Страница 6 из 28
Лифляндский конно-егерский и казачий Кутейникова 4‐го вправо от большой дороги для отрезания неприятеля, оборонявшего Коканин, приказал генерал-майору Ренни, с 6‐м и 32‐м егерскими полками, овладеть этим селением. Неприятель оборонялся весьма упорно, но наконец был принужден уступить нашим войскам, которые при сем захватили много пленных, два орудия и знамя; только трем ротам удалось пробиться и примкнуть у Калиша к дивизии Дюрютта. Отряд Габленца при отступлении от Скаржева к Калишу был настигнут конницей в теснине у Виняр и отрезан от прочих саксонских войск, но успел, кинувшись в обход, уйти в Ченстохов. Между тем полк принца Клеменса, атакованный в самом начале боя полковником Парадовским, с Белорусским и Лифляндским полками, и потом генерал-майором графом Виттом, с частью резервной кавалерии, у селения Павловека, долго держался там, чтобы дать время увезти орудия; а затем, выйдя из селения, построился в два каре, между коими стали два орудия: в таком расположении саксонцы, громимые картечью, отразили несколько атак и оставались в продолжение
3 часов под сильным огнем нашей артиллерии; когда же наконец их орудия исстреляли все заряды, отряд кинулся к Просне, перешел на другую сторону реки по весьма тонкому льду, по грудь в воде, причем потонуло несколько человек, и, бросив орудия, присоединился к главным силам Рейнье, отступавшим к Одеру. В продолжение времени всех этих действий бригада генерал-майора Зара в составе 4 батальонов с легкой батареей30, собравшись у Виняр за прочими войсками, оставалась там под их прикрытием, но вслед за тем саксонцы, будучи атакованы конницей генерал-майора князя Трубецкого, отступили к предместью Тынец и в самый город. Принц Евгений Вюртембергский, получив от генерала Винцингероде приказание овладеть Калишем, расположил в колоннах к атаке в первой линии дивизии князя Шаховского и Шрейдера, а во второй – дивизию Бахметева. Впереди двинулась цепь от всех полков, под начальством подполковника Рейбница; за ней следовали обе линии; первая линия была усилена двумя большими батареями.
Как только русская канонада поколебала неприятельские войска, то пехота пошла в атаку. 4‐й и 20‐й егерские полки немедленно овладели предместьем на левом крыле неприятеля, но широкий ров, покрытый тонким слоем льда, и каменная стенка остановили их под огнем саксонских стрелков, наносившим весьма чувствительный урон. Подобным же образом неприятели, засевшие в нескольких домах предместья на правом крыле позиции, удержали наступление Тобольского, Кременчугского и Волынского полков. Но в ночь саксонские войска очистили Калиш и отступили по дороге в Глогау. Урон их в сражении 1 (13) февраля и в последующие дни простирался до 1500 человек одними пленными (в числе которых были генерал Ностиц и 50 штаб- и обер-офицеров) и 1500 человек убитыми и ранеными. Два знамени и 6 орудий достались в руки победителей; с нашей стороны убито и ранено 670 человек; в числе раненых были генерал-майоры Шрейдер и Никитин и подполковник Рейбниц31.
Дальнейшее преследование было медленное. Корпус Винцингероде, достигнув Равича, на силезской границе, остановился и выслал на левую сторону Одера партизанские отряды Давыдова и Пренделя; войска Милорадовича перешли 8 (20) февраля от Варшавы к Калишу, куда вслед за ними 12 (24) февраля прибыла и наша главная квартира с войсками Главной армии, двигавшимися от Плоцка32.
