Маги и люди

Та невозмутимо посмотрела на отца и промолчала. Ольга Витальевна задумчиво барабанила пальцами по подлокотнику дивана и тоже молчала. В отличие от мужа осуждать дочь она явно не торопилась.

– Я поражаюсь вашему спокойствию! – в изумлении воскликнул он. – Вика, я надеюсь, ты извинишься перед Анной Ильиничной за свою ошибку?

– Дима, – сказала Ольга Витальевна. – Принеси лучше водички.

– Да, папа, ты лучше водички принеси, – поддакнула Вика.

Он в возмущении покачал головой, вышел из гостиной. Анна Ильинична уже не плакала навзрыд, а тихонько всхлипывала на плече мужа. Вернувшийся Дмитрий Алексеевич протянул ей стакан с водой. Гостья сделала несколько судорожных глотков.

– Вы успокоились? – спросила Вика через минуту.

Анна Ильинична закивала, пряча опухшие глаза. Промокнула слёзы платком.

– Давайте так, – предложила Вика. – Либо вы говорите всё как есть, либо мы прощаемся. Я не смогу помочь, если вы будете что-то от меня утаивать.

Анна Ильинична нерешительно посмотрела на мужа. Тот лишь махнул рукой, по растерянному лицу было видно, что он просто шокирован происходящим, от его спеси и агрессии не осталось и следа.

– Мы всегда хотели детей. Но все мои попытки забеременеть заканчивались неудачно, – гостья смотрела в пол, сжимая стакан. – Все столичные клиники объездили – бесполезно. Пару раз были в Израиле и Германии, но тоже безуспешно. Наверное, сейчас уже существуют методы лечения, но тогда, на заре нулевых, медицина еще не так далеко продвинулась.

Она снова отпила из стакана. Все молчали, внимательно слушая.

– Так вот, – продолжала она. – Мы совсем отчаялись и на какое-то время даже смирились: ну, не дано, что ж поделаешь? Даже старались быть счастливыми по мере возможности. Но только кого мы обманывали? Себя же и обманывали. Представляете, два взрослых человека каждый день делают вид, что всё хорошо и прекрасно, а сами в душе страдают. В общем, долго прикидываться мы не могли, да и не хотели, поэтому решились на усыновление.

Она затихла, вытирая глаза.

– Мы решили, что ребёнок должен быть совсем маленьким, чтобы не помнил своих настоящих родителей. Поэтому взяли отказника из роддома, – продолжил Сергей Сергеевич. – Оформили всё, как полагается, и по всем документам Ева – наша родная дочь.

– Вы молодцы, – сказала Вика, чувствуя лёгкие уколы вины. Надо было всё-таки деликатнее задать вопрос, а не так, в лоб: «А вы точно её мать?».

Супруги подавленно покивали.

– Скажите, а девочка не могла каким-то образом узнать правду? – спросила Ольга Витальевна.

– Нет, откуда? – пожала плечами Анна Ильинична. – Да если бы даже узнала, то всё равно не смогла бы выяснить, кто её настоящие родители. Тайну усыновления никто не отменял. Вы её найдете? Может быть, ещё раз через фотографию попробуете?

– Разумеется, мы попробуем, – заверила Вика.

– Не знаю, поможет ли вам это… – вдруг сказал Сергей Сергеевич. – Как я уже говорил, Ева засветилась на камерах только один раз – у нашего дома. Потом стало происходить непонятное. Она снимает наличные в банкомате, а на камерах этой записи нет. Точнее, вместо изображения появляется белый шум. Затем картинка восстанавливается. Никаких вразумительных объяснений служба безопасности банка дать не могла. Ну, кроме банального: «технический сбой». И дальнейшее перемещение Евы по Москве, где куча камер, также не удалось отследить. Вы как-то можете это объяснить? Я – нет.

Ответив еще на несколько вопросов и оставив контакты, гости засобирались.

– Мы на вас надеемся! – с чувством сказала Анна Ильинична.

– Не волнуйтесь, мы сделаем всё возможное, – успокоила её Вика.

– Вы меня извините, пожалуйста, за мое поведение, – виновато сказал Сергей Сергеевич. – Когда я ситуацию не контролирую, то начинаю выходить из себя. Я люблю Еву, это правда, она – мой ребенок, просто… в общем, я за неё волнуюсь. А эта грубость… ну, вот женщины, они, например, могут поплакать, а мне как быть? Вот и приходится своё беспокойство за грубостью прятать. Неправильно, конечно, но что есть…

Он тяжело вздохнул и добавил:

– Если там расходы какие будут или еще что – просто наберите меня! Я ни черта не смыслю в этих ваших магических штуках, но финансовую поддержку всегда смогу оказать!

