Сибирская эпопея

Экспедиция 1594 года следует известным уже указаниям. Два корабля берут курс на север Атлантики в надежде обойти паковый лед через полюс. Баренц же, со своей стороны, впервые пытается обойти длинный остров Новая Земля с северной стороны, где еще никто, кроме русских, не бывал. Экспедиция привозит самую разнообразную информацию, она открывает «новые» острова, немедленно получившие голландские названия, а также гигантские – в несколько сотен – колонии моржей, «огромных морских чудищ, во много раз превосходящих размеры быков»,131 которые произвели большое впечатление на матросов. Экспедиция обнаружила также православные кресты, могилы и избушки русских рыбаков, находившиеся очень далеко на севере. Одно из этих мест, известное сейчас как бухта Строганова, возможно, было охотничьей базой знаменитых купцов. Однако Баренц не смог преодолеть «Ледовое море». Он хотел перезимовать, чтобы продолжить плавание на следующий год, но, несмотря на его протесты, было решено отправиться обратно. Моряки составили общее заявление: «Мы, нижеподписавшиеся, заявляем перед Богом и людьми, что сделали все, что зависело от нас, чтобы пройти через Северное море и достичь Китая и Японии в соответствии с данными нам инструкциями».132 Вторая попытка, состоявшаяся годом позже, не принесла ничего нового. Лед полностью перегородил проходы в Карское море. Но Баренц не отказывается от своего плана. Он упрям, и он хочет вернуться туда, где прервалась его последняя экспедиция. К тому же город Амстердам пообещал выплатить двадцать пять тысяч флоринов тому, кто сможет пробиться через северо-восток в сторону Китая. Купцы соглашаются снарядить третью экспедицию из двух кораблей, но, опасаясь, вероятно, слишком авантюрного склада характера Баренца, настаивают, чтобы он шел только в качестве главного штурмана. Экспедиция покидает Голландию 10 мая 1596 года. Ни один из кораблей не вернется. 17 июля корабль, на котором находился Баренц, оказался у Новой Земли. 19 августа голландцы проходят мимо ее самого северного мыса, который называют мысом Желания. 21-го они остановлены льдами в небольшой бухте на мелководье. 26-го корабль окончательно сжат льдами, льдины напирают с такой силой, что его корпус не выдерживает.

«Корабль был совершенно окружен и сжат льдом; все около него стало трещать, и казалось, что он разламывается на сто частей; это было ужасно и видеть, и слышать; волосы становились дыбом при столь страшном зрелище»,133 – записывает Геррит де Веер (де Фер, в отечественной традиции), который вел дневник экспедиции. Однако самое страшное ждало впереди. Европейцы были плохо знакомы с арктическим климатом, у экипажа не оказалось ни подходящей одежды, ни многих предметов, необходимых для ставшей неизбежной зимовки на этой широте. Из досок палубы и корпуса моряки построили жилище – дом с очагом в самом центре. Но безжалостный холод проникал и туда. Запись от 6 декабря: «Скверная погода, при восточном ветре, принесла нам тягости и такой сильный холод, что он был почти невыносим. Мы с жалостью смотрели друг на друга, опасаясь, что если мороз будет еще усиливаться, то мы погибнем от холода, так как хотя мы и развели сильный огонь, но все же не могли согреться; даже благородное испанское вино, которое очень горячо, совершенно замерзало от холода».134 Запись от 27 декабря: «В доме же стояла такая сильная стужа, что даже когда мы сидели перед большим огнем, почти обжигая ноги, то спины у нас зябли, и они были покрыты инеем». И в довершение, словно всего этого было мало, начинается цинга. 14 июня следующего 1597 года голландцы, полуживые и измученные жестокой зимой, покидают свое жилище, чтобы попытаться спастись на лодках. Баренц и многие другие тяжело больны. 16 июня они снова проплывают мимо мыса Желания. Баренц просит, чтобы его подняли: «Я хочу еще раз посмотреть на него». 20 июня он говорит: «Мне кажется, что я протяну недолго, – а потом просит, – Геррит, дай мне напиться». Де Веер свидетельствует: «Он закатил глаза и неожиданно скончался».135 Встретившиеся рыбаки-поморы помогли остальным членам экипажа добраться до русских берегов. Это произошло 2 сентября 1597 года. С тех пор северное море носит имя главного штурмана Баренца. Люди Баренца узнали от подобравших их рыбаков, что те каждый год проходят в Карское море. Рыбаки поведали также, что дальше находятся большие реки: легендарная Обь, а также Енисей и еще одна – третья – река, которую голландцы записали под именем «Молконзей». Мангазея, богатейшая Мангазея! Эта страна, по словам поморов, настоящий рай для искателей пушнины. Сказано достаточно, чтобы надежды и страсти вспыхнули с новой силой.

