Тройка мечей. Сборник

Но прежде чем я успел хотя бы шевельнуться, идущий снизу отряд добрался до нас. Леди Дагона двигалась быстро, почти так же проворно, как Тсали, и подоспела к нам первой. За ней шел лорд Килан, потом Имхар, за ним еще трое – двое из Зеленого народа и еще один человек.

Крита отстранилась от Урука с тихим радостным возгласом – будь он обращен ко мне, я приписал бы его боли от раны. Она влетела в распахнутые объятия леди Дагоны, и ее юное тело затряслось от рыданий.

Леди Дагона что-то нежно прошептала ей, и рыдания стихли. А лорд Килан и следом за ним Имхар подошли к нам с Уруком. Первым они оглядели моего спутника, но быстро перевели взгляды на меня.

Урук улыбался, но улыбка лишь приподняла уголки его губ и не коснулась настороженных глаз. Я видел, что лорд Килан тоже настороже. А вот Имхар насупился. Однако он не стал первым нарушать молчание, – кажется, не мог сообразить, что́ тут будет уместно сказать.

Первым заговорил Урук и обратился не к ним, а непосредственно к леди Дагоне.

Он вскинул секиру на уровень груди, словно бы в салюте.

– Приветствую тебя, Владычица Зеленой Долины, что некогда звалась Мерхартом!

Леди, не выпуская Криту из объятий, подняла голову и посмотрела на него так, словно могла проникнуть в самые потаенные его мысли.

– Много лет прошло с тех пор, как это название перестало звучать.

– Так я и подумал, моя госпожа. Но немало лет прошло и с тех пор, как я способен был ступать по этой земле. Не знаю, действительно ли ты – та самая, кто носил это имя, или ты произошла от нее, но в любом случае ты должна знать меня.

Леди степенно кивнула:

– Урук Секиры. Но прошли воистину бессчетные годы.

Урук пожал плечами:

– Для меня они были лишь сном. Я был пленником Тарги – его лучшей игрушкой. Так он думал. Я даже успел побывать богом – у фасов, – если только можно представить себе фасов, желающих поклоняться божеству. Но я готов предположить, что даже за эти бессчетные годы, о которых ты говоришь, наша война не прекратилась.

– Это так. Некоторое время мы жили на пустошах, выжидая, пока Тень истощится, раздираемая собственными склоками. Большинство Великих ушли. Но то, что осталось после некоторых из них, теперь разрушает землю, как грибы-паразиты – некогда здоровое дерево. И меч войны снова был поднят, чтобы собрать нас для борьбы.

Урук рассмеялся:

– Тогда, похоже, меня вовремя разбудили. Урук Секиры никогда не бежал от битвы.

Тут в разговор вмешался лорд Килан – как мне казалось, он все еще смотрел на Урука скорее подозрительно, чем благожелательно.

– Дагона, этот человек действительно на нашей стороне?

– Он – легенда, – ответила она. – А легенды…

– Не всегда соответствуют истине, – докончил вместо нее Урук. – Да, мой господин, я не принадлежу Тени. Когда-то я правил городом. Я вел войско этой провинции в битву. Теперь же я – всего лишь еще одна пара рук и голова, помнящая кое-что из древнего военного искусства, только и всего. – Он поднял секиру чуть выше. – Это – Великое оружие, одно из Четырех. А здесь, – теперь он чуть качнул секирою в сторону и кивком указал на меня, – стоит тот, кто может удержать другое такое оружие – в его руках возродилось Ледяное Жало!

Я услышал судорожный вздох леди Дагоны. Она посмотрела на меня, на брошенные мною меч и перевязь и снова на меня. Взгляд ее из изумленного быстро сделался оценивающим.

– Меч Проигранных Битв… – проговорила она.

– Да. И этот молодой лорд только что открыл первый из его секретов: он не может пройти через твои защитные руны.

– Я не желаю им владеть! – крикнул я и уже почти отшвырнул меч, как и собирался, но тут леди Дагона покачала головой.

– Ты можешь оставить его здесь, – сказала она, – но он не оставит тебя. Великое оружие само выбирает себе хозяина и со временем становится единым с ним. Но на этом мече лежит недоброе заклятие. Он предназначался для служения Свету, но во время создания в него закрался изъян. Он приносит Зло тому, кто владеет им, и делу, которому служит. Однако же, насколько нам известно, он не принадлежит Тени и ненавидит все порождения Тьмы.

