Возвращение Кота

Юрий Ситников

Возвращение Кота

Книга третья

Глава первая

Неугомонная Варя

Зима была лютая, весна – ранняя и теплая. В середине марта начал таять снег, белое покрывало предательски почернело, огрубело, казалось уродливым и неухоженным. Днём шли дожди, по оголившимся тротуарам текли ручьи талой воды, к вечеру подмораживало, многочисленные лужицы стягивало блестящей корочкой льда, что так игриво блестела, отражая свет уличных фонарей. Ночами было по-прежнему холодно, ночами весна сдавала позиции и старуха-зима, никак не желавшая мириться с природным обновлением, изо всех сил старалась удержать свою пусть уже и шаткую, но все же власть.

Но наступал новый день, более длинный и светлый, высоко поднималось солнце, намного теплее и ласковее зимнего; пели птицы, дул чистый новый ветерок, во всем – в первую очередь в прозрачном, вкусном, юном воздухе – чувствовалось присутствие весны. Весенний воздух необычен, он наполняет сердце надеждой, опьяняет, вдыхает новые силы; природа рождается заново, дышит весенними ароматами, манит новизной ощущений.

Весна казалась Коту некой наградой за его героизм, проявленный в победе с безжалостной зимой. Зиме конец, сомневаться не приходится, позади остались коварные денечки с трескучими морозами, болезненным голодом и страхом за собственную жизнь.

Пришла весна – за спиной появились крылья. Ощущение небывалой легкости и царящей повсюду праздной атмосферы – весна! Это возвышало и одухотворяло настолько, что вера в себя становилась незыблемой. Кот верил – он все преодолеет. Теперь, когда самое страшное в прошлом он, наконец, выкарабкается из цепких лап невезения, сделает рывок и прорвется вперед. Кот докажет: невозможное возможно. Он отыщет свой дом, семью, своих самых любимых друзей.

Проблема лишь в том, что Коту все ещё неясно, куда следует идти, неразбериха в голове продолжает сбивать с толку. Вот и на этот раз, проскитавшись две недели по бесконечным дорогам, он пришел совсем не туда, куда следовало прийти.

Деревня. Недалеко от города. До многоголосой магистрали километра три. Деревенька небольшая – домов на пятьдесят, и все ветхие, жалкие, почерневшие от времени, скособочившиеся, стоят словно неприкаянные, доживая свой век в полной разрухе и безысходности. Единственная грунтовая дорога до деревни давно сама себя потеряла: кривая, колдобистая, на первый взгляд казавшаяся совсем непроезжей, она будто являлась отражением убогой действительности.

Снега было много, у неровных заборов из тонкого штакетника лежали метровые сугробы. В деревне продолжала хозяйничать зима: снег не тронула чернота, он скрипел под ногами, от него слепило глаза. Пахло перепревшей соломой, опилками и чем-то незнакомым: сильным и волнующим. Запах, который не встречался Коту в городе. Возможно, это и есть запах весны. Настоящей весны в деревне.

У колодца Кот встретил пожилую женщину, укутанную в тулуп, в валенках выше колен и покрывавшем голову теплом цветастом платке. Она только что достала из колодца ведро воды, тяжело дышала, опираясь на кривую палку, измучено поглядывая на Кота выцветшими глазами. Немного погодя, женщина, продолжая задыхаться, перелила воду из общего ведра себе в ведерко, глубоко вздохнула и, не до конца распрямившись, обратилась к Коту:

– Что смотришь, помог бы бабке.

Кот мяукнул.

– Не упасть бы по дороге, – сказала женщина, подхватив ведерко и аккуратно ступая вперед. – Ой, батюшки, палку забыла.

Непрестанно ворча и делая частые остановки, женщина вскоре скрылась из виду. Кот остался один. Но скучал недолго, гомонящие дети появились у колодца спустя пару минут после ухода женщины. Их было четверо: три девочки лет семи и мальчишка года на два младше.

Заметив Кота, они остановились, и самая бойкая из всей компании (её звали Варей; одета она была в песочного цвета пальто, черные сапожки, белую меховую шапку и длинный цветастый шарф, повязанный простым одинарным узлом) вышла вперед и звонко произнесла:

– Смотрите, кошка!

