Аневризма или Исповедь

«Сколько же я так проживу?» – возникло вдруг в голове у Вити. И тут же осознал, что, по сути, страшиться-то и нечего, потому что аневризма не означала смерть. Да, жить придётся с некоторыми ограничениями, так врач сказал, но ведь это не означает конец. Эта мысль даже несколько приободрила его, хотя отделаться от гнетущего осадка было почти что невозможно.

Автобус подъехал к нужной остановке, юноша, кое-как двигаясь от усталости, скорее моральной, нежели физической, вывалился из него и стал спускаться с моста (его дом находился на острове). Атмосфера здешних мест всегда нагоняла тоску и безысходность, но сегодня напавшее отчаяние превзошло само себя. На севере зимой солнце садится рано, поэтому темень была ужасная, тем более, луна была закрыта иссиня-чёрными облаками. Снег всё так же валил, а единственное освещение создавали одинокие фонари, количеством которых в том районе похвастаться было нельзя.

На одном отрезке пути свет вовсе отсутствовал, и вечерами приходилась идти, ориентируясь на горящий вдали фонарь. Так как этот путь был ближе, а молодой человек слишком устал, чтобы при всём своём желании побыть одному обходить всё это дело по освещённым местам, наш герой пошёл именно этой тропой.

Всё было спокойно до того момента, как Виктор услышал за заснеженными кустами писклявые вопли с угрозами. «Опять дети что-то не поделили» – подумал уже такой взрослый Витя и хотел было пройти мимо, но раздался ещё один крик, явно обозначавший драку. Юноша решил посмотреть, что же там происходит, и движило им скорее любопытство, нежели желание разобраться и помочь.

Но от увиденной картины он едва сдержал смех: на небольшой полянке у реки собралось шесть мальчуганов, по росту и голосу класса с третьего. Двое из них сцепились в неистовой схватке, хотя и битвой это сложно назвать, скорее избиением: один более крупный душил второго поменьше, придавив к земле. Пока Витя пробирался к ним по сугробам, «победитель» несколько раз успел ударить лежащего по лицу. Толпа вокруг гоготала от зрелища, словно римляне, пришедшие поглазеть на то, как один гладиатор изрежет другого. А сам побеждённый парнишка вызывал лишь жалость: хилый, худой, одет бедно и грязно, одежда висела на нём мешком, шапка уже сползла с предназначенного места и напоминала колпак, на его лице перемешались сопли со слезами, а места под глазами покраснели, тем самым обозначая контура грядущих синяков. Иными словами, молодому человеку представился театр абсурда.

Увидев, что дело может набрать нешуточный оборот, Виктор бросился разнимать борцов. На его удивление, снять крепыша оказалось непросто, ведь тот сопротивлялся, брыкался, орал во всё глотку проклятия и грозился убить и без того еле живого оппонента.

– Ну и что тут у вас твориться? – Спросил Витя тоном миротворца, специально прибавив голосу баса, чтобы выглядеть старше.

– Да этот гадёныш мне сигарету сломал! Да ещё и с фильтром! – Завопил переросток с третьего класса.

– Так всё и было, да, – загалдели его товарищи.

У Виктора челюсть так и отвисла. Откровенно говоря, сигаретам в таком возрасте он уже не удивлялся, но вот по побитому мальчонке было видно, что специально лезть на этого кабана он бы не стал.

– Так, вы, – грозно сказал молодой человек, – отстаньте от этого парня, а если я узнаю, что вы его хоть пальцем тронете…

– То что? – Издевательски переспросил упырь, отчего его прислужники захохотали, как не в себя. – Ладно, парни, оставим этого бомжа, пойдёмте лучше выпьем. У меня тут как раз недалеко заначка есть.

После этих слов группа беспризорников двинулась в сторону моста, напрочь позабыв о побитом мальчике, так и оставшимся лежать на снегу.

– Ты как? – Спросил Витя, помогая бедолаге подняться.

– Всё хорошо, спасибо большое, – застенчиво пробурчал мальчик, стирая рукавом с лица сопли и слёзы.

– Ты ведь неспециально сломал его… сигарету? – поинтересовался Виктор, слегка замявшись, ведь в его голове всё ещё не укладывалось то, что такая мелочь курит.

– Конечно нет. Я ведь не дурак на этого второгодника лезть, – на одном дыхании выпалил мальчонка.

– То-то мне и показалось, что он какой-то чересчур здоровый в сравнении с вами, – понимающе ответил юноша. – А что тогда вообще произошло и как тебя зовут?

