Страница 2 из 17
– Прикажете выводить лошадей, господин барон? – спросил Карл.
– Пока выводи только свою. Съезди в город, найди постоялый двор, какой понравится, закажи номера на всех и раздобудь карету или закрытые носилки для дам. Возьми деньги, – Вольфгер перебросил оборотню кожаный мешочек.
– Ну вот, и приехали, господин хороший, – подошёл к Вольфгеру барочник. – Почитай, в самое распоследнее время успели, река уже встаёт, таперича обратно по воде мне не уйти, вмёрзнем в лёд. Что я буду всю зиму в Виттенберге делать, да ещё с этой баркой? Эх, горе-то какое, в убытке я остался, да ещё в каком!
– Я-то тут причём? – равнодушно ответил Вольфгер, понимая, что барочник хочет поторговаться и выжать из него несколько лишних монет. – Откуда я знаю, что тебе с баркой делать? Ну продай на дрова.
– Кто же её купит? – опять заныл барочник. – Дерево сырое, гореть будет плохо, да ещё её надо на берег вытащить, разобрать…
– Отвяжись от меня со своими дровами! – рявкнул барон, – А не то…
Барочник понял, что все его уловки напрасны, вздохнул, сплюнул под ноги и ушёл, бормоча про себя о жадных господах, которые готовы удавиться за лишнюю монету. Вольфгер собрался было отвесить ему пинка, но передумал.
Карл отсутствовал что-то уж слишком долго, и Вольфгер начал волноваться. Наконец к пристани, гремя колёсами, подъехал донельзя облезлый возок, запряжённый парой лошадей. За ним верхом ехал Карл.
– Постоялый двор нашёл, ваша милость, – доложил он, спрыгнув с коня. – Это как раз было легче всего, потому что он вообще один в городе, и совершенно пустой. Хозяйка как услышала, что к ней вселяются шесть человек, чуть в обморок от радости не упала. А вот повозку еле нашёл. Хозяин, кстати, называет её каретой.
Ута, Алаэтэль, отец Иона и гном кое-как разместились в «карете». Её пол был по-крестьянски застелен сеном. Вольфгер свёл на берег своего коня, и они, не оглядываясь на барку, на которой провели неожиданно много времени, въехали в Виттенберг. Повозка грохотала по замёрзшим рытвинам и колдобинам, скрипя всем корпусом и опасно кренясь с боку на бок. Карл ехал первым, указывая дорогу. Ближе к центру стали попадаться мощёные улицы, освещённые фонарями, и каменные дома в два этажа.
– Как называется постоялый двор? – спросил Вольфгер, подъехав к Карлу.
– Да, по-моему, никак не называется, я и вывески там не видел, мне уличный мальчишка за монетку показал к нему дорогу.
Постоялый двор занимал деревянный двухэтажный дом с двумя флигелями. В одном размещалась кухня, а в другом конюшня. Путешественники заняли весь второй этаж. Комнаты были маленькими, бедно обставленными, но чистыми. Вольфгер выглянул в окно и нахмурился: внизу торчали крыши сараев.
«Н-да, придётся спать вполглаза, – с неудовольствием подумал он, – того и гляди, обворуют».
На столике возле кровати лежало Евангелие. Вольфгер взял его, машинально начал листать и вдруг удивлённо присвистнул: книга была на немецком языке! Первое Евангелие в его жизни не на латыни! Барон с видом знатока и любителя стал рассматривать книгу внимательнее. Она была напечатана в типографии Мельхиора Лоттата в Виттенберге в 1522 году и содержала перевод четырёх канонических Евангелий, сделанный Лютером с греческого языка. Книга стоила полтора золотых гульдена и была богато иллюстрирована гравюрами.
«Интересно, её здесь забыл кто-то из постояльцев, или хозяйка настолько богата, что может держать в каждом номере печатное Евангелие? – подумал Вольфгер. – Кажется, про Кранаха говорил секретарь курфюрста. Этот художник ещё и бургомистр, надо будет нанести ему визит вежливости. Мало ли, вдруг да пригодится?»
Поужинав куском вестфальской ветчины, хлебом и вином, Вольфгер отправился на поиски отделения торгового дома Фуггеров в Виттенберге. Искать долго не пришлось: как обычно, Фуггеры заняли самое лучшее место, на площади рядом с ратушей. Время было позднее, и служащие уже запирали тяжёлые, окованные железом ставни, когда Вольфгер вошёл в контору. Ему показалось, что он уже бывал здесь раньше: виттенбергская контора была как две капли воды похожа на дрезденскую. Казалось, что приказчики всех контор торгового дома даже одеты были похоже, и хранили на лицах одинаковое выражение вежливого равнодушия.
