаривает с парнем. Они мило улыбаются друг другу. Я моргаю несколько раз, словно пытаясь получше рассмотреть их, и когда вижу, как парочка начинает обниматься, кровь словно перестает бежать по моим венам. Она не просто похожа на мою жену — это и есть моя жена.

Водитель позади меня жмет со всей дури на сигнал, пока я как замороженный продолжаю стоять посреди освободившейся полосы, разрываемый двумя желаниями: уехать и выйти из машины, подойти и узнать, какого черта она делает здесь с незнакомым мне парнем. Который ее, мать вашу, обнимает! Они так увлечены друг другом, что даже не оборачиваются посмотреть, какой там мудила сигналит во всю дурь прямо за мной. Если бы Азия обернулась, то непременно увидела бы меня. Но она ничего не замечает, потому что сосредоточена на своем приятеле.

Пронизывающий свист в ухе, кажется, достигал уровня в несколько децибел, пока я, сам не свой от бешенства, добирался до дома — перед глазами стояла сцена у ресторана, а в голове проносился миллион возможных объяснений. Она же почти никогда не выходит из дома. Никого не знает. Когда я уходил утром, она была дома, сидела на полу в мастерской, кроила что-то и попросила быть осторожнее. Послала воздушный поцелуй и сказала, что любит.