На орбите судьбы

–Привет! Тебя можно поздравить? – старательно пряча коронки, я сдержанно улыбнулась кончиками губ, но судя по промелькнувшему в зеленых глазах девушки волнению, моя улыбка показалась ей ехидно-издевательской.

–Пока не знаю, – скромно отозвалась Юлька, – результаты к вечеру вывесят. А вы, наверное, Айка ждете, так он еще не выходил. Можете к его маме подойти, вон она стоит…

Я тщетно пыталась понять по реакции девушки, что за легенду Айк придумал в оправдание наших посиделок в кафе, и какой стратегии поведения мне стоит придерживаться, чтобы ненароком не испортить всю малину, но если подсчитать количество моих фатальных заблуждений в людях, напрашивался вывод, что с психологией у меня было, однозначно, туговато по жизни, и потому оставалось лишь рискнуть и положиться на интуицию.

–Юля, я сейчас очень тороплюсь, – я ни на йоту не согрешила против истины и честное начало разговора невольно придало мне решимости, – выручи меня, пожалуйста, передай Айку вот это…

Девушка с откровенным недоумением взирала на скомканный листок в моей руке и по всем признакам мучительно соображала, для чего понадобилась такая конспирация и что означают испещряющие бумагу схематические рисунки, в моем неумелом исполнении производящие еще более странное впечатление. Юлькино замешательство мне было только выгодно – я вдруг как-то резко прекратила сомневаться и с нахрапу схватила быка за рога:

–У тебя ручка есть? Давай, я черкну Айку пару слов, – и почему мне так нравилось наблюдать ее растерянность? Может быть, во мне все-таки что-то осталось от обычной женщины, и испытываемые мною эмоции – это всего лишь банальная бабья месть? Месть за то, что молодая и красивая Юлька скоро получит высшее образование в престижном вузе, устроится на высокооплачиваемую работу и выйдет замуж за сына депутата Мезенцева, а я так и буду до конца своих дней обитать на кухне в малосемейке, собирать бутылки и бороться с героиновыми снами.

Авторучка у Юльки, естественно, нашлась – дорогая, фирменная, в сверкающем золотистом корпусе. В моей мозолистой ладони это произведение канцелярского искусства выглядело столь же неуместно, как и вечерний макияж на собачьей морде, но я была настроена довести обуявшее меня безумие до логического завершения.

Я приложила вырванный из Нюркиной тетради лист к стене беседки и на мгновение прикрыла глаза, словно подключаясь к сети. Если мы с Айком все еще на одной волне, он обязательно разберется в этой причудливой вязи, которую автоматически вывели мои пальцы, а письменность нефилимов убережет мое послание от посторонних глаз надежнее любых шифровок.

–Держи, – чтобы найти в себе силы просто протянуть Юльке записку мне пришлось преодолеть внезапно накатившую на меня приятную истому. Черт, а мне же еще полдня работать, – ну все, спасибо тебе, и так уже опаздываю!

Сейчас я была даже рада, что меня неумолимо поджимает время: кто знает, на какие глупости я еще способна? Да и курить мне хотелось до невозможности, так что пора торжественно объявлять окончание переговоров и отчаянно молиться, чтобы перебои в транспортном обеспечении не подвели меня под монастырь.

–Денис, я здесь! – голос из прошлого ушатом ледяной воды обрушился на мою пылающую голову, мороз пробрал меня до мозга костей, я оцепенела от ужаса и не могла заставить себя пошевелиться. Я должна была удостовериться в своей ошибке, я должна была убедиться в том, что позади меня находится всего лишь человек с похожим тембром, но у меня не хватало смелости посмотреть своему страху в лицо, и я лишь мелко тряслась всем телом на глазах у ничего не понимающей Юльки.

–Смотрите, Денжер вышел! Ой, вам, что, плохо? –девушка сделала было шаг к парадному входу, но заметив, что я едва держусь на ногах, тут же замерла на месте, – что случилось?

–Ничего, – выдохнула я и резко обернулась. На первый взгляд ничего жуткого вокруг не происходило, если не принимать в расчет бегом спускающего с крыльца Денжера в костюме и галстуке. Дреды парень ухитрился относительно прилично стянуть в хвост, но даже в таком адаптированном к серьезному мероприятию виде его прическа настолько явно контрастировала с двубортным пиджаком и острыми стрелками на брюках, что мне сразу вспомнилась поговорка о корове и седле.

