Страница 19 из 27
ГЛАВА XVII
–Вы ставите вопрос таким образом, словно заведомо знаете, каким будет ответ, – выразительно повела плечами Грушина, – естественно, мы с мужем не изверги, и нам бы совершенно не хотелось, чтобы Олег окончательно погрузился на дно. Вы давите мне на совесть, прикрывая свою тактику здравым смыслом, но меня не покидает ощущение, что вы ведете свою игру.
–А что в моих действиях наталкивает вас на такой вывод? – хладнокровно уточнила я, – я с вами полностью откровенна и всего лишь прошу отделить мух от котлет. Вчера у нас состоялся своеобразный семейный совет, и мы единогласно проголосовали за спортинтернат как за единственный способ не позволить Олежке скатиться по наклонной плоскости. Сегодня утром мой отец вместе с дедушкой Олежки отправились к директору, чтобы обсудить возможность перевода, но их усилия неизбежно пропадут всуе, если у мальчишки вдруг обнаружатся проблемы с полицией. Я не прошу от вас понять и простить, вы вправе ненавидеть и Олега, и его родителей, мы все где-то недосмотрели, где-то упустили, где-то, напротив, переусердствовали, как в случае с гимназией. Поверьте, каждый из нас всей душой переживает за здоровье Саши. Состояние вашего сына волнует нас вовсе не потому, что мы боимся результатов экспертизы – мы нормальные люди, а не моральные уроды, пекущиеся только о собственном благополучии. Мы ничуть не меньше вашего мечтаем, чтобы Саша поскорее встал на ноги и вернулся к своей обычной жизни, а после того, как я услышала вашу историю, я практически раздумала настаивать на отзыве заявления. Мне невольно начинает казаться, что Олежку уже не исправишь, и мы только впустую тратим время в попытках устроить его дальнейшую судьбу. Но с другой стороны, прощу ли я себе, что не воспользовалась последним шансом раз и навсегда избавить подростка от дурного влияния? Как я посмотрю потом в глаза его отцу, который всё отдал бы за то, чтобы быть сейчас здесь? Разве я смогу безучастно наблюдать за стремительной деградацией Олежки, зная, что это по моей вине парня не приняли в спортинтернат, и теперь его потолок – это работа вышибалой в одном из кабаков. А что до денег… Так ли принципиален для вас судебный процесс, или итоговая сумма выплат всё же важнее? К сожалению, мы сейчас находимся не в лучшем финансовом положении, и, если даже вам присудят огромную компенсацию, мы не сможем прыгнуть выше головы, что, впрочем, совершенно не означает, будто мы намерены пренебречь своими обязательствами. Да, вам никто не помешает натравить на Юлиана и Инессу судебных исполнителей, загнать нас всех в непомерные долги, вынудить к продаже имеющегося имущества, но прежде я хочу рассказать вам кое-что еще. Не волнуйтесь, я не отниму у вас много времени.
–Очень на это рассчитываю, – призвала меня к краткости Анна Ивановна, явно ощущающая себя в моем обществе достаточно неуютно, – мне пора к сыну, я уже и так задержалась.
–Я долго колебалась, вводить вас в курс дела или нет, – честно поведала я, – но шила в мешке не утаишь, и я предпочитаю, чтобы вы узнали правду из первоисточника. Вы, вероятно, осведомлены, что у отца Олежки свой бизнес в столице?
–Сеть детских образовательных центров, если я не ошибаюсь, – кивнула Грушина.
–Сеть –это чересчур громко сказано, но, касательно сферы деятельности вы абсолютно правы, – подтвердила я, -десять лет назад Юлиан начинал с простого репетитора по английскому языку, и за эти годы добился колоссального успеха даже по столичным меркам. Ему пришлось преодолеть немало трудностей, «Next» – любимое детище моего мужа, результат упорства, стараний и беззаветной преданности своей профессии, однако, в данный момент над самим существованием центра нависла угроза, а его будущее выглядит крайне неопределенно. Буквально на днях в столице произошел несчастный случай – с крыши упала сосулька и серьезно травмировала проходившую внизу девочку. По злому стечению обстоятельств вышло так, что очистка кровли от наледи не была произведена именно в том здании, где располагался «Next», и арендодатель возложил всю ответственность на Юлиана. До завершения следствия моего мужа оставили под подпиской о невыезде, но не успел он прийти в себя, как ему вскоре позвонила Инесса и сообщила о драке в гимназии. Юлиану запрещено покидать столицу, хотя его присутствие рядом с сыном необходимо, как никогда ранее. Догадываетесь, каково ему? Мой муж – человек чести, он готов сам пойти по миру, только бы с детьми всё было хорошо. Будет нужно – он отдаст последнюю копейку на лечение пострадавших, и я, между прочим, его в этом поддержу, но нынешняя ситуации выглядит патовой. Юлиан не может разорваться надвое, он мучается от беспомощности и не знает, что ему делать, а ведь его прямой вины нет в обоих инцидентах. Но для моего мужа превыше всего стоит здоровье детей, а всё остальное его мало заботит. Знаете, что еще особенно показательно? Сотрудники «Next» настолько любят Юлиана, что по личной инициативе собрали деньги, чтобы слегка облегчить его бремя, и фактически согласны работать в центре на волонтерской основе, пока обстановка не выровняется. Вы говорите, я давлю вам на совесть… Нет, Анна Ивановна, это не так. Я взываю даже не к здравому смыслу, потому что в минуты отчаяния он имеет обыкновение уходить на второй план, а в большей степени к вашему милосердию. Юлиан с радостью предоставит вам любые гарантии того, что вы не останетесь наедине со своей бедой, и, как только, так сразу придет навестить Сашу, но прошу вас, позвольте ему доказать твердость своих намерений реальными поступками, не разрушайте его мир, и так стоящий на краю пропасти.
