Егерь

– «Пожирателем мыслей», Темный, меня еще не называли, – Роден нашла взглядом Сафелию.

Одеялко как раз стояла в очереди тех, кто собирался подойти к гробу Учителя и попрощаться.

– Почему никто из ее родни ничего о ней не знает? – спросила она.

– Когда ее забрала Сомери, условие было одно: мы не задаем вопросов. Сказать по правде, я не верил, что ее спасут. Как-то Фуиджи и Урджин пытались навести о ней справки. Сомери тут же вышла на связь и напомнила об уговоре.

– Зачем ей спасать Сафелии жизнь?

– Теперь у нее есть рычаг давления на Фуиджи и Урджина.

Роден почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Она – заложница Сомери и не понимает этого?

– Если Сафелия добровольно вернется домой, Сомери потеряет рычаг давления на доннарийцев. Сама понимаешь: это не в интересах Суи.

– Как и брак Сафелии и Стефана…

– Как и их брак. Это политические игры, Роден. Каждый тянет одеяло на себя. Вся наша семья отговаривает Стефана от женитьбы на иной. Вся Суя уговаривает его жениться на иной. Доннарийцы пытаются вернуть дочь домой. Сомери покрывает Сафелию и отправляет на обучение к Учителю. И Ромери об этом молчал.

– Думаешь, она шантажировала и его? Вынудила приютить Сафелию и молчать?

– Я не знаю, Роден. У Учителя был какой-то план. Должен был быть план.

Она потерла взмокшие ладони.

– Скажи, давно ты знакома с Сомери? – спросил Темный.

– Давно.

– Я не нашел материалов по твоему делу.

– Можешь не искать, – вздохнула Роден. – Дела нет и никогда не было.

– Почему такая секретность?

Роден пожала плечами.

– Пусть госпожа Сомери тебе об этом расскажет.

– Скажи, какую кличку ты дала мне в клинике? – спросил Зафир и наклонился к самому ее уху.

Роден почувствовала дыхание на коже. Мурашки побежали по телу и так захотелось чуть наклониться и коснуться ухом его губ. Наваждение. Заблуждение. Он играл с ней, как умеют играть красивые мужчины с изголодавшимися по сексу женщинами.

– Ты сам дал себе подходящее имя, – ответила она и слегка повернула голову, едва ли не касаясь губами его щеки, – Темный.

Зафир с шумом втянул в себя воздух. Он что, понюхал ее? Ну, это уже ни в какие рамки…

– Ты очень вкусно пахнешь, – он сомкнул губы на мочке ее уха и Роден обмерла. – Интересно, как ты пахнешь, когда возбуждаешься? – язык коснулся кожи за ухом и губы запечатлели там поцелуй.

У Роден отпала челюсть. Не будь она в капюшоне, его «подкат» не остался бы незамеченным.

Она резко отстранилась и заглянула Темному в лицо.

– Что ты задумал? – вопрос был прямым и понятным обоим.

– А на что это похоже? – он плотоядно улыбнулся ей.

– Фальшью так и разит!

– Это разит альзетером, который я выпил с утра, – Зафир взял ее руку в перчатке, поклонился и запечатлел поцелуй на обнаженном запястье.

Она смотрела, как он разгибается и все так же плотоядно сверлит ее взглядом.

– Да что с тобой такое? – теряя терпение, зашипела Роден.

– А с тобой что не так? Я подкатываю, а ты робеешь, как девственница при виде бабника!

Он зол? Она его разозлила? Да, какого черта!

– Я знаю, что ты был привязан к Учителю. И понимаю, что сейчас тебе плохо. Но искать утешение у меня между ног прямо посреди похорон – не самая лучшая идея.

– Не подхожу, значит, – хмыкнул он. – Слишком красив или слишком испорчен? А может, и то, и другое? Или дело в тебе? Ты вообще умеешь хотеть? Или у тебя нет такой потребности?

Подло. Даже слишком с его стороны.

– Хочешь покувыркаться – сними проститутку, – теряя самообладание, ответила Роден.

– Неинтересно, – скривился Зафир.

– Это твои проблемы. И вообще… Отвали от меня!

В это время Сафелия стала оборачиваться по сторонам, и Роден подняла руку, чтобы обозначить себя.

– Помоги вернуть ее домой, – едва слышно прошептал Темный.

Ее снова передернуло. Так ради этого он подкатывал к ней? Он что, готов соблазнить ее ради того, чтобы она помогла вернуть Сафелию в семью?

– Если захочет – вернется сама, – ответила Роден. – Если не захочет – я буду рядом с ней.

– А кто останется рядом с тобой, если она захочет вернуться?

