Страница 4 из 83
Сделав глубокий вдох, ведьмак решил прокрутить в голове еще раз все заметки по борьбе с такого рода существами из бестиария. Если все пойдет как нужно, то уже через пару часов он будет нежиться в наполненной теплой водой бадье и ожидать горячий ужин в компании приличного мешочка с кронами. А еще было бы неплохо опрокинуть в себя пинту-другую. Жаль только, что сторговаться забыл. Ладно, сторгуется уже после выполнения заказа.
Добравшись до полей, ведьмак все же решил сделать небольшой обход. Ничего примечательного, кроме разве что многочисленных следов от сапог, он не нашел. Когда в сознании уже успели прорости зерна сомнений в том, что это может быть совсем не какой-то не упокоенный дух.Внезапно глаз зацепился за валяющийся неподалеку кусок тряпицы.
Присев на корточки, мужчина поднял его, понюхал, хмыкнул и отбросил в сторону. Тряпица эта была истлевшей, пахла землей и чем-то терпким, похожим на кровь. Ну что же, теперь он и впрямь заинтересовался. Может быть, этот заказ окажется не таким уж и тривиальным, как остальные?
Терпкий запах был несильным, но ощущался на удивление четко, а вот следы, оставленные кем-то с широким шагом, привлекли внимание. Возможно, этот кто-то бежал, да и сами следы были небольшие, похоже — женские. Делать нечего, придется идти по ним, авось и приведут куда. А они и впрямь привели. Аккурат к иссохшей окровавленной траве. Присев у места, ведьмак склонился чуть ниже, принюхавшись. И впрямь кровь. Убили тут что ли кого? Хотя, если учитывать те маленькие следы, то, вероятно, женщину.
Взгляд привлек окровавленный нож, так небрежно брошенный прямо в траву. Надо же какой несмышленый убийца тут промышляет. Покрутив в руке находку, он все же положил его в небольшую кожаную сумку, переброшенную через плечо, и двинулся дальше, заприметив на смятой траве огромные следы, будто тут тащили мешок, под завязку набитый зерном, или, может быть, тело.
Следы завели его глубже в лес. Прислушавшись, мужчина не заприметил ничего подозрительного, кроме пения кукушки и шелеста листвы на кронах деревьев. Все было относительно спокойно, но смущало кое-что другое. Например, небольшой холмик прямо посреди тропы, шагах в двадцати от него. Оказалось, что холмик этот ничто иное, как могила. А на могиле, как и полагается, осталось письмо, присыпанное землей и изъеденное солнцем. Развернув пергамент, мужчина устало вздохнул. Ну вот, пожалуйста, очередное убийство из-за ревности или неразделенной любви.
— Что за люди? Сами же создают себе проблемы, а потом отчаянно ищут ведьмака, чтобы тот все эти проблемы решил, — засунув письмо в ту же сумку, где и лежал нож, мужчина сделал глубокий вдох. Нужно было возвращаться в деревню, поговорить с этим чудаковатым старостой и не забыть сторговать хорошую цену.
Ведьмак вернулся к хате, у которой сидел староста и выстругивал что-то из куска древесины; мужчина обернулся проверить, на месте ли его конь, а после с успокоенной душой обратился к мужику:
— О, мастер ведьмак! Уже вернулись?
— Да. Побродил я по полю вашему и нашел кое-что, — достав из сумки нож и письмо, он протянул их старосте. — Знал ли ты неких Зулю и Букая?
— Что? Боги милостивы, конечно знал! Да их вся деревня знала. Только пропали они. Как в воду канули. Думали, может, подались куда на север счастья искать…
По лицу мужика ведьмак понял, что тот взгрустнул не на шутку, потому решил свести разговор к более меркантильным вопросам.
— Судя по всему, завелась у вас тут полуночница. Зулю-то вашу убили. Вот и обратилась она. Бродит по полям, народ пугает. Взяться за нее нужно сейчас, иначе приживется и начнет по хатам ходить.
— Страх-то какой! Дух неупокоенный?! — заохал мужик, забыв уже и о деревяшке в руке, и ноже, которым эту деревяшку строгал.
— Можно и так сказать, — ведьмак задумчиво почесал пальцами правую щеку. — Я бы взялся за нее, но не бесплатно, конечно же.
