Ожившая весна

Одна только мысль о том, что именно случится с девчонкой, наивно решившей, будто может запросто свалить от четверых бандюков, сорвала крышу. И хоть я уже тогда понимал, что скорее сдохну сам, чем позволю кому-то хоть пальцем ее тронуть, иначе как силой действовать не мог. Не умел.  Что ж, ненавидеть себя за ту ночь, за жуткий день, когда ей пришлось из-за меня убивать и за десятки ночей, в которые ее мучали кошмары, уже не долго.

Впрочем, я хотя бы смог ее спасти. Пусть и не для себя, но смог. Индульгенцией мне это не станет, да я ее и не ищу. Никогда не искал и начинать не планирую.

Светает. А вдалеке маячит маленький городишко. Кошусь на Наташу. Крепко спит. Слабак внутри хочет, чтоб проснулась. Хочет придумать как провести с ней все оставшееся время. Желательно подальше ото всех. Подмяв под себя, вдалбливаясь снова и снова в хрупкое податливое тело. Дурея от ее удовольствия больше, чем от собственного, хоть это и кажется невозможным. Смакуя нежный шелк кожи, целуя до отметин, стирая губы до крови. Так долго, как будет можно.

Он же уныло тащится по залитым солнцем улицам, с несколькими столь же уныло таскающимися по ним полуразложившимся мертвякам. Вместо того, чтоб ехать быстрее. Ведь в любую минуту она может проснуться, ведь чудо что уснула, чем невольно помогла осуществить задуманное.

Я зомбаком не стану. Не-ет. Я сдохну сам. Сделаю только, что нужно и сдохну. В долбанной робе, надо же. Практически тюремной. Десятки раз не попадаясь, а попавшись, проведя за решеткой всего несколько месяцев, все равно сдохну в робе. Смешно.

Городишко заканчивается, как и время. Еще раз взглянув на Наташу, бегло осматриваюсь.

Не спеша притормаживаю под вопросительным взглядом Макса и остальных. Бесшумно открываю дверь и выхожу, кивнув ему, чтоб вышел следом.

- В чем дело, Рустам?

Вместо ответа демонстрирую укус. Он отшатывается, будто я уже могу на него набросится. Или, может, он ошарашен увиденным.

- Как?

- Зацепил вертухай, когда я у него калаш забирал.

- Ты ж вроде успел отдернуть руку… Я же вроде видел, - нервно ерошит белобрысые патлы, вспомнив момент.

- А теперь видишь, что вроде не считается, Макс.

- Наташа… она…, - лепечет как дите малое.

- Я останусь здесь с этим, - киваю на калаш, - А ты ей все объяснишь.

- Нет, - его голос звенит. Хорошо, что окна в тачке закрыты, - Ты не можешь вот так уйти. Она не простит.

- Так даже лучше, - пусть лучше злится на меня, чем скорбит.

- Себя не простит, придурок, - шипит Макс.

Смотрю осмелел сильно. Впрочем, по харе особо не похоже. Она расстроенная, убитая даже.

- Сделай, чтоб простила. Позаботься о ней. Довези до долбанного лагеря живой и здоровой. Живите там долго и счастливо. Благословляю.

- Рус…, - че, заплачет даже? Нифига себе.

- Давай без этого. Фарт на твоей стороне, а он не любит, когда ему не рады. Изменит тебе, а пострадает она. А тогда я тебя с того света достану.

- Я обещаю. Клянусь…

- Вот и умница. Ну, давай!

- Рустам, - протягивает руку. Пожимаю. Напоследок. А потом разворачиваюсь и иду прочь, стараясь не слышать, как шуршат по асфальту шины. Не слышать, как другой увозит мою… Любовь? Слабовато как-то. Жизнь? Душу, которой, как я думал, у меня нет и никогда не было? Все равно слабо, неподходяще для нее. Нет таких слов, которыми можно описать Наташу. Описать то, какая она и кем стала для меня. Как-то вдруг, внезапно. Заполнила меня до краев, придала существованию смысл. Я не жил до нее, я жил с ней, ею.

Пятиэтажки. Когда там их строили? В пятидесятые? Никогда не был силен ни в чем таком. Ну, что ж, неплохо они сохранились. Стоят себе как ни в чем не бывало и хрен знает, сколько еще простоят. Но все равно рано или поздно станут развалинами, зарастут и постепенно сравняются с землей. Или может вскоре сюда вернутся живые. Вместо тишины будет гомон голосов, рокот двигателей и прочие атрибуты жизни.

