Страница 10 из 18
-- Я взял пятьдэсят таких, и еще в другой сумке...
В другой сумке оказалось еще двадцать палочек со Спанч-Бобом на конце.
Капец. Я буду их продавать до конца жизни. И даже в аду.
Мне кажется, во всем мире нет ни одного человека, которому бы понадобилась светящаяся палка со Спанч-Бобом. Предлагаю:
-- А давайте эти поставим по тридцать?
-- Пачэму тридцать? Пятьдэсят!
Выгружаю свое проклятие в коробку, вешаю образцы на витрину, подписываю ценник. Волшебство начинается!
Когда шеф уезжает, появляется Сашка. Синий от холода, но довольный.
-- Я тут вроде другую работку себе подыскал. Может, устроюсь грузчиком на рыбзавод.
Наливаю ему чай и достаю сникерс из коробки:
-- Жуй!
-- Ой, не надо, Люд, в прошлый раз как-то мне нехорошо было... Полдня просидел у Ивановны.
-- А мне нормально. Возьми там из ящика снизу соленую соломку. От нее точно ничего не будет.
-- Спасибо.
Наливаю Сашке кипятка в кружку, кладу пакетик. Он прихлебывает и улыбается. Сашка милый. Пожалуй, если б не какое-то совсем уж дураковатое простодушие, его можно было б назвать симпатичным. Глаза у него очень синие и ясные. Может, у Ирки тоже были такие же, но водка вымыла этот цвет до какой-то убогой голубоватости.
-- Как твое семейство?
-- Ленка-то? Грызет меня. Говорит: "Дура я, связалась с малолеткой". А мне-то уже двадцать три! Ничего, вот оформят меня на работу, скажу ей, будет подарок на Новый год.
-- Маринке-то что-нибудь брать будешь? Кукла-то все лежит...
-- На куклу денег пока нет, но... надо чем-то побаловать. Давай я ей эту... волшебную палочку возьму... пусть пока поиграет, а там как расчет здесь получу, то за куклой забегу. Ага, давай мне с этим... с человечком... Ух ты, она еще и светится, прикольно!
Аллилуйя! Возможно, я таки их распродам до второго пришествия!
-- Отличный подарок, -- говорю я ему. -- Исполняет желания.
-- Вот и отлично. Парня твоего видел недавно. В круглосуточном магазинчике -- вон в тех дворах...
-- Водку, наверно, брал. С него станется.
-- Не знаю. Ладно, побегу, может, что и продам сегодня.
Сашка, да благословит тебя Великая Торговая Удача, святой ты человек!
Вера весь вечер сидит в скайпе. Мне даже как-то обидно.
Она говорит по-английски, а значит, я почти ничего не понимаю. Хотя я не очень-то хочу слушать. Не потому, что подслушивать плохо, а просто потому, что мне это неприятно. Неприятно и все тут, не знаю почему.
Я смотрю мелодраму, которая мне уже начинает не нравиться. Я всегда смотрю где-то три четверти фильма. Пока у героев все плохо, они страдают, им можно сопереживать и даже находить что-то общее с собой -- хотя на самом деле этого общего почти нет, -- но как только у них начинает налаживаться жизнь, я закрываю окно и запускаю другое кино.
Иногда -- когда актеры играют не так плохо, как обычно -- я даже капаю слезами на клавиатуру. Но когда на часах показывает 23.30, я выключаю компьютер и иду спать. Вера часто ложится раньше меня, хотя до сих пор она любила засиживаться в Интернете заполночь. В комнате накурено, хоть топор вешай. Но мне это даже нравится. Горько дышать, но это подтверждает, что Вера здесь.
О ее собеседнике я знаю мало. Он англичанин. Чистокровный англичанин. Художник. Кудлатый и бородатый. Ему за сорок, живет где-то в провинции, в частном доме, рисует комиксы. Вера рассказывала, что он много лет работал в каком-то унылом офисе и развлекался тем, что в свободные минутки придумывал и рисовал на желтых стикерах вымышленных животных, разных непонятных чебурашек и зубастиков, которым придумывал названия и повадки, а потом и среду обитания. А однажды увидел, что этими стикерами залеплена вся стена его комнаты, и подумал: "А о чем они разговаривают между собой, когда меня нет?" И стал рисовать комиксы.
Теперь он зарабатывает на жизнь этим. Эксплуатирует несчастных зверей, о которых никто не замолвит словечко в общество защиты вымышленных животных.
Сегодня, когда я захожу в комнату, Вера не спит.
-- Знаешь, сегодня я сказала Фрэнку... что-то в своем стиле... очень злое...
Вопросительно смотрю на нее.
-- Он так смеялся, так добродушно, как будто я смешно пошутила.
-- Может, он не понял, что это была не шутка?
-- А может, это и была шутка?
Вера смотрит на меня, в глаза ее, цвета крепкого чая, кажется, добавили сахар.
-- Если только вся жизнь -- шутка, -- говорю я, забираясь под одеяло. -- И смерть тоже.
-- Жизнь -- это... а что, забавно было бы сделать такую жвачку с фантиками "Жизнь -- это...". Прибыли были бы...
-- Деньгоголик. Я бы сказала, что жизнь -- это тоска.
-- Не хочешь уйти из ларька?
-- Нет, пока мне и в нем хорошо.