Страница 8 из 24
Закон цивилизационной предрасположенности и несовместимости цивилизаций. Истоки – Н. Я. Данилевский, Л. Н. Гумилев, Ф. М. Достоевский, Ф. И. Тютчев, славянофилы, евразийцы. Суть его в том, что этносы и цивилизации, чьи культурно-цивилизационные коды, духовно-ценностные матрицы, смысл жизни и целеполагание идентичны, близки или сходны в основных параметрах, то таковые легко уживаются друг с другом и могут образовывать долгосрочные союзы, проживать совместно в рамках единых пространств, совместно выстраивать государства и цивилизационные объединения. Если же таковые диаметрально противоположны – между этносами и цивилизациями всегда присутствуют соперничество, противостояние и вражда. Если же цивилизации или этносу одного типа навязывается код и ценностная система общества совершенно другого типа, то первое вырождается, превращаясь, как правило, в лимитроф без четкой национальной идентификации (что наблюдаем сейчас в России, на Украине, в Польше, странах Балтии и т. д.).
Современная геополитика отмежевалась от географического детерминизма и вообще не считает какой-либо фактор решающим, рассматривая их в системе. К традиционным факторам мощи она добавляет новые: обладание оружием массового поражения и существования контроля над ним, контроль над воздушно-космическим28 и информационным пространствами и др. Хотя разделение на «морские» и «континентальные» страны еще сохраняет актуальность, прежде всего в сознании элит, существенно изменились представления о превосходстве одних над другими с точки зрения их уязвимости или защищенности. Интернационализация хозяйственной деятельности, ракетно-ядерное оружие, новые средства связи и коммуникаций изменили прежнюю трактовку соотношения между хартлендом и римлендом, теллурократией (державой преимущественно сухопутной мощи) и талласократией (державой преимущественно морской мощи).
Итак, несомненно, что геополитика, как инструмент анализа, и особенно прогноза, ограничена в своих возможностях. Как и всякая общественная наука, она полна неточностей, догадок, метафор, спорных мест. Тем не менее, будучи наукой междисциплинарной в самом широком смысле, она позволяет по-новому осмыслить фундаментальные геополитические изменения, происшедшие в мире, определить становление новых геостратегических реалий, произвести переоценку устоявшихся представлений и осуществить развернутый поиск адекватных ответов на новые вопросы.
Возвращение геополитики в науку и политику позволяет осуществлять системное восприятие внешне-политических и военно-политических проблем, дает возможность определить потенциал напряженности в тех или иных регионах, оценить глобальные и региональные угрозы безопасности, проанализировать с точки зрения геополитических закономерностей крупные геополитические ситуации.
Именно к таким масштабным проблемам относится узел противоречий Россия – Запад.
Россия и запад в контексте геополитического анализа
Она (Европа) стремится к безличному производству и бесцельному накоплению, ибо производимое и накопляемое в малой степени нужно ничтожному меньшинству, да и то в значительной мере потому, что производство рождает новые и чаще всего вредные потребности.
Геополитические тенденции имеют две взаимосвязанные основы – вещественную, в которой важная роль принадлежит природно-географическому фактору, и духовную, где определяющим является социокультурный фактор.
Россия и Запад: социокультурный аспект геополитического противоборства
Их противопоставление и противостояние в мировой истории и ее интерпретациях приобретает даже не столько эмпирическое, как конкретный геополитический процесс, сколько мистико-трансцендентное значение, как сакрализованное противоборство двух цивилизаций. Для Запада это уходящая в тьму веков и преданий схватка Хаоса и Космоса, Стихии и Порядка, Света и Тьмы, Варварства и Культуры, Церкви и Схизмы, Европы и Азии, Мордора и Валинора29.