Парни почистились от снега и направились в сторону домов. Снегопад всё усиливался, и застилал огромной белой пеленой всё вокруг, словно кулисы перед началом представления.

– Тимофей меня зовут, но называй меня Тимой, так быстрее. Ну, я уверен, что ты слышал, как он меня назвал напоследок, – начал свой рассказ Тима, – это из-за того, что я из бедной семьи. Не подумай, у меня хорошая семья, непьющая. Просто небогатая. Так что в классе козлом отпущения выступаю я. Назло всем ещё и учусь на отлично. Больше всего достаётся от Никиты, второгодника. Но, на удивление, мне его даже жаль. Он из богатой семьи, но родителям своим совсем не нужен. Они дают ему деньги, дарят дорогие подарки, лишь бы отстал, а ему внимания хочется вот и пакостит. А надо мной издевается, видимо, чтобы самоутвердиться. Я об этом в интернете видел. Ну и сегодня он с другими одноклассниками позвал погулять. У меня радости не было предела, подумал, что наконец-то за человека меня считать начнут, наивный. Позвали только для того, чтобы пообзывать. Ты представить себе не можешь, как это обидно, я ведь им ничего плохого не сделал. Уйти хотел, да ведь так только хуже сделаю, больше поводов для издёвок окажется, вот и терпел. Ну, собственно, минут за 10 до твоего прихода Никита закурил. Да-да, он курит и пьёт, – активно закивал головой Тимофей, заметив вопросительную интонацию на лице у Вити, – он ведь старше, а значит у него есть знакомые постарше, а у тех ещё старше, с фальшивыми паспортами, вот через них и покупает. Так вот с сигаретой в зубах Никита стал наезжать на меня. Сначала просто обзывал и матом крыл, потом толкаться стал, здесь я не выдержал и толкнул его в ответ. А место скользкое было он поскользнулся и упал, а сигарета из зубов вылетела. То, как глаза у него кровью от ярости налились, надо было видеть. Я и побежал на пустырь… Как ты видишь, неудачно, – выдавил из себя улыбку мальчонка, – а там и ты пришёл. Тебя-то как зовут?

– Витя, – ответил наш герой, улыбаясь, и спросил, – не подумай, я не против, но чего ты так со мной разоткровенничался?

– Сам не знаю. Ты мне помог, значит плохого не желаешь, да и поделиться с кем-нибудь хотелось, друзей-то у меня нет… – Почти прошептал Тима свои крайние слова, видно было, что эта тема для него больная.

– В таком случае, давай дружить? – сказал Виктор и протянул Тимофею руку.

Мальчуган весь засветился и посмотрел на протянутую руку, как на какое-то сокровище, с которым нужно обращаться очень аккуратно и бережно, чтобы не разбить. Всё ещё сомневаясь, Тима медленно протянул и пожал руку, после чего на его лице появилась улыбка полная счастья.

– Ну всё, – сказал Витя, – здесь я живу. Будут какие-то проблемы – обращайся. Подсоблю, чем смогу.

– Спасибо, но, думаю, и сам справлюсь. Сегодня просто из ряда вон выходящая ситуация вышла. Ну ладно. Я тоже домой. Нет-нет, провожать не надо, – скороговоркой заговорил Тимофей, видя, что Виктор хочет предложить ему сопровождение, – тут недалеко. Пока.

И Тима стал удаляться. Краем уха Витя услышал, как его новый друг шёпотом восторгается произошедшим.

С хорошим настроением и абсолютно забыв о сегодняшнем диагнозе юноша поднялся в свою квартиру на пятом этаже. Его дом был до боли типичным: маленькая пятиэтажка, оплата ремонта в подъезде которой непонятно куда шла. Точнее, понятно куда, непонятно только, почему за это продолжают платить.

Уже перед дверью Виктор вспомнил всё произошедшее сегодня и понял, что мама ещё не в курсе, поэтому ему предстоит целое представление вздохов и ахов, негодования, возможных слёз и слов о том, что всё будет хорошо. Собравшись с мыслями, он отворил дверь и зашёл домой.

Мама в это время была на кухне, где готовила ужин. По квартире уже разносился запах жареной картошки и котлет, такой домашний и тёплый. Мягкий свет в прихожей и теплота в квартире после улицы расслабляюще подействовали на юношу и его сразу поклонило в сон, но впереди предстоял ещё разговор, к тому же голод давал о себе знать, поэтому грёзы о родной постели пришлось отложить.