Медведь

Было страшно тесно и неудобно. Галя закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, а Виктору пришлось «изобретать способы и принимать решения». В конце концов, он немного расстегнул за своей спиной молнию мешка, и это спасло положение.

Они уснули почти голые. Джинсы и трусики девушки болтались где-то в ногах, она повернулась спиной, доверчиво прижавшись к нему ягодицами, и он обеими руками сжимал ее груди, словно боялся расстаться с ними хоть на мгновение.

Следующую ночь на даче они опять провели вместе. Эти часы запомнились ему на всю жизнь. На этот раз Галя сняла бюстгальтер заранее, и они прижимались друг к другу, обмениваясь теплом тел. Даже под утро, когда печь остывала, а дом вымораживался, им вдвоем было уютно и комфортно.

Теперь она стала полностью ЕГО девушкой. Осознание это приводило Виктора в восторг. Какое-то время он находился в эйфории, понимая, что обладает сокровищем, равным которому нет в мире. И все-таки его не покидало тревожное ощущение возможной потери. Иногда он на секунду представлял себе, что вдруг появляется некий человек, который тоже предъявит свои права на Галю, и за нее придется биться. Он заранее ненавидел этого человека, желал ему смерти еще до рождения, и озирался вокруг себя, чтобы не пропустить его появления. Ощущение того, что ради обладания девушкой он готов покалечить кого-то, немного пугало Виктора. Он старался не придавать значения своим фантазиям, но от этого тревога никуда не уходила. Она лишь становилась гибче, появляясь в самые непредсказуемые моменты и отравляя ему жизнь.

На восьмое марта он подарил Гале золотое кольцо. Для этого пришлось две недели разгружать ночами вагоны с зерном, и руки со спиной просто отваливались: при росте почти сто восемьдесят сантиметров Виктор все-таки выглядел щуплым ботаником. Он не был рожден для такой работы.

Сверкающие глаза девушки почти мгновенно вылечили его. В этот день они с Галей были счастливы.

– Послушай, – сказала она однажды. – Почему-то мне кажется, мы поступили не очень хорошо там, на даче.

– Ты о чем? Было здорово.

– Да, правда. Но мы поторопились. Давай больше не будем этим заниматься…

Она смотрела на него большими глазами, и ее волосы заструились по плечам золотисто-соломенным водопадом. Цвет был натуральным, и даже Андрей Руднев оценил его на «отлично».

– Ты не хочешь, чтобы мы больше…

– Пока! – пояснила она терпеливо. – Только пока.

– А когда же будет можно?

– После того, как поженимся.

Ответ был таким неожиданным, что Виктор оцепенел. О свадьбе он сам стал думать только недавно, но мысль, возникнув однажды, продолжала укрепляться день ото дня.

Это сразу решало бы многие проблемы. Если Галя станет его женой, он не будет так бояться лишиться ее. Андрей Руднев как-то сказал по-дружески: «Ты стал немного сумасшедшим в последнее время, Витек». Он и сам чувствовал, что любовь начинает пожирать его изнутри. Вернее, то, что отпочковалось от любви, и таковой являлось только с натяжкой.

Но бороться с этой силой он не мог и не хотел. По молодости человек не понимает середины: ему подавай или право, или лево. «Ревнует – значит, любит». Так говорила мать Виктора, которую отец иногда гонял по квартире, несмотря на свое партийное прошлое. «Коммунизм коммунизмом, а табачок-то врозь!» Женщина у каждого должна быть своя, и если она не внушает доверия, шастает по соседям и поздно возвращается с работы – нужно ее воспитывать. Когда на него находили приступы ревности, он лупил жену, не разбирая, куда попадает. Доставалось и детям, если те пытались встать между родителями. Кстати, старик в зрелых годах не стал сдержаннее. Похоже, сейчас в Викторе сказывалась его порода.

Решение пришло сразу. Он написал заявление об академическом отпуске, предполагая, что через год положение изменится, и можно будет восстановиться на кафедре. А потом устроился работать.

