Страница 4 из 28
Но так как легко было предвидеть, что Наполеон не согласится на такие предложения, то король, не выждав его ответа, принял меры для быстрого образования вооруженных сил в наибольшем по возможности размере. Последствия принятых им мер превзошли надежды всех и самого короля; но в ожидании сбора прусских ополчений и явного приступления Пруссии к союзу против Наполеона Россия могла продолжать борьбу единственно собственными средствами, истощенными в войну 1812 года.
Еще менее можно было надеяться России на содействие Австрии. Участие австрийских войск в нашествии Наполеона 1812 года было невольно: австрийцы не могли забыть потерь, нанесенных им завоевателем, а венский кабинет, хотя и соблюдал безукоризненно условия союзного договора, заключенного с Наполеоном, однако же постоянно находился в сношениях с русским правительством. Сохранив свою армию, между тем как военные силы России и Франции были истощены, а Пруссия еще не успела образовать новые войска, австрийское правительство находилось в весьма выгодном положении, но не решалось еще восстать против Наполеона, который, хотя и потерял в России огромную армию, однако же мог (как оказалось впоследствии) собрать другую. К тому же ни родственные связи, ни чувство приличия не позволяли императору Францу сделаться вдруг из союзника явным врагом своего зятя. Австрийское правительство предпочитало действовать исподволь, переходя постепенно от союза с Наполеоном к посредничеству между воюющими государствами, а от посредничества к союзу с неприятелями Франции. Для достижения этой цели нужна была вся изворотливость Меттерниха, который в одно и то же время сообщал французскому послу в Вене Отто, что неприятели Наполеона предлагали Австрии Италию, Иллирию и господство в Германии, и посылал ловкого Лебцельтерна к императору Александру, предлагая посредничество Австрии. Но, по мере успеха вооружений Наполеона, виды австрийского правительства в отношении России делались более и более сомнительными8.
В Саксонии, как и во всех вообще германских странах, господствовали в народе неудовольствие и ненависть к французам и повелителю их, а саксонские войска, прибывшие из России, несмотря на уважение к начальнику своему, французскому генералу Рейнье, были проникнуты чувством скорби об опасностях и потерях, которыми угрожало их отечеству предстоявшее столкновение воюющих сторон9. Сам король оставил свою столицу и уехал сперва в Плауэн, потом в Регенсбург и, наконец, в Прагу, где находился, под влиянием Австрии, в ожидании дальнейших событий. Но, объявляя об отъезде своем из Дрездена, король имел надежду возвратиться в Саксонию с содействием своего могущественного союзника10. Прочие германские князья, более близкие к Франции, либо господствовавшие по милости Наполеона, безотчетно повиновались его воле. Народы Германии ненавидели французов, но, встречая противодействие со стороны своих властителей и отчаиваясь, чтобы могло быть когда-либо свергнуто тяготевшее над ними иго, роптали, но не смели явно восстать на врага общего11.
Таково было положение Германии в начале 1813 года, в то время, когда император Александр I изъявил готовность продолжать борьбу с Наполеоном. Немецкие писатели приписывают своему земляку Штейну всю славу решимости нашего государя – ратовать за освобождение Германии. Действительно, Штейн оказал незабвенные услуги своему отечеству и всей Европе, возбудив общее мнение против Наполеона; но если бы император Александр не решился осуществить дело, задуманное Штейном и прочими ревнителями самостоятельности Германии, то все предположения Штейна рассеялись бы, подобно мечтам Шлегеля и доктора Яна12.
Что касается до Швеции, то, хотя стокгольмский кабинет, по договору с Россией, 24 марта (5 апреля) 1812 года обязался сделать диверсию на северный берег Германии 25- или 30-тысячным корпусом, однако же не прежде, как по присоединении Норвегии к шведским владениям. Впоследствии это условие было отменено, и по договору, заключенному с Англией, Швеция обязалась неотлагательно содействовать русским войскам по меньшей мере 30-тысячным корпусом13. Но при открытии кампании 1813 года Россия не могла нисколько надеяться на содействие Швеции; участие же Англии ограничивалось субсидиями, договоры о которых были заключены уже в июне, во время перемирия14.
