Страница 14 из 18
Источниками существования запорожцев были война, охота и рыбная ловля, скотоводство и только отчасти земледелие.
Запорожцы нападали на татарские кочевья, грабили их и уводили скот, лошадей и пленных. Нередко на своих судах-«чайках» они спускались по Днепру в море и разоряли не только татарские города в Крыму, но и города турецкие на берегах Черного моря, доходя иногда до самого Константинополя.
В мирные периоды они занимались мирными промыслами в окрестностях Сечи (близких и более отдаленных). Начали возникать сначала временные поселения запорожских казаков, а потом и постоянные, в которых уже появились женщины, и казаки жили там семейной жизнью, не теряя, однако, связи с Сечью.
«Постепенно становилось прибежищем и центром для каждого, кому была невыносима жизнь на родине, для всех обиженных, которые переселялись туда с жаждой мести за себя и своих братьев на родине», – пишет летописец того времени.
Ничьей власти над собою Сечь не признавала, хотя Польско-Литовское государство и считало их своей территорией, и запорожцы считали себя борцами и защитниками «веры православной» против всех, кто на нее покушался. Поэтому их врагами были и «бусурмане» – татары и турки, и поляки-католики, стремившиеся ополячить и окатоличить их народ, население Украины.
Формально все запорожцы были совершенно равноправны, и на основании этого чисто формального признака украинские шовинисты-сепаратисты изображают Сечь как идеальное бесклассовое общество. Они приписывают ему не только идеальные стремления бороться «за веру православную» и справедливый, в их понимании, социальный порядок (что действительно было), но также и конкретные планы создания независимого «Украинского» государства (о чем никаких исторических доказательств в богатейшей литературе и в исторических памятниках нет никакого следа).
Что же касается утверждения о «бесклассовом» обществе в Сечи, то это утверждение шовинистов-сепаратистов опровергают многочисленные исторические документы, неопровержимо доказывающие, что отдельные запорожские казаки были владельцами немалых имений вне пределов Сечи. Так, например, сохранилась грамота польского короля, который в 1574 году отдал в вечное и потомственное владение запорожскому «шляхетному» (т. е. дворянского происхождения) казаку Ивану Омеляновичу большие земельные владения в районе Черкасс. Сохранились и документы о больших земельных владениях, которыми владели и запорожские казаки нешляхетского происхождения. Например, Григорий Лобода, купивший целое село, казак Волевач, имевший земли на Левобережьи, и много других.
Сохранились доказательства, что зажиточные казаки имели и зависимых крестьян. Так, в 1568 году шляхтич Белозор обязался вернуть казаку Богдану Звенигородскому, владельцу села Куриловки, его беглых людей «кметов Ивашка и Иванка,» как стоит в обязательстве.
Сам состав Сечи не был постоянным, а, в значительной своей части, текучий. Не только казаки, но и православная шляхта шли на более или менее продолжительные сроки в Сечь, учились там военному делу, принимали участие в набегах и походах, а потом возвращались к мирной семейной жизни.
Литературные образы Гоголя в его повести «Тарас Бульба» дает правдивую картину того, что представляла собою Сечь. И богатый владелец хутора Тарас Бульба, и пропивший все последний запорожец были равноправны в решении внутренних дел Сечи, но нельзя из этого делать выводы, что они были единодушны и в их взглядах на то, как надо решать вопросы социальных взаимоотношений. Вряд ли бы «владелец села» запорожец Григорий Лобода, или запорожец Волевач – собственники многих «местностей», согласились, чтобы кто-либо посягнул на их имущественные интересы.
Очевидно, что при наличии приведенных выше неопровержимых фактах (а их есть множество) утверждение о «бесклассовости» Сечи не отображает подлинной картины и нуждается во многих поправках.
Но в вопросах настроений и устремлений национально-религиозных Сечь действительно была единодушна, ненавидела поляков, татар и католиков и глубоко презирала своих ренегатов – униатов.
Ведя свою собственную политику, запорожцы принимали участие в войнах с татарами на стороне поляков; но, не спрашивая ничьего разрешения, сотрудничали и с врагом Польши – Москвой, когда последняя воевала с татарами.
Так, в 1556 году московское войско под начальством Ржевского пришло на реку Псел (на Левобережьи), построило суда и совершило на них поход по Пселу к Днепру против крымских татар. В этом походе к Ржевскому присоединилось два отряда казаков из окрестностей Канева и Черкасс под начальством атаманов Млинского и Еськовича.
В 1558 году российскими войсками был совершен новый удачный поход против крымских татар, опять с участием казаков. В этом походе всем войском командовал князь Вишневецкий, магнат с Украины, который несколько лет провел в Москве, занимая там (как видно из факта командования им всем войском) крупные должности. Позднее, вернувшись на Украину, Вишневецкий продолжал борьбу против татар и турок, попал к последним в плен и был казнен мучительной смертью: подвешен за ребро на железный крюк.
В украинском народе сохранилось немало легенд о его геройских подвигах и не менее геройской смерти. Вися на крюке, в ответ на предложение помилования, если он примет магометанство, Вишневецкий (Байда) продолжал славить веру православную и ругать Магомета.
Впоследствии его потомки приняли католичество, ополячились и стали жесточайшими гонителями православия и русского населения Украины.
В 1559 году русское войско под начальством Даниила Адашева (опять с участием украинских казаков) спустилось на челноках по Днепру, напало на многие татарские города в Крыму и освободило многочисленных пленных, как русских (великороссов), так и уроженцев Украины, Польской колонии.
В дальнейшем военные действия Москвы против татар были прекращены вследствие Ливонской войны, которую Москва вела с Польшей. Характерно, что в этой войне в составе русского войска находились также и украинские казаки. Так, например, в героической обороне Пскова (в 1581 г.) принимал участие и отряд казаков под командой Миколы Черкасского, который погиб во время этой обороны.
Появление русских войск на территории Украины произвело огромное впечатление на ее население. Оно напоминало ему о единстве происхождения, об общем враге – польско-католической агрессии и наметило пути для политических устремлений Украины в будущем.
К тому же и социальные взаимоотношения в Московском государстве и в Речи Посполитой привлекали симпатии широких масс Украины к Москве.
В централизованной Москве крупное боярство и князья все больше и больше ограничивались в своих правах. Мелкое дворянство, купечество, ремесленники, даже крестьянство были теми силами, на которых начинали опираться московские цари. Земские соборы, в которых принимали участие почти все слои населения, резко отличались от польских сеймов, где голос имела только шляхта. Крепостное право в Московском государстве было неизмеримо легче того полного бесправия, в котором находились крестьяне Украины. Польский шляхтич, даже его арендатор имел право предания смертной казни крестьян, как об этом свидетельствуют сохранившиеся арендные договоры XVI века.
И в то же время в Московском государстве каждый крестьянин имел право оставить своего помещика и переселиться на землю другого. При этом помещик не имел права не только его наказывать, но даже ему и препятствовать. Как известно, эти переселения обычно приурочивались к Юрьеву дню, который был отменен только на рубеже XVI и XVII веков в царствование Бориса Годунова в целях обеспечения рабочей силой одной из главных основ государства того времени – помещичьих хозяйств. Даже в самые жестокие периоды крепостного права русский помещик не имел права распоряжаться жизнью своих крестьян.
Обстоятельства эти, конечно, не были неизвестны крестьянским массам – основному населению Украины, – и пробуждало их симпатии к единоверной и единоплеменной Москве.