Страница 15 из 24
После поражения Турции в Русско-турецкой войне 1768–1774 гг. от нее вначале был отторгнут ее давний вассал, столетиями совершавший грабительские набеги на русские, украинские, польские и молдавские земли, – Крымское ханство77, а затем в 1783 году оно было присоединено к России. Миллионы переселенцев мигрировали на юг.
На обретенных землях началось создание Новороссии, южного приморского форпоста России.
Восточное геополитическое противостояние Европы и России набирало обороты… Цель Запада была ясна – пресечь попытку создания мировой империи, равной или даже сильнейшей ему как целому78.
Попытка Николая I покончить с Турцией привела к катастрофе в Восточной войне 1853–1856 годов из-за консолидированного противодействия всей Европы, рассматривавшей сохранение Оттоманской империи как гарантию «европейского равновесия»79. Политическое соперничество России и Запада переросло в прямую вооруженную конфронтацию. Реакцией потрясенного русского общества, давно отвыкшего от военных поражений, да еще на своей земле, стал панславизм. Тем самым Восточный вопрос дал повод врагам России открыто призывать Европу к уничтожению России во имя процветания Запада: «Он (панславизм) ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы – России», – писал Энгельс в 1855 году80.
В царствование Александра II идея византийского престолонаследия уже пустила глубокие корни в русском образованном обществе. «Рано ли, поздно ли Константинополь должен быть наш!.. Это единственный выход наш в полноту истории», – убеждает Ф. М. Достоевский. Ему вторят Ф. Тютчев, И. Аксаков, Ю. Самарин, М. Катков, М. Погодин и другие. Россия призвана воплотить великую идею всемирной христианской монархии, к которой стремились Карл Великий, Карл V, Наполеон, утвердиться на Золотом Роге и в Святой Софии, исполнить великую историческую миссию русского народа – таков был рефрен приверженцев войны с Турцией81.
Война с турками (1877–1878) вновь выявила всю непримиримость интересов России и Европы. Ватикан послал благословение туркам и всюду интриговал против России, Германия и Англия провоцировали войну, а затем украли у русских победу. Освободившаяся же Болгария «отблагодарила» свою освободительницу длительной антирусской политикой, даже на престол возвела Габсбургов.
Созданный при поддержке России в 1912 году Балканский союз (Болгария, Греция, Сербия, Черногория) лишил наконец Турцию всех европейских владений, но тут же отмежевался от России.
Мотивы Проливов фигурировали и в качестве одного из обоснований необходимости новой большой войны в 1914 году82. Англо-французская дипломатия активно использовала эту приманку вначале для втягивания России в войну83, а затем для удержания слабеющего союзника от выхода из мировой бойни. Еще в первый год войны в сражениях Россия потеряла почти всю свою кадровую армию, чем были спасены Англия и Франция. В 1915 году основная тяжесть войны вновь легла на Россию, что дало возможность союзникам мобилизовать экономику, сосредоточить силы и средства. В этом же году министр иностранных дел С. Д. Сазонов договорился с правительством Англии и Франции о том, что проливы – этот геополитический «нервный центр» Евразии – будут включены в состав Российской империи по окончании Великой войны84. Это соглашение позже стало яблоком раздора между белыми правительствами России и их по-прежнему небескорыстными союзниками на Западе85.
Таким образом, вызванная вначале естественной необходимостью колонизации новых земель и самовыживания, русская политика территориальной экспансии позже стала сутью имперской политики новой мировой державы, антагонистической гегемонистским устремлениям западных государств, что привело к широкомасштабному противоборству России и Европы как на Западе, так и на Востоке.
Россия и Запад: имперский императив
Своеобразный синтез двух основ русской геополитики – пространственно-вещных и социокультурно-духовных произошел с перерождением России в ее новую историческую сущность – империю.
