Страница 13 из 14
По трапу поднялся радист.
– Товарищ командир! Радиограмма!
Пришлось командиру опускаться в центральный отсек, там светло, можно прочитать шифровку. Вернувшись на мостик, командир сказал Андрею:
– Приказано занять позицию у мыса Тархан-кут. По данным разведки, к Николаеву со стороны Варны идёт конвой транспортов. Прокладывай курс.
После определения положения лодки Андрей спустился в центральный пост, на столике штурмана проложил новый курс. Теперь лодка пошла на север. Движение судов в тех местах оживлённое, но для подлодок плохо, мелководье. После торпедной атаки уйти на глубину не получится, придётся полным ходом идти на юг, где большие глубины, где можно маневрировать под водой. А здесь, того и гляди, приложишься днищем о дно, погнёшь перо вертикального руля.
К рассвету пришли в означенный район, погрузились на перископную глубину. Вскоре командир увидел конвой судов. Впереди шёл тральщик, очищая фарватер от возможных мин. Их могло сорвать с донных якорей или поставить подводные лодки. В СССР был подводный минный заградитель тип «Л», или как его называли – «Ленинец». В корме этой лодки были трубы, через которые в подводном положении устанавливали донные мины.
Немного позади тральщика и по сторонам от него двигались два катера, с которых сбрасывались глубинные бомбы, как защита от подводных лодок и мин. Донные мины детонировали от взрывов глубинных, если те рвались недалеко.
Командир уступил место у перископа Андрею.
– Полюбуйся.
Андрей посчитал транспорты. Шесть штук, не считая кораблей охранения. Интересно, что немцы могли везти ценного под таким конвоем? Германия на оккупированных землях сразу перешивала широкую советскую железнодорожную колею на узкую европейскую. И основной грузопоток шёл по железной дороге. В помощь ей грузоперевозки автомашинами. Но немцы прагматики. Дешевле жечь уголь в паровозных топках, чем дефицитный бензин. Румынский качественный бензин шёл для авиации, для казённой техники – грузовиков, танков, тягачей немцы использовали бензин синтетический, с неважной теплопроводностью, моторы на нём не додавали мощности. Руда? Бензин? Или продовольствие? На танкеры транспорты не похожи. Но сухогруз может перевозить нефтепродукты в бочках.
Проблема не в этом, а в том, как уйти после торпедного залпа? Тральщик и катера забросают минами всю акваторию вокруг. Что до Андрея, он бы предпочёл атаковать с тыла. Дождаться, когда конвой пройдёт, зайти сзади, сделать залп и быстро уходить, меняя галсы. Основная часть кораблей охранения идут впереди и по флангам. После взрыва торпед кинутся назад, но на это уйдёт время. Конечно, есть и отрицательная сторона у плана – стрелять с невыгодного ракурса, вдогон, когда проекция транспорта мала и возможность промаха велика. Самая удобная позиция для торпедной атаки – когда судно бортом к подлодке. Если правильно взято упреждение и выставлена глубина хода торпеды, то успех почти гарантирован. Были ещё случаи, когда пускали торпеды по быстроходным транспортам типа F, а они фактически плоскодонные баржи, осадка метр с небольшим, а торпеды установлены на два метра глубины. После пуска торпеды прошли под днищем, изрядно попугав моряков, но не причинив вреда. Обе торпеды увидели в последний момент по пузырьковому следу, уклониться уже возможности не было. Командир подлодки думал, что промахнулся, а ошибка выяснилась позже. Глубина хода торпед устанавливалась по инструкции, рассчитывалась на крупнотоннажные корабли, которых практически не было на Чёрном море. У немцев и румын точно, а наши крупные корабли, вроде линкоров или крейсеров были либо потоплены, либо серьёзно повреждены.
Мнение Андрея командир не спрашивал. На любом корабле главный человек – капитан судна или командир на военном корабле. Представитель власти, имеющий право своим приказом арестовать, расстрелять. Он отвечает за корабль и экипаж, фактически в море – первый после Бога, настолько велика его власть. Но и спрос по возвращении на базу велик. Были случаи, когда командиров подлодок или надводных кораблей после возвращения расстреливали. По обвинению в трусости и уклонении от боя. Перегиб, но для экипажа шок! То, что не встретили в море подходящую цель, для трибунала не оправдание.