Для Руси-России это «мы» и «не мы» («немцы»30), «псы-рыцари» и дружинники Александра Невского, Ливония, Смоленск и Смута, «православное лыцарство» и «униаты та католики», Санкт-Питерсбурх и «шведы под Полтавой», «нашествие двунадесяти языков» и сожженная Москва, «что русскому хорошо, то немцу смерть», «…помнят польские паны», июнь 41-го и май 45‐го, план «Дропшот» и октябрь 93-го… Заметим, что даже в этих ассоциациях у русских отсутствует инфернальная демонизация соперника, столь привычная для политической мифологии Запада. Вспомним еще раз великого А. С. Пушкина, его отношение к Наполеону.
Мощно, благородно, по-русски.
В чем причина и суть столь длительной вражды, столь противоположных оценок, столь омраченного прошлого и шаткого будущего?
Большинство крупных русских мыслителей не раз обращались к этому вопросу. Все они отмечали безусловное наличие контроверзы «Восток-Запад», «Россия-Европа», существование между этими полюсами пропасти непонимания и отчуждения. «Мы не избалованы сочувствием других народов, не избалованы также и их пониманием», – напоминал известный своими западническими симпатиями А. И. Герцен31.
Истоки такой дуальной интерпретации цивилизованного развития восходят, по мнению Ясперса, к античности. «…Шифром, проходящим через всю историю Запада, является противопоставление Азия – Европа», – пишет он, отмечая присутствие в западном сознании архетипа извечной азиатской угрозы, трактуемой как неизбывное желание варваров покорить Европу. Тогда «исчезнет западная свобода, значимость личности, широта западных категорий, ясность сознания. Вместо этого утвердится вечное азиатское начало, деспотическая форма существования, отказа от истории, от принятия решений, стабилизация духа в фатализме Азии»32. Образ варварской Скифии, нарисованный еще фантазией Геродота и Овидия и лишь по-разному преломляемый в разные эпохи, по сути, оставался неизменным.
Русское мировоззрение, русский национальный характер всегда оставались для Запада Terra incognita.
Своеобразие русской цивилизации как геополитической и социокультурной целостности невозможно представить без обращения к особенностям русской истории, основная из которых – беспрерывная череда войн, преимущественно вынужденных и оборонительных. Давление силы на становящееся русское пространство шло почти по всем азимутам, за исключением разве что севера и востока: с юга – кочевники, затем поощряемые турками татары, с юга-запада, с Дуная и Причерноморья – сами турки, с запада – поляки и подданные Габсбургов, с северо-запада – Тевтонский орден, с северо-северо-запада – датчане и шведы. Русское государство должно было сражаться или исчезнуть.
Согласно данным историка С. Соловьева33, Руси в течение уже своего первого, относительно спокойного периода истории (ок. 800–1237 гг.) пришлось отражать нашествия каждые четыре года, причем это было время, когда Западной Европе было еще не до Руси: она билась с норманнами, отвоевывала «гроб Господень», покоряла западных славян, устраивала династические и конфессиональные кровопускания…
28
Известный американский авиаконструктор русского происхождения А. П. Сикорский делил весь мир на два круга воздушной мощи – американский и советский.
29
Образы, созданные талантливым пером Толкиена, стали безошибочно узнаваемой символикой заключительного этапа холодной войны: на Востоке находится «черное царство Мордор», оно же «Враг», оно же «Империя зла», оно же «Тьма с Востока». На Западе, конечно же, расположен волшебный Валинор, «Благословенный край», обитель изначального света, именно с Запада восходит солнце. Последняя метафора едва ли не дословно перекликается с откровениями известного русского западника В. С. Печерина: «Солнце к западу склоняясь, вслед за солнцем я летел: там надежд моих, казалось, был таинственный предел…» (Цит. по: Встречи с историей. Очерки. Статьи. Публикации. Вып. 3. М., 1990. С. 46.)
30
«…а потому этих аглицких немцев не принимать» (из указа Ивана Грозного).
31
Герцен А. И. Собр. Соч. в 30-ти тт. М., 1960. Т. 19. С. 139.
32
Ясперс К. Смысл и назначение истории. М. 1991. С. 517.
33
Соловьев С. История России с древнейших времен. М., 1989. Т. 1.