– Никто, – прошептала Роден и зашагала навстречу Сафелии.

Траурный вечер близился к завершению. Большинство гостей уже сказали поминальные речи. Кто-то набрался, кто-то перестал рыдать, кто-то наоборот, начал. В основном, все устали и были готовы разойтись.

Роден все это время пряталась в тени коридора под капюшоном. Сафелия несколько раз подходила к ней, предлагая поесть. Роден отказывалась. Темный изредка приносил ей спиртное и тут же возвращался в общий зал. Спиртное выливалось в ближайший горшок с цветами. Безумно хотелось курить, но елотки закончились, а купить их в этом месте было негде.

– Устала? – спросил Темный, предлагая руку.

– Курить хочу.

– Елотки закончились?

– Да.

– Позже купим, не переживай.

С каких пор он стал говорить о них «мы»? Роден это не понравилось. Темный подвел ее к Стефану и его высокой невесте.

– Стефан, Эберроуз, позвольте представить вам мою спутницу Роден.

У «спутницы» ком поперек горла застрял.

– Ваше Императорское Величество, – Роден едва не прокаркала эту фразу и быстро согнулась в поклоне.

– Приятно познакомиться, – вежливо кивнули оба.

Роден разогнулась и увидела перед собой протянутую руку Эберроуз. Что ж, поиграем в твою игру…

Она демонстративно откинула плащ с плеча. На ней было черное платье с длинными рукавами, которое Одеялко купила ей вчера. И тонкие перчатки, которые Роден начала стягивать с руки, обнажая цветную кожу и остро заточенные черные коготки. Стефан напрягся, Эберроуз тоже. Видать, не рада была невеста, что руку без перчатки ей протянула. А правила этикета требовали ответить тем же.

– Такая честь для меня, – Роден протянула ладонь и сжала пальцы.

Хват иной усилился, и Роден улыбнулась под капюшоном. Хват еще усилился. Неужели невеста вздумала сломать ей руку?

Роден запрокинула голову, выглядывая из-под капюшона. Иная от испуга дрогнула и выдернула ладонь. А Стефан молодец! Держать себя в руках умеет…

– Извините, если напугала вас, – прокаркала Роден. – Моей внешности часто пугаются.

– Стефан, Эберроуз, Зафир.

– Госпожа Сомери, – Стефан кивнул, Зафир и Эберроуз поклонились.

Одна Роден осталась стоять на месте, в упор глядя на Президента планеты Суи. Ее поведение не осталось незамеченным. В зале поднялся какой-то гул.

– Роден… Может быть ты скажешь несколько слов о господине Ромери? Он ведь был твоим Учителем…

– Конечно, госпожа Сомери, – Роден сбросила капюшон – гул в зале стих, – стянула со второй руки перчатку – полная тишина вокруг, – скинула плащ и передала вещи Темному.

– Подержишь?

– Конечно, – кивнул Зафир.

Люди расступались, пропуская ее вперед. Чем ближе она подходила к подиуму с микрофоном, тем невыносимее становилась тишина. Думаешь, сможешь меня этим пронять? Да хрена с два тебе, сука!

Роден остановилась у микрофона.

– Добрый вечер. Мое имя – Роден Кенигстен. Господин Ромери был моим Учителем. Я не буду произносить речей о том, каким человеком он был. Те, кто знали его – гордитесь. Те, кто просто заглянул поесть – приятного аппетита.

В зале кто-то подавился.

– Последнее, что сказал мне господин Ромери, было: «Береги себя, Роден». Его убили. Не в прямом бою. Исподтишка. Его имение – уничтожили. Библиотека, оружейная, тренировочный зал, комнаты для учеников… Ничего этого больше нет. Тот, кто это сделал… Я обращаюсь к тебе. Стоишь ты в этом зале или находишься где-то еще. Я – Роден Кенигстен. И я тебя выслежу. А потом убью.

Она отошла от микрофона и вернулась в зал. Началось перешептывание. Мимо Роден прошла Сафелия. Куда она идет?

Роден остановилась и проводила ее взглядом. Одеялко шла к микрофону.

– Мое имя Сафелия Бридетон. Господин Ромери был моим Учителем. Последнее, что он мне сказал, было: «Да, можешь». «Сафелия, как доешь, возьми список покупок и отправляйся в поселок». «Учитель, я могу идти?» «Да, можешь». Я слышала, как его не стало. Это было похоже на гром, раздавшийся где-то вдалеке. На месте его резиденции теперь дыра. Тот, кто это сделал… Я обращаюсь к тебе. Стоишь ты в этом зале или находишься где-то еще. Я – Сафелия Бридетон. И я тебя найду. А потом убью.