Командир решил пропустить часть конвоя и атаковать средину, тем более там суда покрупнее, попасть легче. Это тоже учитывалось командиром. Да и приятнее доложить командиру дивизиона о потопленном судне в три тысячи тонн, чем о плоскодонке в пятьсот. Результативность учитывалась в брутто-тоннах потопленных судов. Впрочем, такая система была на всех флотах – Германии, Финляндии, Италии.
Сейчас, когда в конвое множество судов, обнаружить пеленгатором подлодку почти невозможно. На судах по два-три винта, шума создают много, вычленить шум винтов и механизмов подводной лодки практически невозможно.
Прошли тральщик и катера мимо, четыре транспортных судна. Командир в перископ увидел сухогруз, глубоко осевший в воду. Гружён по полной мере.
– К торпедной атаке товсь!
До транспорта восемь кабельтовых, скорость транспорта невелика – шесть-семь узлов, идут прямо, не совершая противолодочных манёвров. Что с них взять? Торгаши! Военные моряки так называли торговые суда.
По команде командира торпедисты открыли наружные крышки торпедных аппаратов. Один за одним в перископе появляются и исчезают суда. Вот и сухогруз, силуэт низкий. Командир построил торпедный треугольник, скомандовал боцману:
– Малый ход, право пять!
Небольшой доворот субмарины на упреждение. Всё же восемь кабельтовых – это далеко. На этой дистанции торпеда начинает терять ход.
– Первый отсек! Обеими торпедами – пли!
Одни за другим два толчка и тут же стал задираться облегчённый нос.
– Трюмным! Уравнять лодку, принять балласт в носовую цистерну!
Трюмные машинисты готовы, ждут только команды. Зашумела вода в шпигатах. Ох, как медленно тянется время! Секунды кажутся минутами. Наконец палуба встала в горизонталь.
– Боцман, погружение на десять метров. Полный назад.
А сам приник к перископу. По секундомеру вот-вот торпеды должны достигнуть цели. Взрыв! Яркая вспышка у борта транспорта. А второго взрыва не последовало. То ли промахнулся командир, то ли торпеда была с дефектом. Иногда они тонули или не срабатывал взрыватель. В борт цели ударялись, а взрыва не следовало.
Теперь надо уходить, и быстрее. Транспорт стал оседать на корму, набирая воду через пробоину. К повреждённому транспорту спешили катера – снять команду. Торпеда ударила в правый бок судна, стало быть, подлодка тоже справа. Туда и ринулись катера и тральщик. Сразу стали сбрасывать глубинные бомбы. И всё ближе, ближе.
Субмарина развернулась, дала полный ход. Уходили на восток, вдоль крымского берега. Командир знал, что здесь минных полей нет, сам наблюдал проход транспортов.
Немцы, разозлённые потоплением транспорта, не отставали. Взрывы глубинных бомб то справа, то за кормой. Причём взрывы всё время ближе и ближе. Если идти полным ходом, через час ёмкость батарей иссякнет. Через полчаса, когда немцы умерили свой пыл, израсходовав запас глубинных бомб, командир скомандовал:
– Стоп машина!
Лодка потеряла ход, зависла в морской пучине.
– Акустик, доложить обстановку!
– Шумов винтов не прослушивается, товарищ командир.
Немцы могли применить хитрость. Для того, чтобы задействовать свои акустические станции на катерах, остановили дизели, остановились, слушали обстановку.
На лодке непривычно тихо. Не работают механизмы, моряки на боевых постах сидят без дела. Начни что-то ремонтировать, стук по железу далеко под водой слышно будет. Уловка командира оказалась не лишней. Через четверть часа акустик доложил:
– Слышу шум винтов двух катеров, удаляются курсом триста.
Командир выждал ещё немного, потом приказал идти экономичным ходом. Получалось медленно, но это лучше, чем не двигаться. Через три часа всплыли на перископную глубину. Командир осмотрел горизонт, чисто.