Страница 3 из 13
– Соучастников, сказал бы я, – жестко перебил его Егор. – Она очень долго вела на меня охоту. Забыл? Я мог бы засадить ее за целый ряд покушений на меня.
– Ты ее простил, – напомнил Артамошин.
– Пять раз! – фыркнул Егор. – Я простил ей пять эпизодов. А мог бы…
– Но не стал же. – Артамошин пожал плечами. – Ты ее простил. А она тебя – нет. Возможно… И теперь они ее найдут. И она – сто процентов – будет с ними в сговоре. Теперь ей станет проще тебе отомстить. Пусть даже их руками. Она ведь знает о тебе все, все, все! Все твои привычки и маршруты. Они ведь не поменялись за пять лет, нет?
Егор промолчал. Как он мог поменять маршрут, если он всегда был одним: дом, работа, дом, работа. Ну, еще по пути в ближайший супермаркет за продуктами. Теперь вот еще аптека прибавилась, потому что появилась Машка. Где он должен был тогда петлять? Ездить в окружную, простаивая в многокилометровых пробках? В угоду непримиримой мстительнице, свихнувшейся после смерти брата?
– Я не был виноват в том, что она плохо присматривала за мальчишкой. В том, что он отстреливался из автомата по полицейским.
– Ты же знаешь, что он не стрелял, – укорил его Артамошин.
– Автомат был в его руках, – возразил Егор. – И все, кто был рядом со мной, это видели.
– Но он не стрелял. У него даже не было патронов. За него стрелял кто-то еще. Тот, кому удалось скрыться с места преступления. Ты действовал по инструкции, да. И я бы поступил так же. Но…
– Что «но»? – он повернулся к Артамошину.
– Ей было плевать тогда на все наши уставы и правила. Она потеряла единственного родного человека. И не простила. Теперь у меня болит душа за тебя, дружище! Их стало слишком много. Слишком. – Артамошин мрачно глянул. – Тех, кто жаждет твоей крови.
Глава 3
Прыжок, мах ногой, два последовательных удара руками: левой-правой. Уклон влево-вправо, прыжок. Присед, руки в упор в пол, ноги выбросом назад. Резкий подъем, прыжок, мах ногой…
Сердце колотилось в горле, пот заливал глаза, виски сдавило, но она продолжала тренировку.
– Александра! – громко окликнули ее от входа в зал. – К тебе пришли.
Она не ответила, зная, кто это. Больше некому. Это сто процентов группа несогласных с заключением экспертов по авиакатастрофе, случившейся год назад.
Ей было жаль этих несчастных, но она ничем не могла им помочь. Возвращением с того света она не занималась. Чем угодно, но только не этим! Иначе Ванька был бы с ней здесь, рядом. Занимался бы спортом, общественно-полезным трудом, рос нормальным, крепким, без асоциальных привычек, приведших к трагедии.
Так сказал ей психолог, которого она посещала почти принудительно. Чтобы не попасть в тюрьму за свои выходки, подстегнутые местью.
Это было ЕГО требование.
– Не хочу, чтобы ты ушла следом за своим братом…
Так он ей сказал, и она пошла к психологу. Доктор постепенно, шаг за шагом, вернул ей желание жить. Правильно жить. Как не жил никогда ее беспутный брат. Как не жила она после его гибели.
А потом явились эти. Сначала они приезжали только за тем, чтобы раздобыть сведения о НЕМ.
– Никто, кроме вас, не знает его лучше, – проникновенно глядя ей в глаза, льстила ей молодая женщина с азартно горевшими глазами. – Вы изучали его привычки. Знаете, что он любит, где и когда.
Она вдруг перепугалась и принялась мямлить, что все давно забыла. И смысла нет ни в чем, в мести особенно.
– А мы не собираемся ему мстить, – торопливо опровергла ее догадки женщина. – Мы просто будем наблюдать за ним и ждать.
– Чего? – поинтересовалась Саша.
– Того, когда он оступится…
Она их мягко выпроводила, не сказав ни слова. Они приехали потом еще, и еще, и еще раз. Один из них – с вкрадчивым взглядом и некрасивой, на ее взгляд, фамилией Шныров – оказался весьма обеспеченным человеком. С какой-то блажи он сблизился с руководством их спортивного лагеря и принялся спонсировать его деньгами. И месяца полтора-два назад один из руководителей вызвал ее к себе и очень неприятно с ней разговаривал.