В конце XVI века надежды пройти наконец по северо-восточному пути стали таять. Московская компания профинансировала еще две экспедиции – 1607 и 1608 года, которые возглавлял знаменитый мореплаватель Генри Гудзон (Hudson), но потом решила отказаться от дальнейших попыток. Голландцы Ван Керкховен (1609), Джан Мэй и Корнелиус Босман (1625) также потерпели поражение. Несмотря на собранные сведения и очень точные указания русских промышленников, которые умело лавировали между льдинами, европейским путешественникам не удается добиться цели. Иностранцы, которые остались в России и поселились в «немецких» слободах Москвы и Астрахани, полагали, что этот вопрос закрыт. В 1608 году голландский купец Исаак Масса писал: ««Я прекрасно знаю и могу это доказать, что этот северный путь закрыт и что все желающие его открыть претерпят неудачу в своих попытках».136 Исаак Масса жил в Москве и говорил по-русски. Его информативные записки о принявшей его стране позволяют видеть в нем главного иностранного эксперта по русским делам. Он действительно был первым из вереницы ярких граждан Нидерландов в России. Достаточно назвать, например, Николаса Витсена, будущего бургомистра Амстердама и активного сторонника сотрудничества обеих стран, или Андриеса Виниуса[10], видную фигуру при русском царе. Эмигранты, прочно осевшие на новой родине, советуют европейцам сконцентрировать усилия на контактах с Русью и на покупке пушнины. Они рассказывали, что жители Оби и Мангазеи добывают множество соболей, чернобурых лисиц и песцов самых невероятных раскрасок.

У торговых держав Европы есть и другие причины отказаться от поисков северо-восточного пути. Голландия, сильная и процветающая, укрепилась на мысе Доброй Надежды, и ее корабли плывут к Ост-Индии (современная Индонезия), чему Португалия уже никак не может помешать. Кроме того, англичане активны у африканских берегов и в Северной Америке, они ищут проход к Китаю, но уже северо-западный, в обход Канады. После неудачи в Московии Генри Гудзон целиком отдается этим поискам, унесшим в конце концов его жизнь. Однако, несмотря на падение интереса к мифическому пути в Китай, Мангазея и Обь, загадочная Сибирь с ее недоступными богатствами по-прежнему тревожат воображение. Спрос на меха только растет, и купцам не терпится заполучить побольше этого товара непосредственно на родине «мягкой рухляди», о существовании которой они узнали от европейских мореплавателей и их русских информаторов. Русские, не имевшие в своем распоряжении торгового флота, полностью зависели от западных партнеров, которые и продавали лучшие товары Московии на самых крупных ярмарках. Когда крупные русские торговые дома доставили сухопутным путем через Хойештрассе в Голландию меха, чтобы самостоятельно их продать, то местные торговые корпорации не позволили им этого сделать. В 1567 году корабль, принадлежавший Московской компании, привез русских купцов в Англию. Их представили королеве Елизавете I, но в беспошлинной торговле отказали, а они очень надеялись на эту привилегию, ведь русский царь дал ее англичанам.137 Но без собственных кораблей русские купцы бессильны. Они связаны по рукам и ногам и никак не могут быть конкурентами. Европейцы же, пользуясь своим преимуществом на море, стараются еще больше усилить свои позиции. Осенью 1583 года сэр Джером Боус (Еремей Баус), посланник королевы Елизаветы I, получил аудиенцию у Ивана Грозного. Видя успех голландцев, он просит царя, чтобы тот предоставил англичанам монополию на вход в порты северной Руси. Английский посланник известен своим вспыльчивым нравом. Он считает себя вправе требовать для англичан возможности торговать на востоке, в устьях Печоры и Мезени, где промышляют охотники, а также на Оби – в том случае, если мореплавателям удастся туда попасть. Иван Грозный болен, ему осталось жить несколько месяцев, однако наглое требование гостя ему очень не понравилось и наделало переполоха в Сибирском приказе. Царь заметил, что «Печора, да Изленди, да река Обь… те места в нашей отчине очень далеки от тех мест, которых могут достичь английские купцы. И, как сообщают свидетели, добавил с разоружающей откровенностью: «в тех местах ведутца соболя да кречеты; и только такие дорогие товары, соболя и кречеты, пойдут в Английскую же землю, и нашему государству как бес того быти?»138

10

Андрей (Андриес) Виниус (1641–1716), сын купца-эмигранта, стал одним из виднейших деятелей при царском дворе. Он возглавлял Почтовое ведомство, Аптекарский и даже Сибирский приказы. Переводчик и сподвижник Петра I с его молодых лет, Виниус немало способствовал упрочению позиций Голландии, служившей для русского царя образцом. Петр I подолгу жил в Нидерландах, где вербовал специалистов. Свою новую столицу Санкт-Петербург Петр I строил по модели Амстердама и даже использовал национальные цвета Голландии (хоть и в обратном порядке) для нового бело-сине-красного флага России.