Страница 28 из 30
Своеобразная матрёшка. Можно постичь сложное путем постижения простого, но это простое является все равно сложным для более простого организма, но все же более доступным для возможности изучения.
Для микроба организм человека также является космосом, в котором он обитает, и который даёт этому микробу пространство для существования. Этот микроб никогда не был в других частях тела, кроме маленькой точки желудка, но и эта точка для него велика и почти непостижима.
Когда носитель умирает – умирает и микроб, который переживает момент эсхатологической обреченности, но пока существует жизнь хоть в одном из организмов – существует и жизнь для других организмов, что населяют эти планеты.
Вероятность такого же конца для человека – велика, но также вероятность существования аналогичных планет велика до бесконечности. Абсолютно всё умирает, и в тоже время самовоспроизводит себя заново. Зацикленная форма тайны, где есть мгновение для каждого подумать над этой загадкой, немного побыв счастливым или нет.
В любом случае, бесконечные комбинации вопросов, ответов, догадок и мнений будут одновременно правильными и неправильными. Во всей этой космической одиссеи не может существовать одного ответа, который имел бы статус Абсолюта. Трёп людей, развитие технологий, спортзалы, правильное питание, стихи, влюбленность – всё это является формой развлечения перед неминуемым концом, постоянным конвейером самовоспроизведения ради иллюзии смысла, которого изначально не было….
Дорогие присяжные, вам может показаться, что я окончательно ebnulsya, и вы будете отчасти правы.
Пока сижу в своей комнате, занимаясь «типа писательством», мама куда-то уходит. Не теряя времени, выключаю внутреннего интеллектуала, врубаю первую попавшуюся pornushku. Мне не очень везёт. Девушка на видео переигрывает, а у парня слишком большая pipi: выглядит карикатурно. В придачу ещё и момент эякуляции отсутствует, только предлагают перейти по ссылке для продолжения. Blyat`! Приходиться активировать фантазию, допиливая финал. Отлично, теперь я снова чувствую себя ничтожеством. Остаётся сесть за компьютер и просто поиграть, ни о чем не думая. Так проходит мой сегодняшний день.
Новый день не сулит ничего нового. Хотя, если присмотреться, погодка на улице славная. Солнце не светит ожесточенно и нагло. Принимаю это как знак прогуляться. Чем ближе мой уезд, тем больше становлюсь сентиментальным к этому городу. Приходится периодически давать себе пощёчины, а то вдруг ещё взбредёт остаться и тогда всё, конец игре.
Очень плотно завтракаю. После того, как матушка приняла факт моего уезда – она инстинктивно пытается меня откормить и затискать; её сердце потихоньку начинает скучать по мне и это взаимно. Вливаю в себя холодный гороховый суп-пюре, поглощаю четыре бутерброда с колбасой, одно пирожное. Шлифуется всё это крепким горячим чаем. В желудке полная неразбериха, но я доволен. Сытость – путь к спокойствию.
Вываливаюсь на улицу. Лёгкий ветер приятно обдувает лицо. Щелчок зажигалки. Огонёк тлеет чуть ниже уровня глаз. Эта машинальная привычка закуривать, когда только вышел – страшная вещь. Иногда, как сейчас, это происходит действительно на подсознательном уровне.
У меня нет конкретного плана. Идти в целом некуда, но всё же ностальгическое чувство берёт свое, и я невольно начинаю выискивать в пространстве места, с которыми у меня связаны воспоминания из прошлого. Целый калейдоскоп открывается моему взору.
Вот передо мной, в метрах сорока, стоит школа. Я в ней не учился, но зато помню, как ходил на тренировки по баскетболу. Подрастающий малец, ещё ребёнок. Тренера мы звали ГЭСом. Золотое время, когда я мечтал стать баскетболистом. В этот период у меня появился первый кореш: ушастая касатка.
Далее прохожу на саму территорию этой школы. Справа целая рассада баскетбольных колец. На одной из них, та, что правее всех, один местный маргинал периодически приносил ворох всевозможных проводов и жег их прямо в центре поля. Я помню, как мы с мальчишками дразнили его, а он находил камни и кидался ими. Однажды такой камень попал касатке в ногу, ещё бы чуть левее и не любить ему девушек.