Обратимся к изложению первоначальных действий в 1813 году.
Отложение Йорка от французов, переход русских войск через Неман в конце 1812 года и занятие ими Кенигсберга 25 декабря (6 января 1813 года) ознаменовали открытие нового похода. Остатки неприятельской армии были выброшены из наших пределов, и русский монарх, в челе своего народа, совершив освобождение отечества, готовился исторгнуть Европу из многолетнего рабства.
Войска наши в начале года были распределены6 следующим образом: бывшая Дунайская армия адмирала Чичагова, войска графа Витгенштейна и казачий отряд Платова, всего в числе до 55 000 человек, двинулись к Эльбингу и Торну, на нижней Висле, а прочие к Плоцку и Варшаве, на средней Висле. Французские войска, 31 декабря 1812 года (12 января 1813), очистив Эльбинг, отступили к Мариенвердеру. Генерал-адъютант Чернышев, с 10 казачьими полками, двигаясь в авангарде Платова, атаковал в ночь на 1 (13) января неприятелей, занимавших последний город, где в то время находились вице-король, маршал Виктор и многие французские генералы. Неприятельский отряд спасся бегством по льду по дороге в Познань, оставив в добычу донцам 15 орудий и несколько сот пленных. Затем граф Витгенштейн, переправившись через Вислу у Диршау, присоединил к своим войскам 24 казачьих полка, состоявших под непосредственным начальством Платова (получившего приказание состоять при главной квартире), отрядил к Данцигу, для наблюдения за этой крепостью, генерал-лейтенанта Левиза, с 11 800 человек15, и, составив из казаков 3 летучих отряда под начальством Чернышева, Бенкендорфа и Тетенборна16, выслал их вперед, для действия в левый фланг и тыл вице-королю, отступившему к Познани. Главные же силы Витгенштейна остановились в Старгарде до 1 (13) февраля, в ожидании прибытия на Вислу Западной (бывшей Дунайской) армии, которая, по отъезде адмирала Чичагова, за болезнью, в Петербург, поступила под начальство Барклая-де-Толли и была подчинена графу Витгенштейну. Между тем отряд генерал-майора графа Сиверса 1‐го заставил сдаться на капитуляцию крепость Пиллау17.
Чичагов, со своей стороны, после отдыха, данного войскам его на кантонир-квартирах в окрестностях Гезна на Немане, выступил 17 (29) декабря к Гумбинену и далее на Гейльсберг к Торну, обложил сию крепость 16 (28) января и, выслав авангард под начальством графа Воронцова18 к Познани, расположился 31 января (12 февраля) для прикрытия блокады Торна у Бромберга, а два дня спустя, 2 (14) февраля, сдав начальство над вверенными ему войсками Барклаю-де-Толли, отправился в Петербург.
Как только наши войска направились к нижней Висле, где тогда собирались остатки «Великой армии», то король неаполитанский (Мюрат) 4 (16) января самовольно оставил вверенное ему Наполеоном командование войсками и, передав его вице-королю, уехал в свои владения. Вице-король успел собрать в Познани 12 000 человек, в числе коих было несколько сот баварской и литовской кавалерии. Эти войска были разделены на три дивизии: одна французская Жерара и одна польская его же стали в Познани; баварская под начальством Вреде, а потом, по болезни его, под командой Рехберга, у Гнезна; а литовская кавалерия генерал-майора князя Гедройца у Цирке на Варте. 11 (23) января прибыли из Штетина в Познань вновь сформированные два батальона Молодой гвардии, которые, вместе с двумя батальонами Старой гвардии, находившимися при главной квартире вице-короля, составили резервную дивизию, в числе 2000 человек, под начальством генерала Роги19. Наполеон, получив донесение принца Невшательского (Бертье) о поступке Мюрата, объявил в «Монитёре»: король
6
См. вклейку: Карта театра войны 1813 года.