Одновременно с движением корпуса Винцингероде к Калишу послан был отряд генерал-майора графа Воронцова из Западной (бывшей Дунайской) армии, от Бромберга к Познани, и совершена экспедиция партизанского отряда под начальством генерал-адъютанта Чернышева, от нижней Вислы к Одеру. В эту пору вице-король с главными своими силами стоял в Познани, а Бюлов формировал в Померании войска, которых назначение тогда еще было неизвестно: надлежало, направляясь вице-королю в тыл (что подвергало Чернышева опасности потерять связь с прочими нашими войсками), обеспечить себя со стороны Бюлова. Посланный Чернышевым с этой целью в прусский корпус ротмистр граф Мусин-Пушкин возвратился с ответом Бюлова: «Не только не буду, – сказал он, – мешать вам, но отправлю к королю офицера испросить позволение действовать заодно с русскими». Таким образом, убедившись в безопасности со стороны прусских войск, Чернышев двинулся на Шнейдемюле, к Филене; там узнал он о расположении у Цирке, за Вартой, князя Гедройца с 2000 польской конницы. Лед на реке едва держался, и потому Гедройц, считая себя совершенно обеспеченным от нечаянного нападения, растянул свой отряд от Вронки до Бирнбаума, более 30 верст. У Чернышева, за рассылкой партий, оставалось не более 500 казаков с двумя орудиями; но, несмотря на малочисленность отряда, он решился продолжать безостановочно движение к Цирке и, совершив в одни сутки переход около 9 миль (более 60 верст), подошел 30 января (11 февраля), с наступлением ночи, к местечку Цирке. Так как подъемный мост на Варте был поднят и охранялся цепью стрелков, то Чернышев послал в обход по льду полковника Ефремова, который, перейдя через реку, напал с тыла на неприятеля, изумленного внезапной атакой, прорвался до подъемного моста, и, опустив его, открыл путь Чернышеву с остальными казаками и с находившимися при отряде орудиями. Поражение неприятеля, застигнутого врасплох, было совершенно. Захвачены в плен: дивизионный генерал князь Гедройц, полковник, сын его, 20 офицеров и 400 нижних чинов33.
Из Цирке генерал Чернышев обратился в местечко Пинне, на большую дорогу, ведущую из Познани во Франкфурт-на-Одере, и, распространив тревогу и смятение в тылу вице-короля, направился к Дризену34.
Одновременно с этими действиями граф Воронцов, выступив из Бромберга к Познани, в конце января получил на походе известие о расположении в Рогазене 4‐го полка польских войск и нескольких депо, в числе 2000 человек атаковал неприятеля 29 января (10 февраля), выбил его из местечка и преследовал на протяжении 5 верст. Получив подкрепление, состоявшее из нескольких сот человек вестфальской пехоты, поляки покушались остановить наш отряд, но снова были опрокинуты и преследовались до наступления ночи. Неприятель потерял много убитыми и до 200 человек пленными. В этом деле, по свидетельству графа Воронцова, особенно отличились квартирмейстерской части (генерального штаба) полковник Понсет и артиллерии капитан Арнольди35.
Наступление русских войск, угрожавшее вице-королю отрезанием от Одера, побудило его оставить занятое им расположение. Присоединив к себе баварцев, стоявших в Гнезне, он выступил с французской и польской дивизиями 31 января (12 февраля) из Познани к Франкфурту-на-Одере; баварская же дивизия отошла к Кроссену. 6 (18) февраля войска вице-короля уже находились за Одером; а на следующий день прибыл в Глогау Рейнье с остатками своего корпуса36.
Успехи, одержанные нашими войсками, подавали нам надежду к занятию линии по Одеру, но осторожный фельдмаршал изъявлял намерение приступить к тому не иначе, как с содействием прусских корпусов: Бюлова, собиравшегося в Померании, и Йорка, стоявшего в Восточной Пруссии. Надеясь на содействие их, князь Кутузов предписал графу Витгенштейну присоединить к его войскам корпуса Йорка, в 20 000 человек, и Бюлова, в 10 000, и, переправившись через Одер между Штетином и Кюстрином, двинуться к Берлину, стараясь отрезать неприятельскую армию от Магдебурга37. Фельдмаршал полагал, что граф Витгенштейн мог сосредоточить от 30 000 до 35 000 человек собственных войск, и, усилив их 30 000 Йорка и Бюлова, собрать 60-тысячную армию; но в действительности у Витгенштейна были гораздо меньшие силы, а прусские генералы отклонялись от содействия ему, не имея на то повеления от своего государя. Да и не могли они поступать иначе: пока Фридрих-Вильгельм оставался в Берлине либо Потсдаме, в кругу действий французских войск, можно было предполагать, что он не приступает к союзу с Россией единственно из опасения подвергнуться мести Наполеона; но, когда король удалился в Бреславль, то, действуя независимо от влияния французов, мог прислать своим генералам повеления о неотлагательном содействии русской армии, и потому, не получив их, они имели основательную причину не решаться самопроизвольно на важный шаг, подвергавший их ответственности.