Страница 16 из 17
– Пойдём вдоль стены, – предложил гном – Как дойдём до ворот, у которых нас захватили, сразу станет ясно, куда идти… Ай!
– Ты чего? – спросил Вольфгер, поднимая под мышки растянувшегося во весь рост гнома.
– Споткнулся обо что-то, сейчас посвечу… Великие боги!.. Господин барон, посмотрите сюда.
– Теперь ясно, что стало с монахинями, – тяжело молвил Вольфгер. – Наверное, они все здесь…
Под ногами у них лежали замёрзшие трупы в монашеских рясах. Мёртвые лица были покрыты чёрными потёками и страшно изуродованы. Рупрехт долго молчал, глядя на седые волосы монахини, вмёрзшие в снег у него под ногами, а потом вдруг резким и скрипучим голосом сказал:
– Вот что, господин барон, нам нельзя уходить отсюда.
– Почему нельзя?
– Потому что мы должны отомстить. За них, – гном показал на трупы, – и за нас.
– Как? Голыми руками?
– Хорошо, – сказал гном, – вы правы, уходите. На вас ответственность за весь отряд, вам нельзя рисковать. А я останусь.
– Постой, Рупрехт, – раздражённо сказал Вольфгер. – Ты что, считаешь, что я струсил?
– Я ничего такого не говорил, – холодно ответил гном, – но я остаюсь. У меня к разбойникам свой счёт, и я буду их убивать. Заберу с собой сколько смогу.
– Но… – начал Вольфгер и вдруг почувствовал, что в овраге стало немного темнее. Он поднял голову и увидел на фоне предутреннего неба маленькую фигуру. Сначала он подумал, что это ещё один гном, но потом понял, что ему здесь появиться неоткуда, и на самом деле это ребёнок. Вольфгер схватил гнома за руку и прошептал:
– Смотри, Рупрехт, к нам пришёл какой-то малыш! Позови его, ты маленький, он тебя, может, не так испугается.
Гном, стараясь не делать резких движений, вышел из-под стены монастыря и негромко сказал:
– Послушай, э-э-э… дитя, не бойся нас, мы не сделаем тебе ничего плохого!
– Я не боюсь вас, – спокойно ответил ребёнок. – Я знаю, вы – большой рыцарь и маленький рыцарь, те самые, которых вчера захватили в плен разбойники. Я шла, чтобы освободить вас, но вы смогли вернуть себе свободу сами, вы молодцы.
– Откуда ты узнала про подземный ход? – спросил Вольфгер.
– Мать аббатиса учила меня… Ещё давно.
– Ты можешь спуститься к нам? – спросил гном.
– Сейчас, – ответила девочка и исчезла.
Вскоре она стояла перед Вольфгером и гномом, спустившись в ров по незаметной тропинке. Худенький ребёнок лет двенадцати, одетый в немыслимое рваньё.
– Не бойся нас, – повторил Вольфгер.
– Я не боюсь рыцарей, они добрые. Я боюсь разбойников. Они убили мать аббатису, сестру Анни, сестру Гризельду, сестру…
– Ладно-ладно, – перебил её гном, осторожно кладя девочке руку на голову. – А тебя как зовут?
– Я Эльза. Я была послушницей в этом монастыре, потому что мне ещё рано принимать постриг, но мать аббатиса обещала, что через два года. А теперь… – девочка шмыгнула носом.
– Как же ты уцелела?
– Я пряталась. В монастыре много мест, куда взрослому не пробраться. А в конюшне ещё и тепло.
Вольфгер присел перед Эльзой на корточки и взял в руки её заледеневшие ладошки:
– Да ты совсем замёрзла, простудишься насмерть!
– Я хочу быть с сёстрами, – ломким голосом ответила та, – с сестрой Анни, сестрой Минной, сестрой Гризельдой… Со всеми сёстрами… Они там, – Эльза показала на овраг.
– Скажи, дитя, разбойники убили всех монахинь?
– Нет. Разбойники отобрали шестерых самых молодых, они сидят под замком.
– Зачем? – наивно спросил гном.
– Они хотят сделать с сёстрами… плохое.
Вольфгер натужно сглотнул и повернулся к гному:
– Прости меня, Рупрехт, ты был прав. Мы остаёмся.
Гном промолчал, неразборчиво хмыкнув в бороду.
– Вы должны убить разбойников, – сказала Эльза. – Для этого я и собиралась вас освободить.
– Мы постараемся, – кивнул Вольфгер. – А сколько их?