Увидев посетителя с уверенными манерами и баронской цепью на груди, к нему сразу же подошёл старший служащий. Внимательно глянув на медальон, он поклонился и спросил:
– Что угодно господину барону?
– Я Вольфгер фон Экк, возможно, для меня есть письмо.
Служащий поклонился ещё ниже:
– Письмо есть, господин барон, получено вчера. Извольте присесть.
Старший служащий жестом отпустил своих подчинённых. Дождавшись, когда зал опустеет, он запер входную дверь и достал из ящика с секретным замком письмо.
Вольфгер распечатал его. Служащий поставил рядом подсвечник с горящими свечами и вежливо отошёл.
Письмо было от Антона Фуггера.
Ваша милость, господин барон!
Прежде всего, спешу сообщить, что очередной обоз с известным Вам грузом, слава Господу, благополучно прибыл из Вашего замка и размещён в кладовых торгового дома. Вместе с грузом прибыли средства, переданные Вам для хранения и управления купцом Иегудой бен Цви.
Подробная роспись счетов, как обычно, будет послана Вашему управляющему.
Пользуясь случаем, сообщаю, что упомянутый бен Цви прибыл в Прагу и ныне пребывает в своём доме в Жидовском квартале.
Служащие нашего пражского отделения сообщили, что его путь в Прагу был не вполне успешным: на купца в Рудных горах напали разбойники. Один из приказчиков был убит, а сам Иегуда получил лёгкое ранение, но, к счастью, нападение удалось отбить.
Не получая от Вас никаких вестей, а такожде исполнясь тревоги за Вас и Ваших спутников, я нанёс визит его высокопреосвященству Альбрехту, но, к обоюдной печали выяснилось, что и он не имеет сведений о Вас.
Почтительно прошу Вас, господин барон, держать меня в курсе событий, чтобы я мог оказывать Вам посильную помощь в Вашем многотрудном, небезопасном, но столь важном для всего христианского мира деле.
Удалось ли Вам встретиться с доктором Мартинусом Лютером, и если да, то каковы результаты этой встречи?
P.S. Ответ Вы сможете передать через служащего, который вручит Вам это письмо.
P.P.S. В последние седмицы сего месяца моим людям удалось узнать нечто новое, и я спешу поделиться новостями с Вами.
В империи появилась новая сила. Это человек, обладающий не меньшим влиянием, чем Лютер, но гораздо более опасный. Его имя – Томас Мюнцер, он священник. Первоначально Мюнцер был убеждённым последователем идей Лютера, однако вскоре разошёлся с ним.
Если Лютер проповедует мир, то Мюнцер – войну.
Сообщают, что оный Мюнцер возомнил себя неким пророком. Он по-своему перетолковывает Священное писание, творит суд и расправу, приказывает грабить и даже убивать князей, священников и монахов, разорять замки и монастыри. Он творит суд на основании закона Моисеева, и так уверен в своей богоизбранности, что приказывает при своих выходах на люди нести перед ним крест и обнажённый меч.
Он проповедует против роскоши, против поклонения золотому тельцу, против римской курии и призывает к кровавому истреблению всех, кого он полагает врагами Христа.
Сообщают, что отряды Мюнцера насчитывают до десяти тысяч человек.
Ныне весьма неспокойно стало в Верхней Швабии и Альгау. Близки к восстанию и смуте крестьяне Кемптенского аббатства. Пока их удаётся удерживать в рамках покорности путём увещеваний и переговоров, но они могут прервать переговоры в любой миг и обратиться к силе оружия.
В Южной Франконии появляются всё новые и новые отряды смутьянов. Их возглавляют некий крестьянин Яков Рорбах, по-видимому, одарённый военный вождь, а такожде обедневший рыцарь именем Флориан Гейер. Под его рукой ходит так называемый «Чёрный отряд», который чинит жестокие насилия и бесчинства. Поступают сообщения о немирных настроениях крестьян и в Северной Франконии, Тюрингии и даже в Саксонии. Ситуация постепенно накаляется.
Единственная реальная военная сила империи – Швабский союз – собирает отряды, но ранняя и суровая зима вопиюще затягивает и так небыстрый сбор воинства.
В общем, положение в стране становится всё более и более тревожным. Ради всего святого, заклинаю Вас: будьте осторожны, не рискуйте понапрасну!
При любой потребности без стеснения прибегайте к помощи торгового дома, каковая будет Вам представлена немедленно и в любом потребном объёме.
При сём остаюсь с почтением
Антон Фуггер,
Писано в Дрездене 10 ноября 1524 года.