Что есть империя? Определение в наибольшей мере, как нам кажется, учитывающее специфику именно Российской империи, таково: «это способ совместного проживания, совместного культурного, экономического и политического развития этнических и религиозных групп, объединенных одной идеей, руководимыми наднациональными структурами. Империя… основана на принципе историзма, на учете богатого опыта проб и ошибок, взаимных интересов, существования традиций. Империя не подавляет самобытности. Она не позволяет одной религиозной или этнической группе монополизировать власть. Империя – это сообщество народов, ее населяющих, причем на первом плане здесь стоят не «права», а вполне реальные обязанности по развитию своего хозяйства, сохранению или приумножению культуры, защиты собственной территории, ее природных богатств и государственных интересов… Суть империи в …транснациональном, геополитическом влиянии или наднациональной власти, обретающих либо экономическую, либо политическую форму»86.
С приходом на русский престол Петра I пространственные геополитические приоритеты России резко поменяли свою направленность, главным образом внутренней, нацеленной на возвращение ранее утраченных земель, на внешнюю силовую экспансию за счет соседних территорий87.
Ништадтский мир 1721 года знаменовал выход на европейскую политическую сцену новой империи – Российской. Заложенный первым императором курс стал доминантой последующего геополитического развития России. Идея великодержавия, секулярная составляющая мессианской формулы «Москва – Третий Рим», была возведена в один из основополагающих принципов политики. Для этого надо было продвигаться к морям, удерживать, приобретать и осваивать территории, стремиться к превосходству в Евразии. Геополитическая теория, как известно, объясняла этот процесс так: Россия контролирует ключевой регион Евразии – хартленд, следовательно, она господствует над Мировым островом, а значит, может править миром.
Логика естественного выживания российской государственности сменилась логикой имперской.
За XVIII столетие в непрерывных войнах Россия сумела увеличить территорию на 104 тысячи кв. км, а численность населения (вместе с естественным приростом) – с 12 до 37 млн человек. За два века – XVIII и XIX – население выросло до 130 млн88.
Религиозно-этические мотивы были непременным атрибутом русской имперской политики. Например, продвижение на Балканы, кроме чисто военно-политических задач, ставило целью освобождение восточных славян-единоверцев от угнетателей89. Мессианская идея освобождения христиан, всеправославного и всеславянского единства дополнялась идеей о восстановлении попранной справедливости. Вообще интегративный элемент справедливости является коренным отличием принципа организации русского геополитического пространства от западного.
Эти идеи органично сливались с российскими геополитическими устремлениями на западе и юго-западе. По проекту Всеславянской федерации Н. Данилевского, создавались два славяно-православных государства – Русская империя и Королевство Болгарское, одно славяно-католическое – Королевство Чехо-Мораво-Словацкое и одно югославянское, соединяющее обе конфессии – Королевство Сербо-Хорвато-Славянское. В федерацию включались также неславянские, но православные – Королевство Румынское и Королевство Эллинское, а также, в силу географической близости, королевство Мадьярское. Интересно, что сменивший Российскую империю СССР почти буквально воплотив в жизнь этот проект, соединив Восток и Запад. В этом геополитическом смысле история Советского Союза стала продолжением истории России.
77
Образовано в 1443 году, выделившись из Золотой Орды. С 1475 года в вассальной зависимости от Турции. Крымские походы русских войск 1687, 1689 гг. против Крымского ханства окончились неудачей.
78
«Отдать Константинополь России? Никогда! Ведь это мировая империя!..» – говорил Наполеон. (Цит. по: Валлотон А. Александр I. – I., 1991. С. 91.)
79
Лондонская «Таймс» тогда вещала: «Главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будет существовать Севастополь и русский флот… Как только этот центр могущества России на юге империи будет уничтожен, разрушится и все здание, сооружением которого Россия занималась сотню лет». (Цит. по: Кутузов Б. Византийская прелесть // Россия XXI. 1995. №11–12. С. 168.) Парадоксально, но эта цитата почти полувековой давности может служить горькой оценкой содеянного русскими же (!) политиками (!) в 90-е годы нашего столетия.