– Да, – согласился Урук, – он будет приносить несчастья – до тех пор, пока не вернется к истоку. Но кто сказал, что это время еще не настало?

Я покачал головой и решительно зашагал прочь от меча.

– Пускай лежит где лежит. Нам не нужны несчастья. А я – не повелитель времени, чтобы связываться с Силой или с прошлым. Пускай валяется, пока не проржавеет насквозь и не рассыплется прахом.

И я сунул правую руку себе под мышку и зажал ее там, потому что собственное тело взбунтовалось против меня и мои пальцы, вопреки моей воле, потянулись, чтобы снова подобрать этот злосчастный клинок.

2

Отсветы от высоких языков огня выхватывали из темноты то одно, то другое лицо. Здесь собрались все, кто обладал хоть каким-то влиянием в Долине. Леди Дагона и лорд Этутур от народа Зеленой Долины, лорд Килан и лорд Хорван от тех, кто пришел из-за гор, вожди рентанов и крылатых верлонгов и вождь народа Ящеров. С ними пришли их лучшие воины и расселись за спинами вождей в темноте, куда не доставал свет огня. В первом ряду восседал и Урук, секиру он держал на коленях и не отрывал от нее рук.

Леди Дагона держала в руках ту фигурку из глины, волос и ткани, которая увела Криту из-под нашей защиты в руки фасов. И все взгляды были прикованы к этой фигурке.

– Похоже, – нарушил воцарившееся молчание Этутур, – что наша защита не так надежна, как мы верили. Иначе эта вещь никогда бы не попала сюда.

Я сцепил руки перед собою. Правая ладонь зудела, пальцы скрючились, как будто что-то удерживали. Меня терзала жажда, и на сражение с ней уходили все мои силы, потому что я держал клятву. Ледяное Жало осталось лежать в горах, там, где я его бросил. И я не буду об этом сожалеть. Не буду!

– Это, – леди Дагона взвесила уродливый талисман на ладони, – было сотворено не за пределами наших границ, а внутри них.

Услышав это, присутствующие принялись встревоженно посматривать друг на друга. Она что, действительно сказала, что среди них есть предатель? Но как такое возможно? У кого достаточно Темной Силы, чтобы перейти столь часто подновляемые преграды и одолеть нашу защиту?

– Эта глина, – продолжала тем временем леди, – с берега ручья, волосы – с головы Криты, и вот это тоже принадлежит ей. – Она провела пальцем по ткани, в которую была замотана фигурка.

– Кто…

Рука лорда Килана легла на рукоять его меча. Его лицо, сколь бы молодым оно ни выглядело, было хмурым и решительным, как будто он предвидел какую-то битву, в которой он может потерпеть поражение.

– Крита.

Ответ был столь тихим, что мне потребовалось два-три вдоха, чтобы осознать его. А потом я запротестовал бы, но меня опередил лорд Хорван.

– Но, госпожа, зачем ей было бы изготавливать ловушку, чтобы потом самой угодить в нее?! Это какая-то глупость, бессмыслица!

– Она ее не изготавливала, мой господин, не изготавливала сознательно. Но эта дева из вашего Дома одарена куда больше, чем мы это понимали. Без обучения Сила способна как помочь, так и навредить. Девушка охотно использовала то, что сокрыто в ней, как человек, мучимый жаждой, пьет из озера с прозрачной водой, и не видела в этом ничего плохого, ведь она желала лишь добра. Она родилась целительницей, и очень многообещающей. Но никакой Дар не дается один, и когда Сила отворяет двери, а защиты за ней нет, через эти двери может прокрасться то, чего мы страшимся более всего.

– Установленная нами защита сделала Долину неуязвимой для физического вторжения. Но какой-то изощренный ум измыслил способ дотянуться до незащищенного слоя сознания, и способ этот невозможно засечь – можно только обучать обладающих Даром использовать щиты.

– Такая ищущая мысль не доставит проблем тем, кто прикрыт щитами. Но она может влиять – и без их ведома или понимания – на тех, у кого нет таких щитов. Но не бойтесь, это Зло выдало себя и не сможет больше сделать из Криты свое оружие. Урук! – Леди обратилась к нему напрямую: – Кто сейчас повелевает фасами?