Сергей Сергеевич пожал руку отцу Вики. Женщины кивнули друг другу на прощание, и супруги вышли за дверь. Дмитрий Алексеевич обулся и взял ключи от квартиры.

– А ты куда? – спросила жена.

– Сигареты пойду куплю. Вы же материализовывать предметы не умеете, вот и приходится ходить ножками и покупать.

– Обижаешь! – сказала Ольга Витальевна. Зажмурилась, сделала несколько круговых жестов. Затем картинно щелкнула пальцами. Открыла глаза и сразу же хитро прищурилась.

– И что это было? – засмеялся Дмитрий Алексеевич.

– Открой верхний шкафчик, – просто ответила жена.

Он, хмыкая, потянул за ручку шкафчика в прихожей. Охнул от удивления, увидев блок своих любимых сигарет.

– А… это как? – поражённо выдохнул он.

– Ты же такие куришь? – лениво поинтересовалась Ольга. – Я не ошиблась?

Он кивнул. Достал блок, повертел в руках, понюхал. Посмотрел на жену и дочь. Снова понюхал.

– А деньги можете? – робко поинтересовался он.

Вика рассмеялась, следом, не выдержав, захохотала и мать.

– Да я просто спросил! – покраснел он. – Что, уже и спросить нельзя?!

– Папа! Мы на прошлой неделе генеральную уборку делали, мама этот блок за диваном нашла!

***

Вика упорно пробивала эту темноту взглядом. Чёрная стена осыпалась, сменяясь матовой колыхающейся зыбью. Белая пелена начинала трансформироваться в бурлящее блеклыми красками полотно, уже появлялись первые очертания, но всё опять затягивалось черной завесой. Она снова и снова сверлила внутренним взором эту заслонку, та, опять поддавшись, рассеивалась, но тут же чернела. Вика ощущала, как её, уже порядком обессилевшую, словно кто-то выдавливает, не пуская дальше.

В нос отчётливо ударил запах гари.

– А, чёрт! – крик отца выкинул её в реальность, окончательно похоронив очередную, уже пятую попытку увидеть Еву.

Вика открыла глаза, пытаясь сфокусироваться. Мир сразу заиграл живыми красками её комнаты, освещённой багровыми лучами заходящего московского солнца. Запах гари стал ещё более отчетливым. Она вскочила со стула и пулей вылетела из комнаты.

– Да как это вообще возможно?! – кричал отец, открывая окно настежь. Мать ритмично размахивала кухонным полотенцем. Духовка была открыта, оттуда валил чёрный дым.

– Что случилось?! – спросила Вика, хватаясь за фартук и присоединяясь к машущей полотенцем матери.

– Кто-то включил духовку! – выкрикнул отец.

– А что значит «кто-то»?

– Это значит, что ни я, ни мама этого не делали! Мы, дочь, пока ещё в себе!

Кода Вика вернулась в комнату, на столе вместо фотографии Евы её ждала маленькая кучка чёрного пепла. Похоже, кто-то очень не хочет, чтобы Ева вернулась домой. После недолгих раздумий Вика набрала номер отца Евы и в двух словах объяснила ситуацию.

– Сгорела? – голос Сергея Сергеевича звучал удивленно.

– Да, – сказала Вика. – Превратилась в пепел.

– А как такое возможно?

– Не могу сказать, – призналась Вика.

– Другую фотографию я вам привезу, конечно, но, знаете, это не единственная странность. Мне позвонили из полиции, эксперты не смогли найти жёсткий диск в её ноутбуке. Он там физически отсутствовал. Причем, заводские пломбы не нарушены, то есть следов вскрытия не было.

После телефонного разговора с приёмным отцом разыскиваемой у неё состоялся разговор с собственными родителями. Выслушав дочь, Дмитрий Алексеевич долго хмурился и наконец сказал:

– Вы не забывайте, что у нас есть некий неизвестный мальчик, к которому она, возможно, сбежала. Можно поспрашивать у её подруг-студенток, наверняка они в курсе.

Вика переглянулась с матерью.

– А был ли мальчик? – разом спросили они.

– Ну, тогда я не знаю, – задумался отец. – Я, девчонки, если честно, за вас переживаю.