Страница 19 из 22
На съезде 1100 г. в Уветичах внутренние препятствия к совместному выступлению князей были, наконец, устранены, и уже в следующем году «вся братья» – Святополк, Мономах и трое Святославичей, Давыд, Олег и Ярослав, собрались с дружинами на реке Золотче (правом притоке Днепра). Действия русских князей были направлены против правобережных половцев и, судя по всему, преследовали единственную цель – обеспечить их нейтралитет. Демонстрация силы удалась как нельзя лучше. Устрашённые половцы прислали послов с просьбой о мире. Князья велели ханам прибыть в Саков – один из пограничных городков русского Поросья, где обе стороны обменялись заложниками и мирно разошлись.
Теперь у русских князей появилась возможность нанести упреждающий удар по левобережным половцам, от чьих набегов главным образом и страдала Русская земля. И в первую очередь решено было разгромить большую половецкую орду в Нижнем Поднепровье, «залёгшую» днепровский торговый путь.
В начале 1103 г. Святополк и Мономах съехались у Долобского озера «думати» о будущем походе. Совещание проходило в шатре, с участием «дружин» (ближних советников) обоих князей. Святополк предложил настигнуть половцев ранней весной, когда половецкие кони, ослабленные и малоподвижные после тягостей зимовки, только начинают выгуливаться на молодой траве. Владимир поддержал смелый замысел великого князя: «То ти, брате, велико добро створиши земле Русской».
На призыв «покласть головы по Русстей земле» откликнулись Давыд Святославич и четверо младших князей; Олег остался дома, сказавшись нездоровым. В начале марта тронулись в путь – дружинники шли берегом Днепра на конях, пешее ополчение спускалось вниз по реке в ладьях. У острова Хортица пешие высадились на берег и вместе с конницей углубились в степь на четыре дневных перехода, вплотную приблизившись к половецким становищам.
Тем временем разрозненные орды степняков, которые, по-видимому, пережидали весеннюю путину, кочуя вдоль берега Азовского моря, стеклись в стан старейшего хана Урусобы. На общем совете половецких вождей Урусоба старался охладить пыл молодёжи, рвавшейся в бой. «Просим мира у Руси, – увещевал он горячие головы, – яко крепко имуть [будут] битися с нами, сотворихом бо мы много зла земли их». Но «унейшие» (молодые ханы) не послушали его и даже подняли на смех: «Аще ты боишися Руси, но мы не боимся; избивше бо их, поидем в землю их и примем грады их, и кто избавит я [их] от нас?» Их мнение победило, и половцы изготовились к битве.
4 апреля степняки выслали вперёд сторожевой отряд хана Алтунопы, славившегося своим мужеством. Вероятно, он должен был притворным отступлением заманить русские дружины под удар главных сил половцев. Но на этот раз тактический приём степняков не сработал: русские сами окружили отряд Алтунопы и истребили его до последнего человека.
Затем конная и пешая русская рать всей мощью обрушилась на врага. Половцы поскакали навстречу, но их отощавшие за зиму лошади двигались вяло. «И конем их не бе спеха в ногах», – замечает летописец, тогда как «наши же с весельем на конех и пеши поидоша к ним». Не выдержав натиска, степняки обратились в бегство. Разгром был полный. По словам летописи, русские «скруши главы змиевыя», уничтожив целый выводок половецких ханов – самого Урусобу и с ним ещё 19 человек. Одного хана по имени Бельдюз дружинники Мономаха захватили в плен. Приведённый в русский лагерь, он предлагал за себя богатый выкуп – золото, серебро, коней и скот. Но Владимир Мономах отказался вступать с ним в торг и велел разрубить Бельдюза на куски за то зло, которое он причинял Русской земле, «преступая роту» (нарушая клятвы) и «проливая кровь християньску яко воду».
Добычей победителей стали «скоты и овце, и коне, и вельблуды, и веже с добытком и с челядью». На обратном пути русские также пограбили половецких данников – печенегов и торков с вежами, и «придоша в Русь с полоном великим, и с славою, и с победою великою».
В том же году Святополк залатал брешь в оборонительной линии Поросья, заново отстроив сожжённый половцами Юрьев.
Разметав днепровскую орду, русские князья взялись за донских половцев, возглавляемых двумя ханами, злейшими врагами Руси – «старым» Шаруканом и Боняком, в адрес которого летопись не жалеет бранных эпитетов: он и «окаянный», и «безбожный», и «треклятый», и «шелудивый». Донская группировка половцев, кочевавшая в бассейнах Северского Донца и Нижнего Подонья, была самой многочисленной и агрессивной, поэтому борьба с ней приобрела затяжной характер.