— Не забесплатно, разумеется, мастер, — мужик оживился. — Обещалось, значится, двести крон. Но я еще пятьдесят могу накинуть. За участливость вашу.
— Сто.
— Еще сто?
— Нет, двести как условились и еще сто сверху.
— Ох… мастер, ведь нам…
— Сто крон, староста. Иначе сами свою полуночницу изводите, — тут главное, чтобы голос был как можно тверже и эмоций поменьше. Так эффект лучше производится и можно сторговать действительно хорошие деньги. Мало того, если верить россказням товарища по цеху, который такими вот секретами делился, то он минимум двести пятьдесят крон брал за полуденницу или полуночницу.
— Так и быть. Докинем мы еще сто крон. Поспрашаю по деревне, может, кто что может дать.
— Поспрашай, — хмыкнул мужчина, понимая, что ведь схема-то действительно рабочая. — Но скажи еще вот что, где молодые ваши собирались обычно?
— На поляне собирались. На западе от деревни за полями. Ох… вот же горе, воистину! Зуля наша призраком обратилась!
— Добро, — кивнул ведьмак. — И вот еще что. Пусть все ночью по хатам сидят и двери запрут. А к тебе я за оплатой приду после полуночи. Если уснешь, то дверь не запирай. Кошель оставь у входа на полу справа. Я как вернусь, оплату возьму, а останки призрака оставлю на том же месте в доказательство. Понял?
— Понял, мастер. Все сделаем!
Напоследок кивнув старосте, ведьмак двинулся к коню. Все же переживал он сильно, когда оставлял животное — вот так без присмотра и надолго. Сердце не на месте было. Проверив, что за те часа полтора, что он гулял по полю и вынюхивал следы, с тем ничего не случилось, он удовлетворенно выдохнул и, сняв с руки перчатку, огладил растрепанную черную гриву. В принципе, план действий был прост: пристроить коня в стойло под покровительство старосты, заранее заказать себе комнату и ужин, так как вернется он за полночь как всегда уставший, грязный, как черт, и жутко голодный, ну и выпить эликсир-другой, скорее, для страховки, чем по необходимости.
Отведя коня в то самое стойло, которое он присмотрел еще на въезде в деревню, он наказал мужикам оберегать животное как зеницу ока. Накормить, напоить и причесать. После заглянул в корчму, где миловидная девушка, подметавшая пол, некрасиво скривила свое личико при виде широкоплечего ведьмака, появившегося в дверном проеме, а после и вовсе отшатнулась в сторону, когда он прошел мимо. Корчмарь же оказался более приветливым. Комнату рядом со своей выделил, гуляш с мясом предложил и небольшой бочонок пива обещал оставить так, чтобы по приходу ведьмак его без труда нашел. Осталось дело за малым — напиться снадобий, смазать меч маслом, остатки которого уже неделю болтались по сумке, и отправиться на поляну.
Место встречи он нашел быстро. Валялась там еще и тряпица, на которой миловались молодые, да и вещи были разбросаны то тут, то там. Откупорив пузатую склянку, мужчина скривился от резкого запаха. На вдохе он опрокинул в себя зелье, стараясь залить его прямиком в глотку. Лишний раз ощущать тошнотворный привкус на языке не хотелось. Выдохнув, он спрятал пузырек в сумку для повторного использования. Все же порой тара стоила на порядок дороже, чем ингредиенты. А лакать, как собака, эликсиры из ладоней он не хотел. Теперь предстояло самое неприятное — ждать. Присев на ноги, упирая в землю колени и положив перед собой мечи, мужчина сделал глубокий вдох, умостил руки на бедрах, открыв ладони, и прикрыл глаза. Если быстро поймать необходимый дыхательный ритм, то состояние транса не заставит себя долго ждать. А там и время пройдет незаметно.
Когда ведьмак окончательно потерял счет времени, а на землю опустилась глубокая ночь, позади него что-то протяжно застонало.
— Наконец-то, — шепнул он, медленно открывая глаза.
Полуночница оказалась практически идентична той, которую он видел в бестиарии. Худая высушенная женщина, стонущая и воющая, имеющая серый цвет кожи и облаченная в светлые лохмотья. Сделав еще один вдох, он рассек воздух мечом и развернул в ладони рукоять, беря её обратным хватом, а после выставил левую руку перед собой, сложив пальцы в необходимом знаке.