– Александра, ты должна, понимаешь, должна быть с ним вежливой!
– Я ему не грубила, – изумленно округлила она глаза.
– Дай ему то, что он хочет! – повысил голос руководитель.
– В смысле?
– Он ведь что-то от тебя требует. Так?
– Допустим.
– Так дай ему это, слышишь! Этот Шныров уже неплохо вложился и обещал еще и с оборудованием для кухни помочь. А у нас там плиты с прошлого века стоят. Тебе ли не знать! Помоги ему.
– Хорошо…
Она пообещала и забыла. А Шныров явился и потребовал. Пришлось ему что-то рассказать о ЕГО привычках. Вкратце.
– Говорите, любит в выходной день посидеть на озере и посмотреть на воду? – переспросил он.
– Да. Любит. Может просидеть часа полтора, не двигаясь.
– И лицо его при этом?.. – Шныров глянул вопросительно.
– Что – лицо? – не поняла его взгляда Саша.
– Что выражает? Скорбь, радость, равнодушие? Каким бывает в такие минуты его лицо?
Его лицо, когда он сидел у озера, превращалось в маску, сказала бы она. Маску смерти. Мускулы расслаблялись, уголки рта провисали, глаза были полуприкрыты. И – да, он тосковал в такие моменты. Точно тосковал. О причинах можно было только догадываться.
– Равнодушным. Обычным. Расслабленным, – соврала она Шнырову.
– Медитирует, значит, – с плохо скрытой ненавистью пробормотал он.
– Возможно. У вас все?
Она старалась быть вежливой и предупредительной. Но мужик ее просто достал, и она соскочила с места, чтобы уйти. Он ринулся за ней следом и проводил до самого домика, где у нее была отдельная комната с ванной и крохотной кухней. Как спортивный инструктор она пользовалась такой привилегией.
Шныров в тот день не отставал ни на шаг. В ее комнату ввалился без приглашения и долго рассказывал о своей семье, погибшей по вине подполковника Степанова.
– Это он! Я уверен! Он виноват! Они бы никогда… Они были бы со мной, если бы не он!
Саша его почти не слушала. Она поставила на плиту кастрюльку, чтобы сварить себе гречневую кашу. В общую столовую она ходила крайне редко. Предпочитала питаться у себя.
– Кофе не предложите? – вдруг шумно задышал ей в затылок Шныров.
Она резко обернулась и поймала его «тот самый взгляд». Она догадалась, о чем он думал, когда торчал за ее спиной, и поспешила его выпроводить.
– Я еще вернусь, – пообещал он, сходя с деревянных ступенек домика. – Мы еще вернемся…
Он не соврал. Они еще приезжали. И по очереди, и все сразу. Пытались ее разговорить. Склонить на свою сторону.
– Мы с вами в одной лодке, Сашенька, – подслеповато щурился в ее сторону старик Власов. – Мы единомышленники. Он, и никто другой, виновен в гибели наших близких. И вашего брата тоже. Разве вы простили его? Простили?..
ЕГО – да. Себя – нет. Она не имела права оставлять брата так надолго одного. Не имела права совершать бесконечные походы и восхождения в горы, оставляя его на попечение соседей.
Она виновата в его падении. Она виновата в его гибели.
А ОН лишь нажал на спусковой крючок.
– Что вы от меня хотите? – спросила она напрямую в тот день, когда они приехали всем скопом.
– Мы хотим, чтобы вы стали нашим… – Шныров пожевал губами, подыскивая нужные слова, и закончил, не придумав ничего лучше: – Оружием!
– Убийцей? Вы хотите моими руками с ним расправиться? – уточнила она.
И минуту наблюдала, как гости настороженно переглядываются.
– Типа того, – прямо ответила Ольга Витальевна Авдеева. – Никто из нас не владеет боевыми искусствами и оружие в руках держать не может. Да и физическая подготовка не на высоте. А вы…
– А я сейчас возьму и заявлю на вас в полицию, – прервала она ее проникновенную речь. – Как вам такой расклад?
Повисла пауза: отвратительная, опасная. Старики Власовы опустили головы. Библиотекарь Авдеева сердито таращилась на нее – лицо красное, губы нервно дергаются. И лишь Шныров сохранил спокойствие.