После поражения своих днепровских соплеменников донские половцы попытались перехватить инициативу. Однако их набеги на Русскую землю уже не были такими опустошительными, как в конце XI в., а русские отвечали ударом на удар. Зимой 1105 г. Боняк напал на Заруб (город в Поросье) и сильно потрепал торков и берендеев. В следующем году половцы воевали у Заречска. Святополк послал на них своих воевод, которые отогнали степняков и отбили полон.
Весной 1107 г. Боняк объявился в окрестностях Переяславля, но только и смог что угнать конские табуны. Летом он вернулся, ведя с собой орды Шарукана и многих других ханов, и стал у города Лубны на Суле. Подошедшие 12 августа дружины Святополка, Владимира и Олега с ходу переправились через реку и с кличем ударили на врага. Половцы пришли в такое смятение, что, по свидетельству летописца, не могли и «стяга поставить», то есть построиться в боевой порядок. Не оказав никакого сопротивления, они обратились в повальное бегство. Русские преследовали их до реки Хорол, убили Таза, Бонякова брата, захватили хана Сугра и его брата, а Шарукан едва «утече», оставив в руках победителей свой обоз.
Военные успехи закрепила дипломатия. Чтобы ещё больше ослабить Боняка и Шарукана, Владимир и Олег заключили мир с двумя половецкими ханами (обоих звали Аепами), скреплённый брачными союзами. Мономах женил своего сына Юрия на дочери одного Аепы, «Осеневой внуке» (внучке хана Осеня), а дочь другого Аепы, «Гиргенева внука», была выдана за сына Олега, не названного по имени.
Затем Русь перешла в наступление. В декабре 1109 г. воевода Мономаха Дмитр Иворович ходил на Донец, где взял тысячу половецких веж. Очевидно, это была разведка боем, ибо весной 1110 г. на половцев выступила объединённая рать Святополка, Владимира и Давыда (вероятно, Святославича). Однако у города Воиня поход пришлось прервать по причине великой стужи и конского падежа.
Сокращение поголовья лошадей подорвало боеспособность княжеских дружин, и Святополк начал подумывать о том, чтобы отложить поход на неопределённое время. Но Мономах торопил с выступлением. На новой встрече со Святополком зимой 1111 г., состоявшейся, как и восемь лет назад, у Долобского озера, он предложил восполнить потери в кавалерии за счёт мобилизации лошадей у смердов – зависимого населения княжеских сел. «Дружина Святополча» не одобрила это начинание: «не веремя ныне погубити [отрывать] смерды от рольи [пашни]». Выдвинутое возражение казалось вполне резонным: набор коней в смердьих хозяйствах мог обернуться срывом весенней пахоты и, как следствие, неминуемым разорением смердов, а значит, и самого князя. Тогда слово взял Владимир Мономах. «Дивно ми, дружино, – сказал он, – оже [когда] лошадий жалуете [жалеете], ею же то орет [на которых смерд пашет]! А сего чему [почему] не промыслите [сообразите], оже то начнёт орати [пахать] смерд, и, приехав, половчин ударит и [его, т. е. смерда] стрелою, и лошадь его поиметь, а в село его ехав, иметь жену его, и дети его, и все его именье? То лошади жаль, а самого [смерда] не жаль ли?» На это у осторожных скептиков не нашлось, что ответить: «И не могоша отвещати дружина Святополча».
Так, «думою и похотением» Мономаха в 1111 г. был объявлен новый, третий по счёту общерусский поход в степь. Навестить половцев на Дону собралась многочисленная княжеская «братья»: Святополк с сыном Ярославом, Владимир с сыновьями Мстиславом и Ярополком, Давыд Святославич с сыном Ростиславом, два Ольговича – Всеволод и Святослав и Давыд Игоревич. Княжеские дружины и пешее ополчение «воев» выступили в последних числах февраля, ещё по санному пути, и, совершив 20-дневный переход через «многи реки» – Супой, Сулу, Хорол, Псёл, Голтву, Ворсклу, во вторник на пятой (по Воскресенской летописи) или шестой (по Ипатьевской летописи) неделе Великого поста вышли к Северскому Донцу. Русские князья, очевидно, намеревались застать половцев на местах их зимних кочевий, до того, как они успеют перейти с Донца на южные летовища в широких приазовских степях.