Поскольку к железу склонность у него имелась всегда, а после всех путчей и тихих революций в страну хлынул поток импортной бытовой техники, ее обслуживание стало делом перспективным. Виктор устроился в фирму по ремонту стиральных машин и холодильников.

Дела у него сразу заладились. Когда он почувствовал, что от этого зависит его дальнейшая судьба, взялся за дело, засучив рукава. Через полгода уже стал бригадиром с хорошим окладом и перспективой.

Свадьбу сыграли в середине августа. Родители Галины были людьми интеллигентными – суеверий не признавали, поэтому выбрали время, когда фрукты дешевле. К тому времени Виктор уже скопил некоторую сумму, и сразу сделал жене дорогой подарок – ожерелье с бриллиантом. Зачем студентке такое украшение, не задумывался. Главное для него было – снова увидеть радостный блеск в ее глазах.

Она его поцеловала так крепко, что какой-то старик за столом произнес во внезапно установившейся тишине:

– Огонь-баба! Ровно что съесть хочет…

Брачная ночь была для Виктора сказочной. Он, словно паук, опутал молодую жену паутиной своих объятий, не мог нацеловаться и готов был пить воду с ее лица. Насытившись друг другом, они строили планы, как потратить подаренные гостями деньги, чем заняться в недалеком будущем и что приобрести в первую очередь.

Галине очень хотелось отдельную квартиру, и Виктор пообещал, что через год они в нее въедут.

К тому времени экономика страны превратилась в нагромождение финансовых пирамид, и люди находились в эйфории оттого, что, не ударив палец о палец, могут получить огромные проценты с вложенных денег.

У Виктора оказалось отменное чутье. Он успел прокрутить семейные сбережения, вынуть их и в последний момент перед дефолтом купить двухкомнатную квартиру в Дзержинске. Конечно, это не то, что Нижний, но между городами всего сорок километров, а жить подальше от родителей была их совместная с женой мечта. Кроме того, в Дзержинске протекло все его детство.

Тем временем дела в фирме пошли не так хорошо, как прежде, хозяин стал часто пить, и управление незаметно перешло к Виктору. Он заключал договоры с поставщиками запчастей, крупными магазинами, когда требовалось, подкупая нужных людей. Увеличил штат сотрудников, и вместо того, чтобы окончательно развалиться, дело стало приносить большой доход. Хозяин, однажды протрезвев, подписал документы о вводе Виктора в число учредителей – и хорошо сделал: после очередного запоя умер во сне.

Фирма полностью перешла к Виктору, и тот показал себя как думающий хозяин.

Впрочем, все, что он делал, было важно только потому, что радовало Галю. Они купили две машины: на одной девушка ездила на учебу в Нижний Новгород, а другая – поменьше – как раз подходила Виктору: бензина потребляла мало и была очень удобна для городских парковок. Он отрыл еще две точки – забот прибавилось.

Возвращаться домой получалось теперь не раньше девяти-десяти вечера. Летом в редкие выходные они вместе отправлялись на пляж, зимой – в театр, чтобы не отставать от жизни. Впрочем, у Гали она и так била ключом. Она уже не думала о группе поддержки команды КВН, но посещала открывшиеся в городе салоны красоты и солярии. Странное дело, ее кожа оставалась такой же белой, как в первый день их с Виктором знакомства. На нее мало действовал загар.

– Зато зимой я получаю полноценный витамин D! – улыбалась Галя.

Однажды, вернувшись домой чуть раньше восьми, он не застал жену дома. Она появилась в половине десятого – как раз ко времени его обычного прихода.

– Встретила знакомую в солярии, – пояснила Галя. – Посидели в кафе.

Знакомое чувство тяжести вдруг всколыхнулось в груди Виктора, и, чтобы его растворить, в эту ночь он набросился на жену с удвоенной силой.

– Ты просто маньяк! – сказала она, поморщившись. – Мне больно сделалось.

– Я хочу тебя всегда, даже на работе! – признался тогда Виктор. – Похоже, действительно становлюсь маньяком.

– Может быть, мы слишком мало видимся? – Галина посмотрела на него чуть насмешливо.

– Но я и так ничего не успеваю.

– Найди себе помощника.