–Рассказывай, ну как? – высокий мужчина спортивного телосложения с нетерпением ждал Денжера у порога, и сходу принялся засыпать его вопросами, – на все ответил? Трудно было?

Ответов Денжера я уже не слышала. Я стояла, судорожно вцепившись в беседку, и чувствовала себя пассажиром машины времени. Прошлое вернулось, я ощущала его каждой клеткой, и всё во мне переворачивалось от чудовищного наплыва воспоминаний. Бежать! Бежать, не разбирая дороги, сшибая всех на своем пути!

–Вам плохо? –повторила Юлька, разрывающаяся между желанием расспросить Денжера о последний новостях, и страхом, что я упаду в обморок прямо посреди университетского двора.

–Нормально, – вдох-выдох, вдох-выдох… Не паниковать. Вероятность ошибки все еще есть, – кто это, рядом с Денжером?

–Валера, брат его, – спокойно сообщила девушка, и мои надежды рухнули вместе с ее словами.

–Фамилия? – потребовала я, – как его фамилия?

Видок у меня, вероятно, сейчас был, как у сбежавшего из диспансера буйного психопата, потому что бедная Юлька попятилась от меня, словно от рассадника смертельной инфекции, и чуть слышно промямлила:

–Зиньков… А вы его знаете, да? Валера же в столице работает, машинами занимается, а мне Айк говорил, что вы тоже в Перовск оттуда приехали…

–Не важно. Не забудь записку передать, – я все-таки сумела справиться с желанием перейти на рысь и до ворот дошла в достаточно нормальном темпе, а уж там припустила во всю Ивановскую. На остановке я курила сигарету за сигарету, и вздохнуть полной грудью смогла лишь, когда за мной со скрипом закрылись двери автобуса. Неужели прошлое никогда не прекратит напоминать мне о себе? Куда мне еще сбежать, чтобы больше не сталкиваться с его отголосками? Или от себя не убежишь?

Наш мир тесен и убог, нам только кажется реальным избавиться от прошлого, просто затерявшись в толпе или сменив место жительства. Я верила, что промышленный городок Перовск находится далеко от столицы, и те, с кем связано мое падение в наркотическую бездну, навсегда останутся в столице, но моим чаяньям не суждено было сбыться. По какому-то роковому совпадению я сегодня встретила Валеру Зинцова, того сама Валерчика, который сначала подсадил нас со Стасом на героин, а затем грязным шантажом отнял у меня фирму. Поразившие меня еще в «Рубенсе» глаза Денжера меня не обманули: это были глаза Валерчика, холодная, безжалостная сталь, наживую вырезающая человеческие сердца. Да, младшему брату этого нелюдя всего семнадцать, но разве можно доверять обладателю такого взгляда?

Меня охватила совершенно параноидальная дрожь, я боялась за себя, за Айка и даже за нашу планету, населенную такими монстрами. Казалось, мой страх обладал свойствами нервно-паралитического газа, он погружал меня в какой-то непреодолимый ступор, я только чудом не проехала свою остановку. На улице мне заметно полегчало, я глубоко вдохнула подернутый дымным маревом воздух и негнущимися пальцами подожгла бесчисленную по счету сигарету. В обед я ничего так и не поела, и меня мутило от голода и никотина, но я была счастлива уже лишь потому, что мне удалось ускользнуть от призрака прошлого.

Я не знала, как мне работать в таком состоянии, когда каждое резкое движение вызывало пронзительную головную боль и невыносимые спазмы в желудке. Я не представляла, как мне дожить до вечера, а ведь я была обязана до него дожить. Айк, наверное, уже прочел мое обещание ждать его на Набережной этой ночью, если, конечно, Юлька не избавилась от записки сразу после моего поспешного бегства. Черт поймет, на что все это похоже в большей степени: на детский сад или на сумасшедший дом…

Свою «восьмерку» в табеле учета я тем не менее все-таки получила. Опоздала я минут на пять, и мой недотепа-ангел задержал Степановну аккурат на это время. Бригадирша не преминула отпустить колкость по поводу моего заторможенного состояния, но я внезапно разозлилась и напомнила, что вообще-то поднялась на работу буквально со смертного одра, и заслуживаю если уж не восхищения, то, по крайней мере, хотя бы какого-никакого уважения, после чего Степановна резко прикусила язычок.