–Вам бы в суде выступать, Ноябрина! – Грушина несомненно вкладывала в адресованную мне фразу саркастический подтекст, но по ее растерянному лицу я видела, что она до сих пор пребывает под впечатлением от моих слов. Я использовала всё свое красноречие, применила все известные мне «болевые приемы» но при этом у меня по-прежнему не было четкого понимания, достигла ли я нужного результата или Анна Ивановна неожиданно восприняла мои слова как вызов.
Я принципиально не торопила Сашину маму с ответом, но обоюдное молчание непростительно затягивалось. Я на уровне интуиции ощущала, что у Грушиной и в мыслях не было заставить меня помучиться, и Анна Ивановна скорее всего сама не знала, что сказать, однако, меня медленно убивала неизвестность. Казалось, время остановило свой бег, а стрелки наручных часов неподвижно замерли в одном положении – вокруг нас по-прежнему сновали люди с пакетами, кто-то надевал бахилы, кто-то препирался с постовой медсестрой по поводу запрещенных к передаче продуктов, но мы с Грушиной всецело сосредоточились друг на друге. Сегодня я выложилась по полной, и на меня волнами накатывала тяжелая усталость, но всё это не значило равным счетом ничего, если Анна Ивановна так и не пересмотрела свою донельзя категоричную позицию в сторону смягчения.
–Ёк-макарёк, да это ж Ринка! – внезапно разорвал чары оцепенения раздавшийся прямо у меня над ухом возглас. Я машинально обернулась и в упор столкнулась с потасканного вида мужиком, сходу продемонстрировавшим мне щербатую улыбку на заросшей густой щетиной физиономии.
–Ты чё, не признала меня, в натуре? Это ж я, Жека! Иди сюда, сестренка, дай-ка я тебя обниму! – я и пискнуть не успела, как мой старый знакомый в мгновение ока сгрёб меня в охапку и с такой силой стиснул в объятиях, что у меня жалобно хрустнули суставы, – ох, до чего я рад тебя видеть! А то мы тогда уже всякое думали – может, Сивый с Михасем тебя, не дай бог, того! Вот ты не поверишь, я даже у теть Светы за тебя интересовался, но она только и может, что гавкать, как собака. Мы для нее все алкаши, которые дядь Рому типа спаивают, и попробуй ты ей объясни, что он сам кого хошь споит. Правильно моя Машка про таких говорит – «ему хоть водка, хоть пулемет, лишь бы с ног валило»! А Вадик Калаш так вообще в отказняк пошел – я твою Ринку никогда в глаза не видел, иди лучше к Эльфу подокапывайся. Каков гусь хитрозадый, а? Будто сам не при делах и знать не знает, что Эльф со Стешкой в тот же день из города свалили! Ну, и всё, сестренка, а потом по новостям передали, что в коттедже трех жмуров нашли, так я, чай, не дурак, сразу допёр, что к чему. Эльф реально красавчик! Давно пора было этих уродов мочкануть, но они ж из Цирюльниковской братвы были, какой дурак с ними связываться будет, это ж по жизни беспредельщики, не зря они весь район в страхе держали. Я, как увидел, что к бабке Гере Скорая приехала, мигом допетрил, откуда ноги растут. Этим тварям что дитё, что старуха, всё одно, на кого хозяин науськает, того и сожрут! И чё, менты все прикормленные, твори, что хочешь, главное, чтоб Цирюльник был доволен. Но не на того суки, напали! Эльф тоже не пальцем деланый оказался! И ведь как технично всё обставил, вот конкретно пацан башковитый, по нему это всегда видать было! Но и повезло, ему, конечно, что Цирюльник как раз с Мансуром жестко зарамсил, и не стал своих ищеек по следу пускать, иначе и Эльфа, и Стешку на ремни бы порезали. Стешка тоже девка рисковая, знала, ведь, что ее запросто могут вместе с Эльфом в расход пустить. Не, сестренка, это я не тебе в упрек сказал, ты всех за пояс заткнула, когда одна на Пятую Линию притопала – не зря мы с Семенычем обое охренели! И зачем я только тебя к Грищенкам проводил? Но мы ж не знали, что Эльф от самого Цирюльника шкерится, думали, в бабах своих запутался и теперь ховается, чтобы сразу от двоих не огрести. А тут, блин, такое! Ты уж прости меня дурака, я ж, как лучше хотел! Увидел тебя и прямо груз с души упал! Выглядишь – ну, просто шикардос! Вон, какая красопетка стала! Смотрю, и колечко у тебя на пальце! Молодец, замуж вышла! Похоже, тебя от Эльфа сам бог отвёл! Я так понял, у него после того случая кукушечка-то совсем слетела – сначала в наемники подался, а теперь, сама знаешь, до чего докатился. Включили мы, значит, на той неделе с Машкой ящик вечером, и обалдели. Смотри, говорю, Манюня, это же наш Эльф с Пятой Линии! А Машка рот от удивления раскрыла и только кивает, мол, точно он, как же так? Ты, Ринка, сильно не горюй, знать судьба у него такая, куда ж денешься! А ты чё в больничке делаешь? Мелкий прихворал?