80
Энгельс Ф. Германия и панславизм // Энгельс Ф. Соч. Т. 11. С. 203. Хотя альтернатива явно ложная (никогда панславизм не ставил целью уничтожение Европы!), тем не менее «историческое предвидение классика марксизма» сбылось.
81
«Как русские, – писал М. Погодин, – мы должны взять Константинополь для своей безопасности. Как славяне, мы должны освободить миллионы наших старших единоплеменников, единоверцев, просветителей и благодетелей. Как европейцы, мы должны прогнать турок. Как православные христиане, мы должны сохранить восточную церковь и возвратить Святой Софии ее вселенский крест… Все зовет Россию в Константинополь: история, обстоятельства, долг, честь, нужда, безопасность, предания, соображения, наука, поэзия…» (Погодин М. Историко-политические письма и записки. М., 1874. С. 186.)
82
См.: Константинополь и Проливы. По секретным материалам Министерства иностранных дел. М., 1925.
83
Слабую к тому времени Турцию в англо-французской интриге использовали в качестве марионетки. Как вспоминал Джемаль-паша, «державы Антанты не хотели нашего участия в войне на их стороне (о чем неоднократно делались предложения. – Авт.). Если бы мы вступили в войну на стороне Атланты, Россия потеряла бы последний шанс захватить в свои руки Константинополь. На это она никогда не согласилась бы, а потому не соглашались ни Франция, ни Англия». (Там же. Т. 1. С. 164.)
84
Накануне У. Черчилль разослал членам великобританского кабинета меморандум, в котором так обосновывал свою позицию Проливам: «Несмотря на совершенно несравнимые затруднения, недостатки и потери, она (Россия. – Авт.) продолжает с чрезвычайным упорством и лояльностью противостоять общему врагу, и в ее готовности действовать так и впредь заключается надежда на успешный исход войны. …Вернейшее средство …подстегнуть ее усилия заключается в открытии Дарданелл и Босфора». Цит. по: Кутузов Б. Византийская прелесть // Россия XXI. 1995. №11–12. С. 179.
85
О сути и последствиях этой новой коллизии в Восточном вопросе см.: Шмелев А. Грезы о Царьграде. «Восточный вопрос» и политика белых правительств // Родина. 1996. №1. С. 13–17.
86
Пугачев Б. М. Рецензия на книгу «Русский народ – историческая судьба в XX веке» // Кентавр. 1994. №5. С. 17.
87
Примат силы был (только ли был?) нормой внутренней и внешней политики великих государств. В концептуальной форме он нашел свое отражение в теории «насильственного прогресса». Н. Макиавелли убеждал, что преобразования невозможны без применения силы: «Кто бы ни выступал с подобными начинаниями, его ожидает враждебность тех, кому выгодны новые… Чтобы основательно разобраться в этом деле, надо начать с того, самодостаточны ли такие преобразования или они зависят от поддержки со стороны, иначе говоря, должны ли они для успеха своего начинания упрашивать, или могут применять силу. В первом случае они обречены, во втором, то есть если могут применить силу, им нередко грозит неудача. Вот почему все вооруженные пророки побеждали, а обезоруженные гибли». (Макиавелли Н. Государь. Избранные произведения. М., 1982. С. 316–317.)
88
Куропаткин А. Н. Итоги войны. Варшава, 1906. С. 4.
89
Россия / СССР положили на алтарь балканской свободы столь много, что могли бы рассчитывать на благодарность и историческую память балканских народов. Увы! Предупреждение Ф. М. Достоевского оказалось пророческим: «России надо серьезно подготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринуться в Европу… Между собой эти землицы будут вечно ссориться… начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо в слух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так и Россия, отняв их от турок, проглотила бы их тотчас бы… Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстие России… Выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы-России, так они давным-давно сами сумели бы освободиться от турок, своею доблестью или помощью Европы… Даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России… Особенно приятно будет для освобожденных славян высказать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высокой европейской культуре». (Достоевский Ф. М. Одно совсем особое словцо о славянах // Слово. 1991. №2. С. 18.)