Если пройти за угол школы, то можно увидеть густые заросли кустов, где я с парнями впервые пытался привыкнуть к сигаретам. Их доставал парнишка из моей команды, уже не помню его имени. Зато отчётливо вижу, как мы неумело затягивались, откашливаясь vtish, а никотин, из-за своего первичного влияния, заставлял наши маленькие отросточки приходить в состояние эрекции. Мы делились эти друг с другом, смеялись без зазрения стыда и совести. Тогда, для неокрепшего ума – это было таинство и новшество. А чего ждать от дворовых пацанов?
Огибаю здание по кругу, возвращаюсь на площадку. Теперь взгляд цепляется за ближайшее баскетбольное кольцо. Моё любимое и самое удобное, между прочим. Это единственное кольцо, щит которого не перекрасили в зелёный цвет. На нём происходили ожесточенные батлы.
Летом я всегда выходил спозаранку, начиная тренироваться. Однажды пришла местная gopota, настояв на том, что покидает мяч со мной. Всё бы ничего, но перед уходом один высокий detina запульнул мяч с середины поля; тот сильно отскочил от угла и улетел за деревья. Я побежал за ним, а когда вернулся, то обнаружил, что мой мобильник-раскладушку spizdil один из этих pidarasov. Тогда я соврал родителям и сказал, что впервые видел этих ребят. Не хотел быть крысой, боялся, что мне отомстят.
А вот прямо перед носом старинная лазалка: две металлические палки. Её так больше никто и не красил, вся облезлая. Как-то я прыгал на неё с ушастой касаткой на спор, на каждом подходе увеличивая расстояние до перекладины. В какой-то момент я смог зацепиться только кончиками пальцев. По инерции тело повлекло вперед и я сорвался, приземлившись на правую руку. Тогда ваш покорный слуга заработал двойной осложненный перелом, и целый сезон не мог ничего делать.
В отдалении расположилось футбольное поле с жалкими воротами без сетки. Пинать мяч мне не очень нравилось, зато здесь собирались на стрелки. В нескольких я участвовал, даже разбивали губу, а ветки раздирали кожу на ногах и лице. Тогда эти драки казались чем-то важным и обязательным. Думаю, мы все тогда пересмотрели модные бандитские сериалы.
Ноги несут меня прочь из двора. Вот я на главной (если её вообще так можно назвать) улице, шагаю ровно прямо. Здесь за кустами стоит одинокая лавка: любимое место местных алкоголиков. Но самое примечательное – это рядом стоящие берёзы. Не раз я становился свидетелем, как эти упыри усаживались под берёзку, затем начиная обильно испражняться. Местная фауна в естественных условиях удивительна.
Стоит поднять голову, и я вижу очень популярную шестнадцатиэтажку, или как принято её называть «шаха». Здесь много разбивают голов, кто-то периодически (накинув himki) выпрыгивал с общих балконов. Я часто здесь выпивал будучи подростком. Зимой больше негде было спрятаться посторонних глаз. Но запомнится мне этот дом другим.
Как-то ушастая касатка взял погулять меня и своего koreha со школы. К слову, непутевый malec. В этой шахе жил сам ушастый. Мы решили зависнуть у него на этаже. Мы сидели на общем балконе, просто угорали, курили. Друг ушастого периодически выслеживал людей снизу и плевал им на головы. На тот момент это казалось смешным.
Захотелось пить, жара стояла страшная. Попросили касатку вытащить воды, да побольше. Было ещё рано, а день большой. Ещё злобные родители могли и не выпустить из дома на очередном заходе. Его ушастый профиль исчез на пять минут, а потом вернулся с тремя бутылками. Друг ушастого посчитал, что третья бутылка лишняя, он решил позабавиться, скинув эти полтора литра в сторону сидящих на лавке людей. Бутылка чудом не убила ребёнка в открытой коляске; Она проскользнула прямо по краю этой розовой hreni, а выбитая от удара крышка – пробила колесо. Тогда мы сразу увидели, как отец ребёнка засек нас. Его друг тотчас же ринулся в подъезд, а сам отец решил нас выждать внизу. Мы, как малолетние недоучки, сразу же помчались вниз. На пятом этаже был открыт пожарный выход. По итогу нас все равно поймали и дали таких pizdyuley, что мы ещё надолго их запомнили.