– Две руки и ещё двое. Двое на стенах, остальные сидят в трапезной. Сначала нужно убить тех, что на стенах
– В монастыре есть оружие? – спросил гном.
– Нет, только у разбойников, – покачала головой Эльза.
– Ну нет так нет, обойдёмся как-нибудь, – вздохнул Вольфгер. – Как подняться на стены? Ты покажешь?
– Конечно, идите за мной.
Она повернулась и быстро пошла вдоль стены, привычно обходя кочки и выбоины. Вольфгер и гном поспешили за Эльзой. Они дошли до угла и свернули направо. В этой стене оказались ещё одни ворота и калитка. Маленькая послушница толкнула её и шагнула на территорию монастыря. Вольфгер и гном, переглянувшись, вошли следом. Девочка быстро шла вдоль стены, выбирая самые тёмные места. Вскоре они подошли к деревянной лестнице, ведущей наверх. Лестница была очень старой и скрипучей. Вольфгер поднимался, стараясь опираться на перила и как можно меньше касаться ногами ступеней, но, всё равно, шуму они наделали много, однако тревога так и не поднялась. На стене Вольфгер понял, почему.
Снегопад усилился. Ледяной, порывистый ветер, свистел в полуразрушенных бойницах, бросал в лицо снежные заряды, слепил, сбивал с ног. В двух-трёх шагах уже ничего не было видно. С внутренней стороны монастырской стены вместо бойниц шёл сплошной каменный парапет. Он скрывал гнома и девочку почти полностью, а рослого Вольфгера по пояс.
Они дошли до угла стены, и там Эльза остановилась.
– За углом сторожевая башенка, – сказала она, – в ней сидит часовой.
– А до другого часового далеко? – спросил гном. – Они друг друга видеть могут?
– Далеко, вторая башенка над теми воротами, в которые вы вошли вчера. Отсюда их почти не видно, да и снегопад сегодня сильный.
– Ждите меня здесь, – бросил Вольфгер, разминая пальцы. Он пошевелил плечами, пробуя, не ограничивает ли движение одежда, и, пригибаясь, двинулся вдоль парапета. Снег предательски хрустел под ногами, но часовой, похоже, ничего не слышал. Подобравшись ко входу в башенку, Вольфгер сделал несколько глубоких вдохов и ворвался внутрь.
В башенке на каменной скамье развалился мужик в бараньем тулупе. На его обрюзгшей, щетинистой роже было разлито блаженство. Мужик жрал. Перед ним были разложены хлеб и мясо, а рядом стояла бутыль. Несмотря на сильный ветер, в башенке воняло плохо выделанной шерстью и немытым человеческим телом.
Вольфгер мельком глянул в лицо часового, и в его памяти возникли седые, окровавленные волосы, вмёрзшие в снег.
Что было дальше, барон точно не помнил. Его сознание заволокло багровой мутью, он закричал и с запредельной силой и злобой вцепился в горло часового, ломая его кадык. Мужик захрипел, пару раз дёрнулся и обмяк, но Вольфгер не отпускал мертвеца, продолжая давить на жирную шею.
– Отпусти его, – проник в сознание барона голос гнома. – Ты ему мало что голову не оторвал, с ним уже всё.
Вольфгер не обратил внимания на то, что в минуту опасности обычно вежливый гном перешёл на «ты».
Барон с трудом расцепил сведённые судорогой пальцы и начал оттирать их снегом. Гном быстро обшарил башенку. Его добычей стал скверно откованный меч, охотничий нож и арбалет с полудюжиной болтов. Арбалету гном особенно обрадовался.
– Добротная работа, настоящее боевое оружие! Но как запущено! Тьфу! Руки бы оторвать тому, кто… Впрочем, он своё уже получил. Ну-ка, попробуем!
Гном наложил болт на ложе, повернул рычаг, проволочная тетива заскрипела, и болт лёг на своё место.
– Отлично! – довольно сказал Рупрехт. – Вот оружие по мне, не то, что эта железная кочерга, – он презрительно кивнул на меч, валявшийся на скамье. – О, да тут кое-что съедобное осталось, может, подкрепимся?
– Я не могу, доедать после этой твари, – покачал головой Вольфгер.
– Это же обычная еда! Что в ней такого? Впрочем, не хочешь – не надо. Ну хоть глотни, на морозе самое то.
Вольфгер взял бутыль, недоверчиво понюхал и, преодолевая отвращение, глотнул. В бутыли была сивуха. Вонючая, но крепкая. То, что надо.
– Второй часовой мой, – с ноткой ревности объявил гном. – Надо арбалет опробовать. Эльза, веди.