Но сейчас все это принадлежит мертвым. Вон они, твари! Выползают из всех щелей, чуя свежее мясо.

Но нет. Не-ет. Не так.

Дырявлю ножем гнилые бошки, пробираясь в одно из парадных. Но твари и там. Вонючие куски мяса!

Забавно. Я столько раз мог умереть от рук самых крутых профи, а сдохну от дурацкого укуса, допущенного мною же по нелепой случайности. Секундной невнимательности.

Выбираюсь на крышу. Подхожу к краю и гляжу вниз на безмолвную мертвую улицу. Мертвый город. Мертвые жители. И я мертв. Скоро буду уже окончательно.

Ну и плевать. Лишь бы только она добралась. Лишь бы только была жива. Жила нормальной жизнью, была счастливой, пусть и не со мной.

Наташа верит, что там, на другой стороне что-то есть. Сейчас, стоя на краю, трусливо хочется в это верить. Но больше в то, что если все эти сказочки правда, мне придется ждать многие годы встречи с ней.

Глава 47

Наташа

Я резко проснулась, как по щелчку. И как только вообще смогла уснуть после всего, пусть и не на долго? Наверное, сказались две минувшие бессонные ночи. Я помнила, как пересела назад, когда мы наконец оторвались, по просьбе Рустама уступив переднее пассажирское Максу. Помнила, как решила закрыть глаза на минутку.

- Проснулась, - странным тоном донеслось с водительского сиденья, на котором был Макс. Захар с ним рядом на переднем пассажирском. Возле меня Вова. Оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на Юлю и Диму. Их настороженные взгляды полны сочувствия.

- А где Рустам? – все мерзко сжалось внутри.

Не отвечая, Макс съехал на обочину и затормозил. Вылез из машины под слепящее солнце, я следом. И все остальные тоже.

В босые ноги впились мелкие камушки, но я едва это заметила.

- Ответь мне! – вцепилась в короткие рукава зеленой сорочки. В памяти замелькало как мы сбегали, как ехали…

- Наташа, - мое имя, одно слово, шесть букв. Интонация… Такая, что знаешь еще несказанное, - …мы их грохнули… а когда забирали стволы… я даже не заметил, как один его зацепил…

Отрывки фраз донеслись словно сквозь вату.

Говорят, словом можно убить. Так и есть. Каждое из сказанных Максом было как пули, попадавшие в сердце. Снова и снова…

Меня затошнило. Согнувшись в три погибели, содрогнулась от спазмов. Желудок пуст, блевать нечем. Голова закружилась.

- Ната, - у меня хватает сил сбросить руки Макса и даже отскочить от него, как от ядовитой змеи.

- Он…, - выдавила из последних сил.

- Выбрал момент, попросил, чтоб я тебя увез и ушел. Не хотел, чтоб ты видела, как… Это его желание, Наташа.

- Его желание! Его? А ты и рад поддержать, да? Все еще на его место хочешь?

Замолотила его по груди сжатыми кулаками изо всех сил. Рыдания душили. А Макс просто стоял и терпел с убитым видом.

- Где он? Где-е-е, - ноги не держали. Я соскользнула на асфальт. Ободрала кожу на коленях и локтях.

От физической боли в голове немножко прояснилось.

Он улюлюкал вместе с нами, когда мы, наконец оторвались окончательно. Целовал меня – чуть повернув голову и скосив глаза на дорогу. Были ли слишком горячими его губы? А кожа влажной? Не помню, не вспомню.

Макс попытался взять меня на руки, а я забрыкалась как сумасшедшая. Сквозь пелену перед глазами увидела автомат на заднем сиденье. Вырвалась, обогнула машину, заллезла внутрь и схватила «калаш».

Приставила холодное дуло себе к подбородку.

- Ната, Наташенька, послушай…, - начал Захар.

- Где? Вы? Его? Оставили? – заорала отступая назад.

- В городке, - едва слышно прошептала Юля, - на окраине, точнее. Тут недалеко…Мы недалеко уехали. И выстрелов не слышали.

Я продолжала отходить. Дальше и дальше под ошарашенными взглядами предателей. Ненавижу! Ненавижу-у-у!

Повернулась и побежала. Босым ногам больно, очень. Плевать! Плева-ать! От слез дыхание сбилось очень быстро. Пришлось остановиться. Вдох-выдох, помедленнее и повторить.

Увидела вдалеке постройки. Потерла глаза кулаками, сдавила до боли. Когда зрение сфокусировалось обратно, дома все еще там. Вновь бросилась бежать.