Худенький мальчик шмыгнул носом и провел по нему ладошкой, спрятанной в темно-синюю вязаную варежку.

– А чего она такая длинная? – картаво спросил мальчик и хотел подойти ближе к Коту, но Варя запротестовала.

– Не подходи, спугнёшь ещё. Она не длинная, она большая.

– Я её раньше не видела, – это сказала Варина подруга Лиза.

– Приблудная, – согласилась Люда.

– Девочки, смотрите, у неё на спине что-то есть, – Варя приблизилась к Коту и села на корточки.

– Что там? – Павлику не терпелось тоже взглянуть на спину рыжего кота.

– Кожа в шрамах и болячек много.

Лиза брезгливо посмотрела на Кота, поправила спадавшую на глаза шапку и попросила подруг оставить кошку в покое.

– Ещё заразимся от неё. Пойдемте, Варь… Люд, идемте.

– Подожди ты! – шикнула Варя, и выдержав недолгую паузу, авторитетно заявила: – Не заразимся, если сами её вылечим.

– Мы? – удивилась Люда.

– Мы! – ответила Варя. – Вспомни, когда в больницу играли, щенку приблудному лапу почти залечили. И галчонок хромой обязательно бы выздоровел, если бы не умер во время процедур. И кошку вылечим.

Девочки неуверенно переглянулись, Павлик отошел чуть в сторонку, зачерпнул рукой немного снега и стал его лизать.

В деревеньке Варя Пестова, несмотря на юный возраст, слыла главной заводилой. Сидеть на месте и играть в спокойные игры, Варя не могла, попросту не умела. В ней постоянно бурлили идеи, её тянуло на подвиги, размеренность и скука жутко раздражали. Если Варвара что-то втемяшивала себе в голову, будьте уверены, свои замыслы она исполняла при любых обстоятельствах. Она и сама в истории втягивалась, и других тянула за собой паровозиком. Лизе и Люде матери часто говорили: «Играй возле дома, далеко не отходи, а если Варька куда-нибудь потащит, откажись».

А Варька, фонтанируя идеями, каждый день придумывала для себя и подруг новые развлечения. Например, третьего дня вздумалось Варваре прыгнуть с соседского сарая в сугроб. Она и прыгнула. А потом заявила, что это классно и каждый уважающий себя человек обязан повторить такой же прыжок.

Лиза отказалась сразу, за что в очередной раз была названа трусихой; Люда долго колебалась, но поддавшись на уговоры подруги (что-что, а уговорить Варька могла, кого угодно), вскарабкалась на невысокую сараюшку, подошла на край, зажмурила глаза и… сиганула вниз. Особого удовольствия от прыжка Люда не получила, зато снискала расположение Вари. Через минуту Варвара уговаривала спрыгнуть в сугроб пятилетнего Павлика, брата Лизаветы. Хорошо, что соседка вовремя заметила топтавшегося на крыше мальчишку, иначе дело могло кончиться переломом.

Вечером того же дня Варю выпорола мать, и девочка, заливаясь слезами, клятвенно пообещала не ввязываться больше ни в какие авантюры. Она клялась быть тихой и послушной, рассудительной и ответственной, и подруг своих любить обещала и даже поклялась под страхом смертной казни не подвергать ничьи жизни, включая и свою, опасности.

Родители на слово дочери поверили.

Прошло три дня, Варя увидела у колодца рыжего кота с зараставшими шерстью шрамами на спине и тотчас же решила вылечить бедное животное. Иначе она не могла, чужая боль воспринималась как собственная. Недаром Варвара с пяти лет мечтала стать ветеринаром. Галчонок, которого она упомянула, и щенок с вывихнутой лапой действительно по неосторожности попали в руки Варвары.

И она им помогала, точнее, искренне верила, что оказывает животным помощь. В итоге щенок, которому Варя поставила диагноз «перелом колена» и пыталась наложить гипс из пескобетона, стал хромать ещё больше. А бедный галчонок – вот уж кому не повезло – с дилетантским диагнозом «сотрясение мозга» и «инфаркт мараканда» (Варя, конечно же, имела в виду инфаркт миокарда) погиб, оказавшись закутанным в шерстяную кофту и оставленный в неудобном положении на батарее.